Уильям Локк - Счастливец

Это был высокодраматический эффект. Если Поль когда-либо мечтал об известности, то теперь он получил ее. Его имя проносилось по всей стране вдоль и поперек. Утренние издания лондонских газет были полны комментариев и выводов. Некоторые из них, неизвестно откуда, выкопали несколько фактов, касающихся отношений отца и сына. В зависимости от принадлежности к партии, они сопровождали все это хвалой или бранью. Многие, недостаточно знакомые с законом, объявляли выборы недействительными. Это обстоятельство обсуждалось в сотне клубов.

В свете все эти события произвели настоящий переполох. Будуары герцогинь, где радушно принимали Поля, гудели от негодования. Они не заметили, что допустили авантюриста. Они доверили священный ковчег своих политических чаяний шарлатану. Их дочери танцевали с этим сыном каторги и улицы. Он должен был быть исторгнут из их среды. Уинвудов, ставших жертвами низкого обмана, все жалели. А Лига молодой Англии, которой они все так щедро жертвовали? Любопытно знать, где ее капиталы? Безопасно ли доверять их такому лишенному принципов молодчику? Потом возникли слухи о мастерских художников, о сцене, и в разгоряченной атмосфере пересудов они вырастали до чудовищных размеров. Репутация Поля темнела и темнела. Были однако и такие, кто хотя и огорчался обманом, но чувствовал всю трагичность положения и одобрял поведение Поля. Нашлись у него и защитники, среди них особенно выделялся лорд Френсис Айрес, лидер партии, официально обязанный защищать своего собственного кандидата.

Он рано утром заехал в дом на Портланд-плэс, расстроенный и встревоженный. Двери дома осаждали репортеры, тщетно старавшиеся проникнуть внутрь. Прибытие лорда создало сенсацию. Во всяком случае, оно давало материал для заголовка: «Лидер оппозиции у Савелли». Некоторые из журналистов пытались интервьюировать его на пороге дома. Он вежливо уклонился. В настоящий момент он знал столько же, сколько и они. Дверь открылась. Лакей впустил его и захлопнул дверь. Он попросил о нем доложить Уинвудам и застал их в библиотеке.

— Ну и каша заварилась! — воскликнул Айрес, протягивая им руки. — Я хотел бы сказать вам несколько слов, раньше чем переговорить с Савелли. Видели вы его сегодня утром?

— О, да!

— И что же вы думаете обо всем этом?

— Я думаю, — сказала Урсула, — что самое лучшее, что я смогу сделать, это увезти его куда-нибудь отдохнуть как можно скорее. Силы его на исходе.

— Вы, кажется, относитесь к этому совершенно спокойно?

— А как же, думаете вы, должны мы отнестись, дорогой Френк? — ответила она вопросом на вопрос. — Мы всегда были уверены, что в нужный момент Поль сделает то, что надо, и находим, что и теперь он сделал это.

Лидер оппозиции удивленно поднял брови.

— Я не вполне понимаю вас. Были ли вы, выражаясь вульгарно, осведомлены раньше об истинном положении дел?

— Сядьте, и я расскажу вам.

Он сел, и мисс Уинвуд не спеша рассказала ему все, что знала о Поле и о том, что случилось за последние недели. Полковник, сидя за своим бюро и крутя длинный ус, время от времени вставлял в ее рассказ свои замечания.

— Все это очень интересно, — заметил Айрес, когда она кончила, — пришлось ему, бедняге, пережить чертовски неприятные дни. Но я должен взглянуть на положение вещей с официальной точки зрения.

— А как вопрос о недействительности выборов? — спросил полковник.

— Нет. Он был известен как Поль Савелли, намечен кандидатом как Поль Савелли, и избран как Поль Савелли избирателями Хикней-хиса. Таким образом, он и в парламенте займет место, как Поль Савелли. Все это правильно. Но как его примет палата, когда он войдет в нее? Как она будет относиться к нему впоследствии? Какую пользу принесет он партии? Мы провели его только потому, что он казался нам самым блестящим из молодых. Мы ждали от него великих дел. Разве он не сам уничтожил свое социальное положение? Разве он не разбил свою карьеру в самом ее начале? Вот это я желал бы установить.

— Об этом думаю и я, — проворчал полковник Уинвуд. — За всю эту ночь я ни на минуту не мог заснуть.

— И я не могла, — сказала Урсула, — но полагаю, что все это не окажет влияния на карьеру Поля.

— Однако всегда будет аргументом против него, — возразил Айрес.

— То, что он поступил, как мужчина?

— Тут остается какой-то привкус Рюи Блаза, и этого я боюсь.

— Вы должны помнить, что он не знал о своем отношении к покойному до самого кануна выборов.

— Но он знал, что он не отпрыск древнего итальянского рода, каким его считали все. Я не говорю о себе, — сказал Айрес. — Я влюблен в этого малого. Да и трудно не полюбить его. У него обаяние большого джентльмена и вполне естественное. Этот нищий был рожден благородным, а что касается его деятельности, то можно сказать, что он блеснул метеором на политическом небе. Но до этих выборов. На них он разочаровал нас, сознаюсь откровенно. Я не знал, в чем было дело. Теперь знаю. Бедняга! Я лично симпатизирую ему. Но остальная, хладнокровная публика, которая не знает всего того, что вы рассказали мне? Для них он сын бывшего каторжника, торговца жареной рыбой — я говорю с их точки зрения, — который нарядился молодым Георгием на коне. Простят ли они ему это когда-нибудь? Иными словами принесет ли он нам какую-нибудь пользу? Вы ведь знаете, что я отвечаю перед партией.

— Всякая партия, — сказала Урсула Уинвуд, — была бы сборищем дураков, если бы не сделала всего, что могла, для развития и использования таланта Поля Савелли.

— Я люблю Поля, — произнес полковник своим усталым голосом, — но не знаю, мог ли бы я сказать то же самое.

— Это только потому, что ты ограниченный мужчина, милый Джемс. Мой дорогой Френк, мы будем стоять за Поля, что бы ни случилось. Он боролся один с самого раннего детства. Но он сражался как рыцарь.

— Дорогая мисс Уинвуд, — сказал Френк Айрес, — если есть человек, которому можно позавидовать, так это тот, который имеет вас защитницей!

— Всякому, дорогой Френк, можно завидовать, — возразила она, — кто имеет защитником здравый смысл.

— Все эти фейерверки ничего не освещают, — снова вступил в разговор полковник Уинвуд. — Я думаю, лучше всего позвать Поля вниз — переговорить с Френком. Хотите вы видеть его наедине?

— Я предпочел бы, чтобы вы присутствовали, — сказал Френк Айрес.

Послали за Полем, и он появился тотчас же, бледный и измученный.

Лорд встретил его с протянутой рукой, в вежливой форме выразил сочувствие и извинился, что является в час горестной утраты.

Поль поблагодарил его столь же вежливо.

— Я собирался писать вам, лорд Френсис, — сказал он, — дать некоторого рода объяснения по поводу вчерашних событий.

— Наши друзья рассказали мне все, что вы могли бы сказать.