Мэри Шелдон - Ящик Пандоры

Потом он приготовил мне в пластиковой чашке какое-то подобие кофе с сухим молоком, но я даже не прикоснулась к этому вязкому пойлу. Оказалось, что я могу переспать с парнем через час после знакомства, но не в силах пить его ужасный растворимый кофе. Это насмешило меня. Дейл спросил, что здесь смешного, и я сказала:

— Ничего.

Ничего — хороший ответ, я ничего не хотела говорить ему, никогда. Я хотела только одного — оказаться дома.

Я сказала, что мне пора, что утром надо на работу. Он предложил довезти меня до клуба, где осталась моя машина, но я сказала, что проще вызвать такси.

На улице было холодно, на ясном небе сияли большие яркие звезды, и я рвалась и рвалась в это небо, чтобы взглянуть оттуда вниз и увидеть, как мелко и ничтожно все, что здесь произошло.

Утром я проснулась, сгорая от стыда и отвращения. Мерзкая вонь «Драккара» преследовала меня повсюду. Я дважды ходила в душ, но этот запах словно въелся в кожу и волосы. Я то и дело смотрела на себя в зеркало. Видеть лживое, вороватое выражение собственного лица было ужасно.

Вечером я позвонила Стеф. Я не собиралась рассказывать ей о случившемся, но в конце концов не удержалась. Когда я выложила все, наступило долгое молчание.

— Ну, — сказала она наконец, — вопрос в том, стоила ли игра свеч. На сколько он потянул по десятибалльной шкале?

— На двоечку.

Мы расхохотались. Потом зашел разговор о новой работе Стеф в банке, о наших общих друзьях в Барстоу, но я чувствовала, что у нее из головы не идет мой рассказ.

— Пандора, ты не собираешься вернуться в колледж?

— Нет. Ты же знаешь, это не по мне.

— Ну, тогда тебе надо заняться чем-то еще, — она заговорила очень серьезным тоном, — как-то изменить свою жизнь. Если бы ты получила диплом, то нашла бы другую работу. А вот так цеплять от скуки парней в барах — если честно, это меня пугает.

Это пугало и меня.

На следующий день после работы я почему-то свернула с шоссе на дорогу, ведущую к колледжу. Я остановила машину и несколько минут смотрела на студентов, которые носились по дорожкам. Все молодые, полные сил и уверенности.

Потом я вышла из машины и направилась во двор колледжа. Так странно снова оказаться здесь. Я забрела в отдел для желающих продолжить образование. За столом сидела женщина, которая предложила мне несколько проспектов, и хотя я сказала, что ничего еще не решила, она все-таки всучила мне целую пачку.

Возвращаясь к машине, я заглянула в них. Некоторые курсы — психология, антропология, французский и мой бывший основной — журналистика — привлекли мое внимание, и я вдруг подумала, что, если бы я захотела, можно было бы начать все сначала, опять выйти на старт, выбрать новую карьеру.

Но, поразмыслив, решила спуститься на землю. Единственно разумный выбор — остаться в той области, где я оказалась. В колледже можно учиться на вечернем отделении и получить среднее специальное медицинское образование. Поступив туда, я за два года стану дипломированной медсестрой. И если повезет, устроюсь на работу к какому-нибудь врачу, возможно, даже детскому.

Тем же вечером я позвонила Стеф.

— Я решила вернуться в колледж.

Она и не подумала удивиться, хотя бы ради приличия.

Следующим вечером мы с Гари отправились выпить кофе. Я рассказала ему о своих планах, чем вызвала бурный восторг. Я знала, что так и будет, ведь он всегда хотел, чтобы я получила диплом. Он схватил меня в объятия и попытался поцеловать, но я не позволила.

— И вот еще что, — глубоко вдохнув, начала я, — в моей жизни изменится кое-что еще.

Он продолжал радостно улыбаться, и я была не в силах смотреть ему в глаза. Не давая себе передышки, я поспешно договорила:

— Занятия будут отнимать у меня очень много времени, и мы не сможем часто видеться.

Ну вот, теперь все сказано.

Гари молчал. Он больше не улыбался. Потом кивнул:

— Понятно.

Чувство вины не помешало мне испытать неимоверное облегчение. Наконец-то я разобралась с этим. Первый шаг сделан.

С февраля начались занятия. На первый урок я пришла в джинсах и майке и чувствовала себя неловко в этом подростковом обличье. По дороге в класс я все надеялась почувствовать что-то новое, прилив сил, азарт, но не было ничего, кроме привычного ощущения тоски и усталости, которое всегда охватывало меня в школе.

Все, что говорил преподаватель, звучало для меня тупым назойливым жужжанием, и возвращение в колледж уже не казалось мне простым и ясным решением моих проблем. Сидевшие вокруг меня мужчины и женщины что-то деловито записывали, с серьезным видом задавали вопросы. А я смотрела на часы и мечтала, чтобы все поскорее закончилось.

Приближался День святого Валентина, и я ломала голову над тем, чтобы выбрать для Гари подходящую открытку — что-нибудь веселое, дружеское, но без романтики. Наконец я нашла, что искала, и послала открытку по почте. На следующий день, вернувшись домой, я обнаружила около двери букет из двенадцати роз.

Я позвонила Гари и поблагодарила его, и он предложил мне поужинать с ним в тот же вечер.

— Мы так давно не виделись, — печально добавил он.

Я извинилась и сказала, что мне нужно к завтрашнему дню сделать письменную работу.

Второго марта была тридцатая годовщина свадьбы родителей. За завтраком папа сказал, что поведет маму на ланч в «Калифорнийскую пиццерию».

— Как в старые добрые времена, — улыбнулся он.

Я вспомнила, как раньше они вдвоем ходили отмечать свои «даты». Мама надевала новое платье, отец облачался в костюм, повязывал галстук, каждый раз пристегивая к нему зажим в виде крохотного корабельного штурвала.

Я помогла отцу одеться, он даже сам завязал галстук, но к концу сборов настолько ослаб, что так и не смог никуда пойти. По правде говоря, мама и не надеялась, что он сможет.

Весь день я готовила особый праздничный ужин — жаркое из телятины, жареный перец, шоколадный торт. К нам собирался приехать дядя Джин, и папа только о нем и говорил.

— У нас есть его любимое вино? — беспокоился он, оглядывая стол.

— Есть, я специально ездила в винный магазин сегодня днем.

— Я рад буду повидаться с ним, жаль, что Мэрилин не сможет приехать.

На эту тему я вообще не хотела говорить. Никто из нас не был ни разочарован, ни удивлен, когда тетя Мэрилин не приняла приглашение.

— Джин сказал мне по телефону, что у него новый клиент, — не унимался отец. — Вот сегодня все и узнаем.

Я усадила его в кресло, и он прилип к окну, чтобы не пропустить момент появления машины брата. Я была в прекрасном настроении и много ждала от этого вечера.

Но все вышло ужасно. Дядя Джин был как-то странно напряжен и, едва войдя в дом, набросился на выпивку. Дело кончилось тем, что, когда мы с мамой подали ужин, он едва сумел добраться до стола. В разгар трапезы он вдруг раскричался на отца.