Катя Ткаченко - Любовь для начинающих пользователей

Бабочка вновь взмахнула крыльями, опять раздался резкий шуршащий звук.

Можно было кинуть в неё тапком, но тапки остались в спальне.

Ещё лучше — дротиком для дартс, только они в комнате, в коробке рядом с компьютером. Пока сходишь — совсем обнаглеет!

Бабочка подмигнула, и Симба попятилась.

Как и в тот вечер, когда по дороге к маяку одна из бабочек вдруг сорвалась с большого и яркого цветка и сильно ударила Симбу в грудь.

Маленькая Симба попятилась, а потом заплакала.

Большая Симба взяла из коробки пару дротиков и на цыпочках пошла обратно на кухню.

Маленькая Симба села на каменный бортик, за которым далеко внизу шумело море, и продолжала плакать.

Бабочки от неё не отставали — их становилось всё больше и больше, они нарезали вокруг неё круги, случайно тыкаясь в плечи, лицо, грудь, Симбе хотелось вскочить и побежать прочь от моря, от этой уютной дорожки, ведущей к гордому маяку.

Падающий из открытого холодильника свет тоскливо поблёскивал в луже разлитой на полу минералки.

— Не плачь, — сказал отец, — эти — они не опасные…

— А какие опасные? — спросила Симба, сглатывая слёзы.

— Другие, — сказал отец, — они здесь не живут…

— А где живут? — всё так же сквозь слёзы спросила Симба.

Бабочка продолжала сидеть на подоконнике, её крылья отбрасывали большую, чёрную, угрожающую тень.

Симба прицелилась и метнула дротик.

Рука дрогнула, дротик исчез в открытом окне.

Симба приказала себе успокоиться.

Она глубоко вдохнула тёплый, распаренный ночной воздух и медленно выдохнула.

Руки перестали дрожать, бабочка всё сидела на подоконнике, она была странной расцветки — чёрные крылья с зелёными прожилками и такие же чёрные усики, которыми бабочка сейчас нагло покачивала.

— Я потом тебе расскажу, — сказал отец, — когда ты успокоишься…

— Нет, сейчас! — капризно потребовала Симба и слезла с парапета. Бабочки отстали от неё, но по–прежнему вились над большими яркими цветами, которыми была усажена вся набережная.

— Так мы идем к маяку? — спросил отец, протягивая Симбе руку.

Симба вцепилась в его ладонь и засеменила рядом, чуть подпрыгивая, чтобы поспеть за размашистым отцовским шагом. Она шла ближе к парапету, за которым шумело море, — отец заслонял её от ярких кустов и странных существ, что напугали её до слёз, хотя раньше такого никогда не случалось, ведь в их городе тоже летали бабочки: каждое лето, точнее — с первых тёплых дней весны и до конца сентября, а то и до начала октября, если осень выдавалась солнечной.

Симба взяла второй дротик и привычно подбросила его в правой руке, а потом стала в стойку, прищурила правый глаз и начала целиться.

Бабочка опять взмахнула чёрными крыльями, Симба сделала шаг вперёд и вдруг поскользнулась — нога попала в лужу минералки, Симба попыталась удержаться, но не сумела и шмякнулась на пол.

Больно, голой спиной, голой попой о холодный кухонный линолеум.

Хорошо, что головой не ударилась.

Дротик всё ещё оставался в руке. Симба со злости метнула его в сторону окна, хотя метать дротики лёжа — это не по правилам.

Дротик упал на подоконник рядом с бабочкой, та испуганно взлетела и скрылась в темноте за окном.

— Ну, — спросила Симба отца, — так где они живут?

— Дело не в том, где они живут, — ответил отец, — дело в другом: какие они…

— И какие? — продолжала допрашивать отца Симба.

До маяка было совсем недалеко, а там придётся развернуться и пойти обратно по набережной, мимо ярких цветов с кружащими над ними существами.

— Хочешь к морю? — внезапно спросил отец.

— Да, — сказала Симба.

Отсюда они ещё никогда не спускались к морю — оно шумело далеко внизу, узкая лестница, сбегавшая с высокого берега, исчезала в сумраке, и не было никакой гарантии, что, прилежно пересчитав её ступеньки, ступишь на прохладный вечерний песок, а не окажешься сразу в рокочущей прибрежной воде.

— Не испугаешься? — спросил отец.

— Нет, — храбро ответила Симба, подумав, что это в любом случае гораздо лучше, чем идти обратно мимо кустов и мельтешащих в воздухе бабочек.

Симба встала с пола, чертыхнулась, достала из–под мойки тряпку и затёрла пол.

А потом подошла к окну и плотно закрыла створки, чтобы больше ни одна тварь не влетела сюда.

Ушибленная спина болела, но Симба вдруг развеселилась.

Она взяла с подоконника дротик, захлопнула холодильник и плотно задёрнула шторы.

Пусть лучше будет жарко, очень жарко, но даже если кто–то сядет на стекло с той стороны, Симба его не увидит!

До моря надо было спускаться метров сто, если не больше.

Сто десять, сто двадцать — по деревянным ступенькам, держась за железные поручни. Сейчас они прохладные, а днём к ним, наверное, невозможно прикоснуться — днём они становились раскалёнными, и люди просто разжимали ладони и сыпались вниз, на камни, тут и там торчавшие на узкой песчаной полоске пляжа.

Отец спускался впереди, Симба — за ним.

Ветер с моря бил ей в лицо, насквозь продувая легкую разноцветную маечку и развевая волосы.

Тогда они у неё были длинные, и отец любил сам заплетать ей косички.

Они спускались очень осторожно, временами отец оборачивался и говорил:

— Ну, ты как?

— Хорошо, папа! — отвечала Симба, и они продолжали спуск.

Лестница вплотную прижималась к скале, от неё пахло холодом и ещё чем–то, что Симба никак не могла определить.

Но ей не было страшно, ей отчего–то стало весело и хорошо.

Симба вернулась в спальню и нырнула в постель.

Дротик остался лежать там, где ему и положено, — в коробке рядом с компьютером.

Если она сейчас не уснёт, то проклянёт всё на свете.

Тем более что сегодня приезжает племянник.

Она была дура, что согласилась.

Она вообще — дура.

Промахнулась по бабочке, и та улетела.

А ведь могла бы попасть, и сейчас держала бы в кулаке её мерзкое чуждое тельце.

Предварительно оборвав чёрные с зелёными прожилками крылья.

Выдернув длинные чёрные усики с угрожающими утолщениями на концах.

Отец спрыгнул на берег первым, повернулся и подхватил Симбу на руки.

А потом плавно поставил на песок, и они пошли к воде.

От лестницы до моря было всего несколько метров, песок был мокрый, волны, разбиваясь о камни, окатывали их брызгами.

— Мы пойдём обратно вдоль моря! — сказал отец.

— Хорошо, — согласилась Симба и пошла рядом, сняв сандалии и с удовольствием чувствуя, как солёная вода лижет ей ноги.

Симба легла на правый бок, подтянула колени к груди и вдруг подумала, что сейчас она, наверное, напоминает большой рыболовный крючок.

Большой голый рыболовный крючок, мокрый от пота.

Интересно, кого ловят на такие крючки?

Самый примитивный ответ — конечно, мужчин.