Сара Билстон - Постельный режим

— Кью, милая, не злись! — Она погладила меня по руке наманикюренными пальчиками. — Я так рада, что приехала! И счастлива, что ты прекрасно выглядишь! Давай будем хорошими девочками и постараемся не ссориться, ладно?

Как это на нее похоже. Обожает быть хорошей девочкой.

— Не пойму, о чем ты? — пожала я плечами. — Я ведь только спросила, как ты долетела.

1:0 в пользу Кью.

Элисон тихонько рассмеялась. Новая манера, приобретенная после замужества с досточтимым Грегори Фаркхаром и превращения в зна-атную да-аму.

— Ах, Кью — все такая же. За что мы ее и любим, — проговорила она таким снисходительным, таким покровительственным тоном, что у меня от злости в носу защипало. — Сестра прилетела к ней с другого конца света, а она все дуется. Ну-ка, погляди, тут кое-какие подарочки, уж они-то прогонят твою хандру. Это от нас с Грегори, а это от мамы. — Она сунула мне в руки две коробки, одна — в плотной оберточной бумаге с ярким рисунком, другая — в мятом коричневом пакете. В первой я обнаружила косметичку от Кейт Спейд, а во второй — пшеничные зародыши и подушку с лавандой. Догадайтесь, что от кого. Приз не вручается.

— О… Кейт Спейд, — небрежно заметила я. — Одна из ее лучших моделей, верно? — И добавила, вся исходя притворной непритворностью: — Кейт, правда, устарела, слегка отдает девяностыми, ты не находишь? Но эта сумочка — прелесть, просто прелесть.

Пусть знает, что я и без нее могу себе позволить дорогие вещицы, премного благодарна.

Элисон захлопала ресницами.

— Можешь выкинуть, если не нравится… — В голосе явно прозвучала обида и разочарование. (Есть! Прямо в цель!) — Мне хотелось купить тебе что-нибудь миленькое, Кью. Я же знаю, какая досада получать в подарок одежду размером с палатку или такую, что раньше чем через год не наденешь. Вот и подумала: косметичка — как раз то, что надо. — Она умолкла и жалостно засопела.

Я взглянула на хорошенькое, пылающее, опрокинутое лицо и почувствовала себя последней мерзавкой. Что ж, надо уметь проигрывать.

— Отличная мысль, — нехотя согласилась я. — Куда лучше, чем эта нелепая пшеничная подушка. Что мама себе навоображала? Что я беременная мышка или кто? — Шутка, надо признать, не очень удачная.

Но лицо Элисон немедленно просветлело, и она с готовностью захихикала, донельзя довольная своей победой.

— Так-то лучше, Кью. — Она снисходительно похлопала меня по колену. — Гораздо лучше, дорогая.

Я натянуто усмехнулась и самую капельку, миллиметра на три, отодвинула колено.

Сейчас она спит в соседней комнате. А я ломаю голову — как выдержу сегодняшний вечер, не говоря обо всей следующей неделе. У меня уже никаких сил. Общение с Элисон вытягивает из человека все соки. А что до вечеринок — терпеть не могу устраивать вечеринки! Зачем я все это затеяла? Ненавижу, когда мне приходится отвечать за то, чтоб другим было весело.

Вечеринка вышла — это нечто! Куча обломов, и все разные. Вот первые три, какие приходят на ум, в произвольном порядке:

1. Паола абсолютно не заинтересовалась Фэй. Вместо этого она почувствовала непреодолимую симпатию к Элисон. Они сошлись на почве искусства, и расцепить их не было никакой возможности. Примерно в десять вечера, когда Элисон и Паола уже часа два самозабвенно обсуждали лауреатов прошлогодней премии Тернера [24] Одна из самых престижных в Европе премий в области современного искусства. , я заставила Тома подключить к беседе Фэй. Паола и Фэй пообщались минут семь, после чего Фэй почувствовала себя третьей лишней, забилась в угол, жалкая, одинокая, и, просидев там с четверть часа, исчезла не попрощавшись. А Паола и Элисон расстались с клятвам в вечной дружбе.

2. Брианна и Алексис так и не встретились, поскольку Брианна ушла за пять минут до его прихода. А ушла она, поскольку находиться в одной комнате с Марком было выше ее сил. Стоило тому войти с Ларой под руку, как Брианна побледнела, позеленела, минут десять проторчала в ванной и сбежала. В ванной остался легко узнаваемый запах рвоты, а у меня — такое чувство, словно я утопила целый выводок котят-беспризорников.

3. За завтраком Элисон, поблескивая глазами, заметила, что, похоже, еще не отошла от перелета. «Подумать только, Кью, ведь я с твоих слов вообразила, будто друзья у тебя… гм-м… испорченные, чуть ли не законченные распутники. А оказалось — на удивление благочестивая публика. Половина в рот не берет спиртного! Бог мой, как вспомню, сколько выдувают у нас на обедах приятели Грегори и что они потом вытворяют…»

Она права. Моя вечеринка оказалась безнадежно чинной и степенной. Не вышло из меня ни благородной хозяйки времен королевы Виктории, ни леди Оттолин Моррел [25] В начале XX века хозяйка известного английского салона. . Не могу похвастать тем, что свела экстравагантных меценатов и полубезумных от голода поэтов. Великих Слов никто не произнес, опиум отсутствовал, и сильно сомневаюсь, что, выйдя от меня прошлой ночью, хоть кто-то покончил собой. (Не знаю, происходило ли подобное на приемах у леди Оттолин Моррел, но вряд ли она так прославилась бы, если б ее гости только и делали, что невозмутимо хрупали соленым печеньицем да обменивались мнениями касательно собственных меморандумов по судебным делам.)

И наконец, самое ужасное: под утро мы с Томом здорово переругались. В полночь я с трудом сползла с тахты и со слипающимися глазами, придерживая живот, побрела в спальню, а двумя часами позже меня разбудило громкое, но невнятное (полный рот зубной пасты) исполнение «Моста над бурными водами» [26] Британский хит Саймона и Гарфункеля. . Перебор с «Лагавулином», подумала я, глядя, как Том торжественно опускает зубную щетку в корзину для грязного белья, а трусы — в мусорное ведро. Хоть вечер и прошел в самых строгих правилах, это не помешало моему перетрудившемуся муженьку уговорить три четверти бутылки скотча двойной очистки.

Немного погодя он ввалился в спальню и застыл, щурясь в темноте. Я приподнялась на локте и сурово покачала головой:

— Ты пьян!

Том захлопал глазами.

— А, вот ты где… да-а-рагая, — заговорил он с фальшивым английским акцентом, что делает всякий раз, как переберет в три раза больше разрешенного водителям за рулем. Потом скроил клоунскую гримасу и пьяно икнул: — Ну, чё, па-а-друга, п-рядок?

Мой муж пребывает в глубоком заблуждении. Ему представляется, что его английское произношение а) правильное и б) обворожительное. На самом деле оно раздражает до скрежета зубовного.

— Ей-богу, шел бы ты спать, — проворчала я, снова падая на подушку. — Устала чертовски… — И я демонстративно зевнула.