Генри Вуд - Замок Ист-Линн

Он склонился к ней.

— А ты как думаешь, милая?

И снова, в самый неподходящий момент, вошла леди Изабель. В этот раз Барбара услышала ее шаги и отпрянула от мужа. М-р Карлайл повернулся и увидел мадам Вин, которая робко подошла к ним.

Леди Изабель уже шесть месяцев жила в Ист-Линне, по-прежнему оставаясь неузнанной. Со временем мы привыкаем ко всему, в том числе к опасности, и наша героиня почти перестала опасаться разоблачения. С детьми она ладила прекрасно; они так же привязались к ней, как и она к ним; возможно, в них говорил скрытый голос крови.

А что же Уильям? Зимой ему стало легче, но с первыми весенними лучами он снова стал чахнуть. Он быстро утомлялся, у него часто кололо в боку и пропадал аппетит. Теперь м-р Уэйнрайт навещал его ежедневно. При свете дня мальчик выглядел неплохо, поскольку румянец изумительно яркого и красивого оттенка заставлял забыть все опасения, однако же, с наступлением сумерек болезнь его делалась заметной. Лицо становилось мертвенно-бледным, он делался настолько слаб, что даже говорил с трудом. Любимым его местом в эти часы был коврик возле камина в серой гостиной. Он вытягивался на нем во весь рост, подложив под голову подушку, и закрывал глаза.

— Дитя мое, — говорила ему леди Изабель. — Тебе будет лучше на диване.

— Нет, мне нравится здесь.

— А что если я придвину его вплотную к огню? Давай попробуем, Уильям.

Он уступил ей один или два раза, а затем вернулся на старое место и более не покидал его по вечерам. И в этот вечер он лежал там же, когда вошла Ханна с чайными принадлежностями. Она посмотрела минуту-другую на мальчика, полагая, что он спит — таким спокойным и расслабленным он выглядел, — а затем повернулась к мадам Вин.

— Бедное дитя! Этак он скоро сойдет в могилу.

Эти слова потрясли Изабель. Когда мы видим больного изо дня в день, мы частично перестаем замечать, насколько страшна болезнь; то же самое случилось и с леди Изабель. Когда она приехала в Ист-Линн, вид Уильяма если не встревожил, то, по крайней мере, насторожил ее. Зимнее улучшение состояния сына и вовсе развеяло все опасения, а весной оно ухудшалось постепенно, так что она даже не успела встревожиться, по-прежнему считая Уильяма всего лишь хрупким мальчиком, нуждавшимся в уходе.

— Ханна! — укоризненно воскликнула она.

— Мэм, разве Вы не видите этого сами? — ответила Ханна. — Тут все яснее ясного: если бы у бедного мальчугана была мать, она бы давно подняла тревогу. Мистер Карлайл, разумеется, не может заботиться о нем так же, как мать, а что касается старого Уэйнрайта, то он слеп, как летучая мышь.

Леди Изабель приняла этот упрек на свой счет: так что же, и она, его мать, тоже была слепа?

— Ничего страшного, Ханна. Он просто слабенький.

Однако же, она бодрилась на словах, а думала совсем другое. Можно сказать, что она саму себя хотела обмануть. Даже сейчас, когда она говорила это, сердце ее трепетало от страха, граничившего с уверенностью, что сын ее очень плох.

— Ты спишь, Уильям? — тихонько спросила она, склонившись над ним.

Ответа не последовало. Он даже не пошевелился.

— Он мог не спать, Ханна. Вам следует думать о том, что Вы говорите.

— Так ведь любому ясно, что он спит, мэм, раз лежит так неподвижно. Конечно же, я ничего не сказала бы при нем.

— Почему Вы вообразили, что у него критическое состояние?

— Ничего я не вообразила, — ответила Ханна. — Мне приходилось иметь дело с умирающими детьми.

В этот момент в комнату вошла Люси, и они прервали свой разговор. Когда Ханна вышла из комнаты, леди Изабель склонилась над Уильямом, тоскливым и жадным взором глядя на него. Лицо его, с проступающими на нем голубыми жилками, было мертвенно-бледным, а ноздри шевелились при каждом вдохе, как у больного. Теперь, после прежней самоуспокоенности, она впала в другую крайность, ибо слова Ханны испугали ее не на шутку.

— Мадам Вин, почему Вы так смотрите на Уильяма? — спросила Люси, наблюдавшая за ней.

— Ханна считает, что он болен, — машинально ответила леди Изабель, которая пребывала в глубокой задумчивости, размышляя, не стоит ли поделиться своими опасениями с мистером Карлайлом. «Мистером Карлайлом», как, должно быть, уже заметил внимательный читатель, ибо ее ревнивое сердце не желало признавать прав миссис Карлайл на ее детей, хотя ей и приходилось мириться с существующим положением дел.

Леди Изабель вышла из комнаты. Она знала, что м-р Карлайл уже вернулся, и теперь она пересекла холл, тихонько постучала в дверь гостиной и так же тихонько вошла, как раз в тот момент, когда м-р Карлайл и Барбара прильнули друг к другу, никого не замечая вокруг. Выскользнув из комнаты, она принялась расхаживать взад и вперед по холлу, прижав руки к труди, в которой бешено стучало ее бедное сердце. Да как оно смело, это сердце, так возмущаться при виде знаков их любви? Кто она такая, чтобы ревновать? Разве сама она не подписала и не скрепила печатью свой отказ от этой любви, расчистив тем самым дорогу для Барбары? Она вернулась в серую гостиную, подошла к каминной доске, облокотилась на нее и закрыла глаза рукой. Она пробыла в таком положении несколько минут, и Люси отметила про себя, что гувернантка выглядит очень грустной. Девочка уже успела проголодаться и теперь бросала тоскливые взгляды на столик с чайными принадлежностями, не зная, долго ли заставит ее ждать мадам Вин.

— Мадам Вин, — наконец воскликнула она. — Вы разве не знаете, что чай уже готов?

Мадам Вин подняла на нее глаза. Потом взгляд ее упал на бледного мальчика, лежавшего у ее ног. Она положила руку на плечо Люси и сказала, немного помедлив:

— Ах, Люси, дорогая, на меня… на меня свалилось столько несчастий!

— Чай согреет Вас. К тому же, тут есть очень вкусное варенье, — попыталась утешить ее мисс Люси.

«Их нежности, сколь бы долгими они ни были при встрече, уже закончились, наверное, — подумала леди Изабель, слегка скривив губы, словно в насмешке. — Рискну зайти еще раз».

И она рискнула, лишь для того, чтобы увидеть, как он собирается поцеловать жену, голова которой лежала у него на груди. Однако в этот раз они услышали, как она вошла, и ей пришлось приблизиться, несмотря на свою бледность и угнетенное состояние духа.

— Не будете ли Вы добры, сэр, пойти взглянуть на Уильяма? — тихо сказала она м-ру Карлайлу.

— Конечно.

— Для чего? — вмешалась Барбара.

— Он выглядит очень больным. Боюсь, дела его обстоят гораздо хуже, чем мы полагали.

Они прошли в серую гостиную. М-р Карлайл дошел быстрее всех и уже стоял, молча глядя на Уильяма, когда вошли Барбара и леди Изабель.

— Что он делает на полу? — изумленно воскликнула Барбара. — Он не должен лежать на полу, мадам Вин.

— Он укладывается туда в сумерках, и я не могу поднять его. Я пытаюсь убедить его перейти на диван, но, увы, все бесполезно.