Мэри Шелдон - Ящик Пандоры

Она была там, в сине-зеленом платье, мерцавшем при каждом движении.

— Гари! — воскликнула она и, подбежав, обняла меня. — Как я рада тебя видеть. В моем списке гостей ты был на первом месте.

Я несколько опешил.

— Так вы с Брэдшоу вместе устраиваете этот прием?

— Нет, что ты, — небрежно сказала она. — Просто Джон попросил меня кое в чем помочь.

Но я вспомнил, как он благодарил меня за помощь Пандоре, когда мы встретились с ним в турагентстве, как менялось его лицо, стоило лишь упомянуть ее имя, и все во мне напряглось.

Я стал пристально наблюдать за ними. С некоторым облегчением я увидел, что Пандора вела себя как обычная гостья: не позировала фотографам вместе с Брэдшоу, не стояла рядом с ним. Другое дело — сам Брэдшоу. Я прекрасно видел, что, чем бы он ни занимался, с кем бы он ни говорил, взгляд его все время обращался к ней.

В этом взгляде были и благодарность, и счастье, и в то же время сквозил какой-то страх перед этой редкостной сине-зеленой стрекозой, невесть как усевшейся ему на плечо.

Он следил за всеми, с кем она разговаривала. Как только беседа кончалась и Пандора отходила в сторону, Брэдшоу тут же оказывался рядом с этим гостем и заводил с ним разговор, как будто это каким-то образом могло приблизить его к ней.

Все это казалось довольно жалким зрелищем, но оторваться от него было невозможно. И зачем только я сюда пришел?

Я уговаривал себя, что, если уж оказался здесь, надо попробовать завязать какие-нибудь деловые знакомства. Но душа ни к чему такому не лежала. Я ведь пришел не ради бизнеса, а ради Пандоры, но приблизиться к ней духу не хватило. Я решил выпить бокал шампанского и после этого сразу уйти.

Перед баром стояла женщина. На вид ей было все пятьдесят. В ярком золотистом платье, сильно накрашена.

Она хлопнула меня по руке.

— Ты из ребят Джонни?

Я сказал ей, что работаю с компьютерами мистера Брэдшоу. В свою очередь спросил ее, не актриса ли она. Этот вопрос ее возмутил. Она начала перечислять фильмы, в которых снималась. Я все говорил, как жаль, что не видел их.

В конце концов она отвернулась и попросила очередную выпивку.

Я уже хотел отставить бокал и уйти, как вдруг почувствовал, что в зале что-то изменилось. Не было ни звука, ни движения, но это ощущалось так явно, словно дали какой-то сигнал.

Я поднял глаза — в дверях стоял Трой собственной персоной.

Выглядел он как в старые времена, когда проводил вечера на бульваре Санта-Моника, — черная кожаная куртка, золотые цепи на шее. Он не двигался, но глаза всех присутствующих устремились на него. Даже официанты застыли на месте. Все словно замерло. Мы, не отрываясь, смотрели на Троя, стоявшего в дверном проеме.

На лице его играла легкая, нагловатая улыбка. Он оглядывал зал, пока не нашел ту, которую искал.

— Пандора, — произнес он.

Она стояла у крайнего стола. Ее лицо стало изжелта-бледным и покрылось пятнами.

— Трой, — прошептала она.

И тут кто-то протиснулся мимо нее. Джон Брэдшоу. Меня поразила скорость, с которой он двигался.

Он уперся руками в дверной косяк, преградив Трою путь.

— Вас не приглашали.

Трой засмеялся. Это был ленивый, наглый смех, пронизывающий до костей. Брэдшоу тихо сказал что-то еще, и я услышал, как Трой ответил:

— Точно, дедуля.

Брэдшоу развернулся и метнулся обратно в зал. Он схватил что-то со стола — я не заметил, что именно, — и снова направился к Трою. Никто не шелохнулся, не попытался его остановить. И тут я увидел, что в руке у него нож.

— Будьте добры, пожалуйста, уйдите отсюда.

Увидев нож, Трой снова засмеялся. Он вытянул свои длинные руки и стал дергать Брэдшоу за лацканы смокинга.

— Ну и что ты сделаешь, дедуля?

Брэдшоу замахал ножом, но Трой с легкостью уворачивался.

— Ах так? — насмешливо приговаривал он. — Это что, мне?

Брэдшоу продолжал резать воздух. Наконец с презрительной усмешкой Трой выбил нож из его руки. Он пролетел по всему мраморному полу — ненужная, нелепая игрушка.

— Пойдем, Пандора, — сказал Трой.

Брэдшоу с воплем бросился на него.

Я стряхнул оцепенение и двинулся в их сторону. Когда я добрался до двери, они уже сцепились на лестнице у кованых железных перил. Брэдшоу держал Троя за плечи. И вдруг, отступив на шаг, он бросился на Троя всем телом. На мгновение тот потерял равновесие. На лице его мелькнуло глубочайшее удивление, и, рухнув вниз, он кубарем покатился по лестнице.

Он не вскрикнул, не издал ни звука. Он просто медленно летел вниз, крутясь и кувыркаясь, до самой последней площадки. Там он лежал, не двигаясь, уткнувшись головой в мраморный карниз.

Я не знаю, в какой момент он сломал себе шею.

Воцарилась полная тишина. Гости столпились в дверях зала. Брэдшоу в одиночестве стоял на верхней площадке.

Я прошел вперед и встал рядом с ним. Внизу, на первом этаже, от былого шика не осталось и следа. По мраморному полу с криком бежали люди. Вокруг тела Троя собиралась толпа.

Подошла Пандора и встала у меня за спиной. Она, не отрываясь, смотрела вниз. Губы ее шевелились, но голос был так слаб, что я едва разобрал слова:

— Понимаешь… он не умел… он не умел падать.

Я тронул Брэдшоу за рукав. Провел его обратно в зал и усадил на стул около стола с закусками. Потом сел рядом с ним — к нам никто не подходил. Пандора стояла у дверей и смотрела на нас, но в первый раз за весь вечер Брэдшоу, казалось, забыл о ее присутствии.

Мы сидели молча до приезда полиции.

Лейтенант Стивенс записал мое имя и номер телефона и сказал, что он вскоре вызовет меня для дачи показаний.

Я не отходил от Брэдшоу, пока его не увезли.

Прошлой ночью я тоже не спала. Погода стояла очень странная — серая и душная. Когда я вышла из офиса, меня поджидали двое репортеров. Они бежали за мной до машины, выкрикивали имена Троя и Брэдшоу. Мне было нечего им сказать, но они не отставали.

Сегодня днем я видела Эммета. Иногда я сталкиваюсь с ним на улице. Он всегда смотрит мимо меня, идет в другую сторону. Я не пытаюсь с ним заговорить. Не знаю, что могу ему сказать.

Я пытаюсь сосредоточиться на работе. Вчера весь день убиралась в офисе. Нашла массу вещей дяди Джина — старый пилотный сценарий, фотографии, пробные киноролики. Я не знаю, что мне делать со всем этим. Утром Синтия спросила меня, не собираюсь ли я закрыть агентство. Я ответила, что не знаю.

Бывшее помещение Джона обновляют. В здании очень шумно. Синтию это сводит с ума, но мне звук сверла и стук молотка совершенно не мешают. Они не дают мне думать.

Я часто представляю себе, как я, решившись, иду в тюрьму повидать Джона, но так и не могу этого сделать. Я презираю себя за трусость. Синтия ходила. Говорит, что с ним все в порядке. Как несправедливо, что его не выпустили под залог. Но она говорит, что у него прекрасный адвокат и он сможет его вытащить.