Кэрол Мэттьюс - В радости и в горе

— Джози, ты разрешишь похитить у тебя Глена на несколько минут?

Джози удивилась:

— Прямо сейчас?

— Ненадолго.

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке, — Марта бросила на нее предостерегающий взгляд. — Глен?

Глена не так легко было выбить из колеи.

— Марта, мы сначала потанцуем с этой милой дамой, а когда песня закончится, я тебя найду.

Казалось, Марта хотела возразить, но передумала.

— Прекрасно, — сказала она, — но особенно не тяни.

Марта, расталкивая танцоров, размашистым шагом удалилась.

— Что все это означает?

— Понятия не имею. — Глен выглядел озадаченным. Он продолжал кружить ее в танце, как и обещал Марте, но Джози заметила, что делал он это чуть быстрее, чем раньше.

Джози сжала губы и посмотрела вслед Марте, вуаль которой разве что не свистела по ветру, пока та быстро и решительно поднималась вверх по лестнице в комнату отдыха для невесты, где они были раньше. Ее сестра не изменилась. Даже в детстве она не любила, когда с ее игрушками играл кто-то другой.

Мэт расплатился с шофером и посмотрел, как такси, накренившись, резко отрулило от тротуара. В нерешительности он стоял на пороге дома Холли, в том самом месте, где накануне они поцеловались на прощание. Он посмотрел на неоновое свечение на небе над городом, затем поднялся по ступеням к огромной входной двери и пробежал пальцем по списку жильцов. В одном месте прямо по освещенному плексигласу было храбро нацарапано: «ХБ». И пока Мэт раздумывал, стоял с зависшим над этой надписью пальцем, домофон с двусторонней связью вдруг пробудился от спячки.

— Привет, — произнес безликий голос Холли, высокий и надтреснутый, искаженный статическим электричеством, — открываю дверь. Входи.

Загудел зуммер, и, щелкнув, дверь открылась, отскочив от косяка на пару сантиметров. Мэт толкнул ее и вошел внутрь, стягивая с шеи шарф и засовывая его в карман. В прихожей было жарко и горел слишком яркий свет. Его блики, отражаясь от пожухло-белой стены, высвечивали пятна и мазки, где по сравнению со старой краской новая была более светлой и потрескавшейся. Пол был деревянным, темным и истертым ногами — его уже дано не покрывали лаком. Причудливая винтовая лестница вилась вокруг старинного открытого лифта с решеткой кованого железа и с резко хлопающими дверями. Мэт направился к нему.

Сверху из-за перил раздался голос Холли:

— Он не работает! Тебе придется подняться по лестнице.

— Хорошо.

Мэт начал подъем, перепрыгивая разом по две ступени. Это напомнило ему о статуе Свободы, хотя сейчас ему явно не хватало такого стимула, как попка Джози, покачивающаяся из стороны в сторону у него перед глазами. Это было единственным, что тогда позволило ему дойти до вершины, и он все время боялся, что она догадается, что за его бравадой кроется сильный страх высоты.

К третьему повороту он выдохся. Ему надо завязывать с пьянками, перестать ездить на такси и вместо этого ходить пешком, может быть, даже по приезде домой сбегать в магазин и купить горный велосипед.

— Осталось всего два этажа! — закричала Холли, подбадривая его. Свесившиеся буйные волосы закрыли ей лицо, а сама она перегнулась через перила под таким углом, что, казалось, вот-вот упадет.

Мэт остановился, опершись на резной деревянный поручень, стараясь отдышаться.

— Надеюсь, у тебя там найдется немного кислорода?

— Найдется кое-что получше. У меня есть текила.

Он продолжил свое восхождение.

— Теперь я понимаю, почему ты такая тощая.

— Ладно тебе! Давай поднимайся, доставь мне удовольствие. А то я уже заждалась. Немного осталось.

Мэт, пошатываясь, побрел дальше, к площадке, где его ждала Холли. Ему следовало снять пальто где-то на середине подъема — он уже чувствовал неприятную влагу под мышками. Заставив себя распрямиться, он глубоко вдохнул и с облегчением выдохнул:

— А вот и я!

— Очень этому рада.

Он посмотрел на Холли, смущенно ему улыбавшуюся.

— Вот это да! — сказал Мэт и глотнул воздух.

— Нравится? — Она покрутилась перед ним.

— Еще бы! — воскликнул Мэт. — Куда подевался весь твой хипповый шик?

— Иногда у него бывает свободный день.

— Выглядишь просто потрясающе. — Исчезли куда-то непременные джинсы, спортивные туфли и открытый пупок. Их место заняло нечто в высшей степени изящное черного цвета и высокие каблуки. Очень высокие. Чрезвычайно! Все платье, кажется, состояло из сплошных бретелек и тесемочек и было слишком провоцирующим, учитывая экстатический напор мужских половых гормонов, так и не израсходованных в некий момент его жизни. Платья как такового почти не было, и в то же время оно было великолепным.

Холли схватила его руку, прежде чем он успел обтереть ее о джинсы.

— Проходи, — сказала она и потянула его в открытую дверь своей квартиры. — Добро пожаловать в мои апартаменты.

Апартаменты оказались загроможденной вещами мансардой с огромными окнами, из которых видны были яркие огни города. Мансарда была полна початых и брошенных материалов, которыми пользуются художники, они были разбросаны по всей комнате — карандаши, краски, огрызки мелков пастели. Большие пестрые полотна, выполненные в основных цветах [11] Основные цвета: красный, желтый, синий. , украшали пустые стены.

— Снимай пальто.

— Спасибо. — Мэт благодарно стащил пальто и накинул его на спинку потрепанного плетеного стула, стоявшего у двери. Но ему все же было жарко. Воротник рубашки раздражал шею, и она чесалась.

Он медленно повернулся вокруг себя, рассматривая смелую живопись. Показал на одну из картин:

— Твое?

Холли пожала плечами.

— А картины хорошие.

— Не настолько хорошие, чтобы я продолжала работать в том стиле, который выбрала.

— И поэтому ты занялась пиаром?

Она кивнула, медленным шагом направляясь на кухню.

— Пока это меня устраивает.

Холли открылась ему с новой стороны. Мэт любил беспорядок. Женщины, у которых в доме беспорядок, это женщины земные, сексуальные. Не то что его бывшая жена, с ее приверженностью к мешкам для мусора и чистящим порошкам. Он поклялся никогда больше не влюбляться в аккуратную женщину, и горячо надеялся на то, что Джози окажется неряхой.

В углу комнаты валялась груда брошенной одежды — острая смесь купленного в благотворительном магазине и высококлассных авторских вещей. На вершине этой горы лежали шортики из лайкры и кроссовки. В книжном шкафу стояли серьезные книги по эзотерике, которые, похоже, были куплены в букинистическом магазине или позаимствованы в библиотеке, куда уже не вернулись. Он вынул одну и провел пальцем по пыльному изношенному корешку; мысль о том, как мало он знал о Холли, царапнула его душу. Вокруг зеркала расположилось разномастное и кривое собрание фотографий, на которых Холли была снята вместе с друзьями и родственниками, а также и с целым рядом известных и не таких известных поп-звезд, в том числе и с «Крутоголовыми».