Екатерина Вильмонт - Нашла себе блондина !

Ибо в немецком слово "Freund" давно уже приобрело именно такой смысл. В последнее время и у нас, когда женщина говорит о ком-то "мой друг", ее уже могут понять превратно. Вообще, смещение значений бывает забавным. Много лет назад, занимаясь литературными переводами с немецкого, я наблюдала параллельные изменения в двух языках. Например, немецкий глагол "bumsen" раньше означал то же самое, что и русский глагол "трахнуть", то есть, как пишет Ожегов, "произвести какое-то быстрое неожиданное действие с шумом, треском. Трахнуть графин (разбить). Трахнуть по спине (ударить)". Что теперь означает это слово, знают все.

И точно такое же превращение произошло со словом "bumsen".

Да, к чему это я? Зачем на отдыхе забивать себе голову подобной мурой? Надо бездумно наслаждаться солнцем, морем, беззаботной жизнью, разложить пасьянс, решить кроссворд, почитать что-нибудь... Правда, книги, взятые с собой, как-то не вдохновляли. Кажется, я скоро стану типичной героиней старого, еще советских времен, анекдота: "Чукча не читатель, чукча писатель"!

Потому что в голове уже крутится мысль, как лучше начать роман, если героиней его будет такая женщина, как Таня. А какая она, разве я знаю? Но мне и не надо знать.

Моя героиня будет жить по иной, своей собственной, логике, зачастую не зависящей даже от меня. И это, может быть, самое интересное в писательской профессии.

Вот вернусь в Москву, сяду за свою машинку и начну: "Эх, знали бы вы, как я мечтала выйти замуж!"

Глава 2

ПРИДУМАЙТЕ САМИ

Рядом с моим лежаком кто-то кашлянул. Я открыла глаза: Таня.

- Извините меня, - смущенно улыбаясь, проговорила она. - Я вела себя как последняя хамка! Простите!

Два дня морочила вам голову своими россказнями, а потом вдруг замолчала в тряпочку... Вы не сердитесь?

- Да нет, Таня, я к вам не в претензии, всякие бывают настроения.

- А вот Милочка мне внушала, что нельзя свои настроения людям показывать, их это не касается.

- Таня, успокойтесь, я не в обиде.

- Вот и слава богу! - обрадовалась она. - Знаете, я всегда так сперва из меня улица Углежжения прет, а уж потом я спохватываюсь и вспоминаю Милочкины уроки... Понимаете, мне вчера вечером один человек позвонил, я так этого звонка ждала, а он... Он сказал, что нам надо расстаться, вот я и психанула... Даже утопиться хотела. Но потом передумала, много чести, хотя, конечно, жизнь ему это бы отравило капитально! До самой могилки!

- Таня, ни один мужик не стоит вашей жизни!

- Вот и я так подумала. Пусть живет со своей шваброй, если она ему дороже меня... А вам правда интересно меня слушать? Странно даже.., вы вон не очень молодая уже, у самой небось всякого в жизни хватало...

- Это правда, хватало всякого, и тем не менее...

- А вы мне потом про себя расскажете?

- Расскажу, почему же нет.

- Ладно, только про этого.., я пока не хочу говорить.

- И не надо, лучше про Милочку расскажите.

- Эх, была бы Милочка жива, вся моя жизнь, наверное, по-другому сложилась бы, хуже или лучше, не знаю, но по-другому - точно. Мать моя, когда разобралась, что Милочка ко мне как к родной относится, обрадовалась и спихнула меня на нее целиком. С мужиками стала путаться без зазрения совести. А чего ей? Я ж могу у Милочки ночевать, к той-то никто не ходил. Профсоюзник перестал появляться, зато другие не переводились, водку жрали... И мать с ними. Иной раз, бывало, придет домой трезвая, смотрит на меня как на незнакомую. "Дочура, как ты вымахала, совсем большая, надо б тебе пальтишко новое справить.." Справляла. Заодно и туфли покупала, не могу сказать, что вовсе меня забросила, но одежонкой вся ее забота и ограничивалась. А поговорить, поинтересоваться школьными делами - нет. Это все Милочка-. Она иногда с такой любовью на меня смотрела.

