Кэрол Мэттьюс - В радости и в горе

И теперь более, чем когда-либо, ему надо было поговорить с ней, задать несколько вопросов. И пока его накрывала медленно наползавшая дымка, он уже в третий раз за эти дни понял, что единственное, что ему необходимо сделать, это найти ее.

По сути, Мэт ошибался, думая, что поиски Джози — это его единственная проблема. Он не учел, что, придя в себя, он столкнется с необходимостью давать какие-то объяснения Холли. И он столкнулся с этой необходимостью.

У Холли также были вопросы, на которые она хотела получить ответы, и Мэт даже не представлял, что ему говорить. Хорошо бы, если бы его голова не была забита всей этой ватой, заглушающей мысли, или если бы он был в состоянии придумать какую-нибудь более или менее убедительную ложь. У мисс Мораль сегодня явно был выходной. Итак, перед ним стояла Холли, нетерпеливо притоптывая по полу босой ногой. Волосы у нее были еще более растрепанные, чем обычно, наверное, из-за того, что она в ярости дергала за них, а горевшее от злости и алкоголя лицо по цвету приближалось к томатному кетчупу. Она и в самом деле была очень раздражена, но при этом очень привлекательна. Если бы губы Мэта не болели так сильно, он, наверное, рискнул бы и улыбнулся.

— Даже не думай улыбаться, — приказала Холли.

— Я и не шобиравша… — пробормотал Мэт, еле ворочая губами-сардельками.

— Надо приложить мясо, — сказала Холли, со свирепым видом указывая на то место, где у глаза вот-вот расплывется синяк.

— А я думав, вто мяшо приквадывают товько на карикатурах.

— Не знаю, Мэт, — выпалила она. — Я тебе не чертова нянька, хотя, похоже, становлюсь ею.

Мэт повесил голову, болевшую и тут, и там. Оказалось, что его прислонили к столу администратора, и он полулежал-полусидел, из-за чего у него разболелась спина. Тугой пальмовый усик коснулся его волос. Но рассчитывать на то, что Мэт сможет встать, было еще преждевременно.

— Прошти, — прошепелявил он, — иж-жа меня у тебя штовько неприятноштей…

— Что есть, то есть. — Руки Холли были все еще сложены на груди, но голос несколько смягчился. — Давай-ка отвезем тебя домой. Все уже ушли.

Как бы в ответ на ее слова из танцевального зала, не торопясь, вышли четверо жизнерадостных «Крутоголовых».

— Пока, Холли, — сказали они в один голос. — Завтра увидимся?

— Конечно, — устало ответила она. — Отлично отыграли. Ублажили всех старушек.

Мэт присел еще ниже, не узнавая, кто из них кто, как и они не узнали его, хотя он мог поклясться, что тот, кому он врезал вчера по зубам — то ли Барри, то ли Ларри, то ли Гарри, — усмехался сильнее, чем позволяла ситуация. Помахав Холли, они исчезли, а с ними исчезли и их необъятно широкие брюки, их взбитые разлетающиеся прически и их бушующие гормоны.

Мэт потер лицо рукой.

— А как тот утиный Дракула?

— Ушел, — ответила Холли. — Вместе с уткой. Он не хотел пропустить самолет.

— Не будет особым грехом пожелать, чтобы самолет не пропустил его и заехал бы ему прямо в затылок?

— Наверное, не будет, — согласилась Холли.

— А что насчет Марты?

— Уехала.

— А подружки невесты?

— Тоже уехали.

— Все?

— Угу.

Мэт вопросительно взглянул на нее.

— Понятия не имею, что там произошло, — пожала плечами Холли. — Может быть, у них у всех разболелись головы. Это самая странная свадьба из всех, на которых мне приходилось бывать.

— Итак, — Мэт попытался выпрямиться, но это ему не удалось, — остались только мы двое.

Холли ковыряла носком в полу.

— Очень на то похоже.

— Я должен тебе сказать, что…

В этот момент появился дядя Нунцио, едва заметный из-за спины горы-громилы в черном пальто, тащившего за уши двух подростков так, будто несет два футляра со скрипками. Он встал, возвышаясь над Мэтом, широко расставил ноги для лучшей устойчивости, загородил собой свет от утопленных в потолке светильников вестибюля, и Мэт погрузился во тьму.

— Дядя Нунцио хочет перед вами извиниться, — сказал громила голосом, который мог развиться только от злоупотребления стероидными таблетками по сотне за раз ежедневно.

— Я очень звиняю, — добавил сам дядя Нунцио, прижав руку к сердцу.

— Он чувствует, что это его вина…

— Нет, нет… — запротестовал Мэт.

Дядя Нунцио кивнул:

— Да, моя вина.

— Да нет же. Нет. — Мэт великодушно махнул рукой. Помолчал и добавил: — Вообще-то да.

— Дядя Нунцио не очень хорошо говорит по-английски. И это привело к проблемам. — Громила крутанул назад извивавшихся мальчишек и отпустил, даже не посмотрев в их сторону. — Дядя Нунцио хочет все исправить.

— Именно, — торжественным эхом подтвердил дядя Нунцио.

— Мы на Сицилии очень заботимся о своей чести.

— Да, я слышал, — скривившись, сказал Мэт.

— Правило нашей семьи: око за око, зуб за зуб. Возмездие без жалости.

— Да-а-а… — Голос Мэта прозвучал не очень уверенно.

— Куда поехал человек с уткой? — обратился громила к Холли.

— В аэропорт Кеннеди.

— В аэропорт Кеннеди, — повторил за ней громила.

Дядя Нунцио чуть заметно кивнул.

— Не волнуйся, приятель. — Огромный человек Склонился над Мэтом и взял его за руку, почти сломав ему пальцы в пожатии, напоминавшем зажим струбцины. — Мы восстановим твою честь.

— Честь, — сказал дядя Нунцио с легким поклоном.

И они уехали, запихнув двух мальчишек в машину с затемненными стеклами, в которую можно было бы запихнуть население многоэтажного дома, а может, и больше.

В пустом вестибюле воцарилась мрачноватая тишина. Мэт и Холли уставились друг на друга. Он подумал, что восстановление его поруганной чести, возможно, потребует от сицилийцев, отбывших на поиски его обидчика, больше усилий, чем они предполагали. Он скорчился от боли:

— Как ты думаешь, мы правильно сделали, что сказали им, куда он поехал?

— Послушай, мы с тобой в Америке в двадцать первом веке, а не на Сицилии в четырнадцатом. Что они ему сделают? Украдут у него утку и съедят?

— Не знаю, — ответил Мэт. — Но не хотел бы я задолжать им деньги, а потом вдруг столкнуться нос к носу где-нибудь в темной аллее с одной пятеркой в кармане.

Холли почесала подбородок.

— Кажется, Марта как-то говорила мне, что ее семья связана с мафией…

У Мэта отвисла челюсть:

— Только не это!

Холли рассмеялась.

— Да, вам смешно, мисс Бринкмен, — кисло вымолвил Мэт, — вам приятно добивать лежачего.

Холли перестала хихикать.

— Видел бы ты свое лицо! — сказала она осуждающе. — Ты смотришь слишком много фильмов о гангстерах.

— Конечно, мне же нравится грубый секс и насилие.

— И мне тоже, — сказала Холли. — По крайней мере, секс.

Мэт покраснел.

— Что же касается грубого насилия, то тебе досталась двойная порция, — Холли нагнулась к нему и поправила ему рубашку. — Давай-ка попробуем уйти отсюда.