Мэри Брэддон - Аврора Флойд

— Мы наполним дом гостями на охотничий сезон, милая Лолли, — сказал мистер Меллиш. — И милый старикашка, наш папа, также разумеется, придет и будет ездить на своем белом пони. Капитан и мистрисс Бёльстрод также приедут и мы увидим, какой вид у нашей маленькой Люси, и не бьет ли ее торжественный Тольбот в тишине брачной комнаты. Ты напиши мне список всех приятных гостей, каких ты хочешь пригласить сюда, и мы проведем великолепно осень — не правда ли, Лолли?

— Надеюсь, дружок, — отвечала мистрисс Меллиш после некоторого молчания и когда Джон повторил свой вопрос.

Она не очень внимательно слушала планы Джона и удивила его вопросом, вовсе не относившимся к тому предмету, о котором они говорили.

— Сколько времени самые скорые на ходу корабли сдут в Австралию, Джон? — спросила она спокойно.

Мистер Меллиш остановился с рюмкою в руке и с удивлением взглянул на жену, когда она сделала этот вопрос.

— Сколько времени самые скорые на ходу корабли едут в Австралию? — повторил он. — Боже мой, Лолли, — как могу я знать? Три недели или месяц… нет, три месяца, хотел я сказать. Но, ради Бога, Аврора, зачем ты желаешь это знать?

— Обыкновенно путешествие продолжается три месяца, но некоторые скорые пакетботы делают его в шестьдесят восемь дней, — вмешалась мистрисс Поуэлль, пристально смотря на рассеянное лицо Авроры из-под своих белых ресниц.

— Но зачем тебе нужно знать, Лолли? — повторил Джон Меллиш. — Ты не собираешься ехать в Австралию и никого не знаешь, кто едет туда.

— Может быть, мистрисс Меллиш интересуется женской эмиграцией, — намекнула мистрисс Поуэлль.

Аврора не отвечала ни на прямой, ни на косвенный вопрос. Скатерть сняли (современные обычаи не нарушили консервативную экономию Меллишского Парка) и мистрисс Меллиш сидела с белыми вишнями в руках, глядя на отражение своего лица в блестящем красном дереве стола.

— Лолли! — воскликнул Джон Меллиш, смотря на жену несколько минут, — ты так серьезна, как судья. О чем ты думаешь?

Она поглядела на него с светлою улыбкой и встала, чтобы выйти из столовой.

— Я скажу тебе на этих днях, Джон, — отвечала она. — Ты пойдешь курить на луг?

— Если ты пойдешь со мною, милая, — отвечал он, отвечая на ее улыбку чистосердечным взглядом неизменной любви, всегда сиявшей из его глаз, когда они покоились на жене. — Я пойду выкурить сигару, если ты пойдешь со мной, Лолли.

— Ах ты глупый старый йоркширец! — сказала мистрисс Меллиш, смеясь: я, право, думаю, тебе было бы приятно, если бы я курила твои сигары для компании тебе.

— Нет, дружок, я никогда не пожелаю, чтобы ты делала что-нибудь несовместимое, — серьезно перебил мистер Меллиш, — с обычаями благородной дамы и с обязанностями верной жены. Если я люблю видеть тебя едущею верхом по окрестностям с красным пером в шляпе, это потому, что старая охота английских джентльменов была назначена для того, чтобы ее разделяли их жены, а не такие люди, которых я не хочу называть. Грустен этот свет, Лолли, но мистер Джон Меллиш, владелец Меллишского Парка, не может его исправить.

Мистер Меллиш стоял на пороге стеклянной двери, отворявшейся на луг, когда говорил эту речь, серьезность которой не согласовалась с обыкновенным содержанием его разговора. Он держал в руке сигару и хотел закуривать ее, когда Аврора остановила его.

— Милый Джон, — сказала она, — разве ты забыл, что бедный Лэнгли очень желает тебя видеть, чтобы передать старые счета, прежде чем новый берейтор возьмет в свои руки дела конюшни? Он был здесь за полчаса до обеда и просил, чтобы ты зашел к нему сегодня.

Мистер Меллиш пожал плечами.

— Лэнгли — честнейший человек на свете, — сказал он. — Я не хочу рассматривать его счета: я знаю, что конюшни стоят мне каждый год, и этого довольно.

— Но для его удовольствия, милый.

— Хорошо, хорошо, Лолли, завтра утром.

— Нет, дружок, я хочу ехать верхом с тобою завтра утром.

— Завтра вечером.

— Ты обедаешь в Гольмбёш с полковником Пивинси. Я настаиваю, дружок, чтобы ты хоть раз занялся делами. Ступай в свое святилище, а мы пошлем за Лэнгли и поглядим его счета.

Хорошенький тиран взял Джона под руку и повел его на другой конец дома, в ту самую комнату, где с Авророй сделался обморок, когда она слушала письмо мистера Пастерна. Она задумчиво смотрела на темное вечернее небо, затворяя окна. Гроза еще не начиналась, но зловещие тучи уже низко носились над землей и знойная атмосфера была нестерпимо удушлива. Мистрисс Меллиш выказала большое участие к делам и приготовила целую кучу счетов, которые старый берейтор почтительно подал своему господину. Но через десять минут, когда Джон принялся за этот утомительный труд, Аврора бросила карандаш, которым она делала расчет, и тихо вышла из комнаты, дав неопределенное обещание скоро воротиться, оставив мистера Меллиша с арифметикой и с отчаянием.

Мистрисс Уальтер Поуэлль сидела в гостиной и читала, когда Аврора вошла в ту комнату в большой черной кружевной косынке, накинутой на голову и на плечи.

Мистрисс Меллиш ожидала найти комнату пустой, потому что она вздрогнула и отступила назад при виде бледнолицей вдовы, которая сидела у дальнего окна, пользуясь последними лучами летних сумерек. Аврора остановилась на минуту в дверях, а потом прямо прошла через комнату к тому самому окну, у которого сидела мистрисс Поуэлль.

— Неужели вы идете в сад в такой неприятный вечер, мистрисс Меллиш? — спросила вдова прапорщика.

Аврора остановилась на половине дороги между окном и дверью, чтобы отвечать ей.

— Да, — сказала она холодно.

— Позвольте же мне посоветовать вам не уходить далеко: у нас будет гроза.

— Не думаю.

— Как, милая мистрисс Меллиш, при такой туче?

— Погода целый день такая, а в доме несносно оставаться сегодня.

— Но вы, наверное, не пойдете далеко?

Мистрисс Меллиш, по-видимому, не слыхала этого последнего возражения; она вышла в открытую дверь балкона, потом на луг и направилась к скверу в маленькую железную калитку, у которой она разговаривала со Стивом.

«Зачем она пошла в сад в такой вечер? — думала мистрисс Поуэлль, смотря на белое платье мелькавшее в сумерках. — Стемнеет через десять минут, а она обыкновенно не любит выходить вечером одна».

Вдова прапорщика положила книгу, которая, по-видимому, так сильно ее интересовала, и пошла в свою комнату, где выбрала серое манто из кучи разной одежды в ее обширном гардеробе. Она закуталась в это манто и сошла с лестницы тихими, но быстрыми шагами в сад через небольшую переднюю возле комнаты Джона Меллиша. Шторы в святилище сквайра не были спущены, и мистрисс Поуэлль могла видеть хозяина дома, наклонившегося над бумагами при свете лампы, а берейтор, страдавший ревматизмом, сидел возле него В это время почти стемнело, но белое платье Авроры слабо виднелось на другой стороне луга.