А один раз я подслушала ее разговор с Галей - была у нее подружка Галя. Вот эта Галя и говорит:

- Милка, что ты делаешь? Тебе бы свою жизнь устроить, ребенка родить, а ты чужую девчонку на себя взвалила и радуешься.

- Таня мне не чужая, она роднее многих родных.

Она меня жалеет, и еще она во мне нуждается, а я ее просто люблю.

- Да она вырастет, хвостом вильнет - до свидания!

- Ну и что? А родные дети так не поступают разве?

Только, наверное, когда ребенок родной, это обиднее, горше...

- Это правда, - подумав немного, согласилась Галя. - Но она ведь вовсе к тебе переселилась, какая у тебя в таких условиях может быть личная жизнь?

- Да нету меня никакой личной жизни! Нет, понимаешь? А если ночью иной раз проснешься и в комнате кто-то дышит, так приятно бывает... А когда я с работы прихожу и Таня все мне вываливает, и про уроки, и про учителей, и про мальчиков, я чувствую себя моложе, мне все это интересно, меня волнуют ее проблемы, и это здорово отвлекает от всяких дурацких мыслей.

- Ты небось и на родительские собрания ходишь?

- Естественно!

Галя только головой покачала, но в следующий раз пришла и подарила мне тонкие колготки, импортные!

Я таких еще не носила, вот радости было... А на другое лето Милочка не смогла взять меня с собой в поле, они в Монголию поехали, и осталась я одна в ее комнате.

Она мне, правда, много книг оставила, велела к ее возвращению все прочитать, а я их почти все за июнь проглотила. А потом мать меня в пионерлагерь отправила, на озеро Сенеж. Мне там не понравилось, скучно показалось, да еще девчонка одна меня гробить вздумала.

Лагерь был от фабрики какой-то, что ли, и я там чужая была, они все друг дружку давно знали, а я новенькая. Да еще ребята стали на меня внимание обращать, именно как на новенькую - я хорошенькая была, и титечки уже проклевываться начали, одним словом, понимаете... А раньше у них первой красотулей Нютка Карасева считалась. Вот она и начала по любому поводу надо мной измываться. Я сперва хотела по-хорошему все уладить, как Милочка учила, но, когда она меня окончательно достала, я так ее отдубасила, что ой-ой-ой, все меня зауважали, хоть и ненадолго - выперли меня из лагеря. А я и рада была. У меня с детства слово "лагерь" совсем другие ассоциации вызывало, хоть и малявка была, а понимала: лагерь - огороженная территория, где люди не живут, а выживают. И пионерский лагерь был для меня немногим лучше. Вот я слыхала, некоторые вспоминают свое пионерское детство в лагере прямо с восторгом, а я - терпеть не могу, ничего я там хорошего не видела. Мать, конечно, развопилась, мол, это все Милочкино влияние, она, Милочка, все выеживастся, не хочет быть как все и меня к тому же приучает, надо уметь жить в коллективе, и вообще, чему такая тарань сушеная научить может... Ну я послушала, а потом не стерпела:

- А ты-то сама чему научить можешь? С мужиками спать? Водку жрать?

Она опешила сначала, потом по морде мне съездила, потом разревелась, а потом с горя напилась... Вот такая жизнь. А через два года Милочка моя поехала на Памир и не вернулась. Царствие ей Небесное, золотая она была... А я с горя вдруг толстеть начала, да и возраст еще переходный, одним словом, разнесло меня, как на дрожжах. А я уж влюблена была в одного парня из одиннадцатого класса... И решила на диету сесть, только ничего мне не помогало, и я вовсе есть перестала. Только воду пила. Мать и не замечала ничего, у нее в то время одна задача была - Милочкину комнату заполучить.