Деннис Робинс - Невеста рока. Книга первая

Капитан «Морехода» Хамблби был пьян, и сильно. Ему просто необходимо было напиться. В таверне, известной под названием «Три испанца», он появился перед самым полуднем, как только его корабль пришвартовался в этой гавани Ямайки. Чертов корабль. «Корабль дьявола» — так назвал бы сам Господь это судно, стонавшее под бременем ужасного груза — новой партии невольников из Африки.

С полудня до восьми часов вечера капитан принял невероятное количество спиртного. Войдя в зловонную, стоявшую на пристани таверну, он пытался избавиться от плясавших перед его мысленным взором чертей и выбросить из головы обжигающую мысль, что три четверти живого груза умерли еще до того, как «Мореход» достиг берегов Вест-Индии.

Терпкое крепкое вино, попадая в глотку капитана, превратило его за два-три часа в веселого бесшабашного парня, в котором никто не смог бы узнать несговорчивого жестокого человека, державшего в страхе свою команду и поддерживающего закон и порядок на корабле с помощью плетки и двух пистолетов. Никто не узнал бы в нем того, кто постоянно чувствовал у себя под носом удушающий запах смерти и беспрестанно слышал зловещую мелодию, рожденную стонами и жалостными воплями измученных людей. Сейчас, в таверне, это был бодряк и весельчак, который раскатисто хохотал, тиская сидящую рядом с ним портовую девчонку и с жадностью насыщаясь. Да и все моряки, веселившиеся сегодня в «Трех испанцах», прибыли в Вест-Индию с деньгами и теперь дружно просаживали их в таверне.

Но с наступлением вечера от веселья капитана не осталось и следа. Грубо оттолкнув от себя полуголую девицу, он погрузился в угрюмое молчание. Капитан был одноглаз. Его единственный здоровый глаз, свирепый и помутневший от желтухи, зловеще вперялся в каждого, кто пытался вывести Хамблби из мрачного оцепенения, и в конце концов он остался сидеть в полном одиночестве.

Дело в том, что Хамблби еще не лишился совести окончательно. И хотя остатки ее были не очень велики, иногда наступали минуты, когда она прямо-таки вгрызалась в него, напоминая о том, что надо все-таки считаться с фактом существования Загробной Жизни и Всевышнего, что есть вещи, о которых нельзя забывать. А ведь наверняка далеко не все одобрили бы средство, помогающее капитану зарабатывать деньги. К счастью для него, совесть напоминала о себе только тогда, когда он напивался до бесчувствия. Вот уже пятнадцать лет Хамблби водил суда весьма необычной корабельной компании. Владелец «Морехода» и еще нескольких торговых парусников Руфус Панджоу стал миллионером, потому что на одном только «Мореходе» за несколько лет из Африки в Вест-Индию было перевезено свыше ста тысяч негров.

В молодости капитан не одобрял жестоких методов обращения с невольниками, однако постепенно душа его окаменела, и теперь он обращал мало внимания на жестокость одних и страдания других. Платили ему прекрасно. Почему бы капитану Хамблби быть недовольным своим работодателем?

Однако в последнее время ситуация несколько изменилась, и капитан размышлял о своих делах с тревогой. Действительно, с тех пор, как шесть лет назад мистер Уилберфорс [1] Уилберфорс Уильям (1759–1833) — общественный и политический деятель, активно боровшийся за отмену работорговли. представил на рассмотрение Билль о прекращении ввоза рабов, в Англии начало расти возмущение против работорговли. И по сей день мистер Фокс [2] Фокс Чарльз Джеймс (1749–1806) — английский политический деятель; защищал в парламенте североамериканские колонии, боровшиеся за независимость, и французскую буржуазную революцию. вместе со своей драгоценной партией вигов разрабатывают этот Билль. Капитану Хамблби все это не нравилось, совсем не нравилось. Но больше всего его не устраивали условия, в которых он был вынужден перевозить свой последний груз с берегов Африки на Ямайку.

Конечно, он мог бы успокоить свою совесть, вспомнив, что сказал ему лично мистер Панджоу: «эти чертовы черные существа» обладают весьма низкой жизнестойкостью и вряд ли перенесут адскую жару в трюмах и долгие недели заточения в удушливой атмосфере. А еще болезни и другие напасти… Панджоу приказал: «Вези». А что мог поделать Сэмюэль Хамблби? Не подчиниться своему работодателю?

Тем не менее дикие вопли, доносящиеся из недр «Морехода», на этот раз привели капитана в смятение. Ужасающий факт: семьдесят пять процентов несчастных отдали Богу душу на борту его корабля.

Капитан, пошатываясь, брел вдоль пристани. Его сальные прямые волосы свисали на шею, скручиваясь в пряди, как у мексиканца. Неописуемо грязный, в кителе, испачканном пролитым вином и объедками пищи, сжимая под мышкой треуголку и ругаясь сквозь зубы, он, качаясь, пробирался к своему судну. Его окружала жаркая влажная ночь.

Сверху словно бы с укоризной сквозь легкий туман смотрели звезды, но капитан старался не глядеть на них. Его мучили боли в спине: в таверне он подрался с одной из нахальных желтокожих шлюх, присутствовавшие, само собой, хохотали и радовались, а ему досталось довольно сильно. К дьяволу этих баб! Все, больше он не будет шляться к проституткам. Пошлет к черту море и работорговлю! Вернется в Бристоль и тихо-спокойно заживет со своей женой Эмилией. Милой, доброй Эмилией. Хоть сварлива она и остра на язычок, да и вряд ли способна растормошить мужчину в постели.

Капитан Хамблби попытался поднять упавшее настроение, бодро запев: «Боже, храни Короля…»

Увы, бедняга король Георг III постепенно лишался рассудка. «Страшная штука — безумие», — подумал капитан. Как-то ему пришлось посетить один из домов, где держали в заточении этих несчастных, слышал их раздирающие душу вопли и жуткий смех.

Наконец его здоровый глаз различил в темноте тусклые очертания кораблей. С минуту он вслушивался в пронзительные крики обнаженных по пояс моряков, сгрудившихся подле штабеля лесоматериалов, ожидавших отправки в Англию. И он может сойти с ума, мелькнуло в голове у капитана, если будет по-прежнему участвовать в этой бесстыдной торговле черными людьми и так зверски напиваться.

Хамблби громко высморкался и сплюнул на землю. От порта доносился тошнотворный, омерзительный запах. Какое красивое и вместе с тем отвратительное место — Ямайка! Капитан ненавидел ее. Море окрасилось в темно-пурпурный цвет. Словно нарисованные черной тушью, в небо упирались кокосовые пальмы. Мерзкие запахи немного прочистили капитану мозги, и теперь он думал о странном — весьма странном — происшествии, совсем недавно случившемся на «Мореходе». О нем сообщил один из служивших под его командой офицеров незадолго до того, как они утром увидели берег.