Николай Новиков - Предвыборная страсть

Андрей сделал пару шагов вверх по лестнице, когда первый снова приготовился ударить.

— Двое на одного? — прохрипел Андрей. — Смелые вы, ребятки…

И, опершись на лестничные перила, резко выбросил вперед обе ноги сразу. Удар пришелся в грудь первому, и он загремел вниз по лестнице. Но второй успел дважды ударить Андрея, разбил нос и рассек левую бровь. Однако первая растерянность уже прошла, голова работала совершенно в ином ритме, нежели пару минут назад. В боевом.

Кровь заливала лицо, но бывший кандидат в мастера спорта по боксу Андрей Истомин сумел ответить. Второй нападавший шагнул назад, облизывая разбитые губы.

Андрей не преследовал его, готовясь отразить новое нападение: первый уже был на ногах и поднимался на помощь второму. Но тот неожиданно махнул рукой, прошипел:

— Вс-с-сё…

И оба, не говоря больше ни слова, метнулись к выходу. Смачно чавкнула дверца машины, взревел двигатель, перекрывая шум ветра и дождя.

Андрей медленно поплелся вверх по лестнице.

— Ни хрена себе! — воскликнул Костя, увидев окровавленное лицо приятеля. — Где тебя так?

— Здесь, в подъезде, — пробормотал Андрей.

— Я сколько хожу — ни разу не напали, — растерялся Костя. — Давай прямо в ванную, а я посмотрю, что у меня в аптечке есть.

— Твой подъезд ни при чем. Это могло случиться в любом подъезде или даже прямо на улице…

Когда он умылся и увидел себя в зеркале, решил, что, в общем-то, легко отделался: лиловый синяк под правым глазом, рассеченная левая бровь, ссадины на щеках и переносице — могло быть и хуже.

Через десять минут он сидел на диване, прикладывая к самому большому синяку под правым глазом сторублевую монету.

— Раньше пятак прикладывали, — вспомнил Андрей. — А теперь сто рублей. И синяки выросли в цене.

— Выпей еще рюмку. — Костя налил Андрею водки. — Одной мало. И расскажи, наконец, толком, что случилось.

— Это последняя, больше не предлагай, Костя. Я позавчера еле домой добрался от тебя. Ты уже все знаешь. Больше добавить нечего.

— Ну да, нечего! Кроме того, что ты чуть не подрался со Стригуновым, все это случилось в кабинете Агеевой. Как ты там оказался?

— Пришел говорить по поводу моего увольнения.

— Это меня больше всего и удивляет. Ты же и слышать о ней не хотел, не то, что идти и жаловаться.

— Кто сказал, что я жаловался?

— Она сама осознала свою ошибку и пригласила тебя, чтобы извиниться? — съехидничал Костя.

— Нет, не сама… — Андрей болезненно поморщился. Действительно, нестыковка получается. Но не рассказывать же об истинной причине его визита к Лере. — Маша. Лобанкина. У ее отца хорошие отношения с Агеевой.

— Наконец-то я начинаю понимать. Маша попросила отца поговорить с Агеевой, и он убедил нашу железную леди смилостивиться, так?

— Так. — Андрею не понравилось, что Костя назвал Леру «железной леди», но как возразишь, если сам позавчера и не такое говорил о ней.

— Теперь она хрена с два восстановит тебя, — авторитетно сказал Костя. — Ты зря связался со Стригуновым. Он же ее «крестный папа». Правда, сейчас она старается выглядеть независимой. И тем не менее… Да, суров Илья Олегович, ничуть не изменился. А говорили, совсем другим стал, нормальный мужик, пошутить, выпить любит. Горбатого и могила не исправит…

— Восстановит. Она обещала.

— Обещала! — воскликнул Костя. — Если Стригунов нанял подонков, которые тебе морду разукрасили, думаешь, он позволит восстановить тебя в должности? Теперь не о работе думай, Андрей, а вообще… ходи да оглядывайся. Это мафия!

— А чего ей бояться, Агеевой? — возразил Андрей. — Победит на выборах и уедет в Москву. Я почему-то верю ей.

— Даже если и восстановит, сам же говоришь, уедет в Москву. Ну и как ты собираешься работать с Осетровым? Со Стригуновым, который, как я понял из вчерашнего репортажа, собирается стать мэром? Ну и натворил ты дел, Андрюха! Даже и не знаю, чем тебе помочь.

— Спасибо, что выслушал, водки налил, пластыря и йода не пожалел. А сто рублей я тебе верну завтра.

— Или знаю? — сам себя спросил Костя. — По крайней мере, могу дать хороший совет. Маша тебе помогла, она вообще смотрит на тебя, как папуас на каменного идола. Женись на ней. И сразу все свои проблемы решишь.

— Это хороший совет? — удивился Андрей.

— Отличный. Во-первых, Юрий Иванович и сам может стать мэром, тогда у тебя отличные перспективы на телестудии. Но в любом случае он человек влиятельный, своего зятя в обиду не даст. И со Стригуновым решит вопрос. Они своих не трогают, а ты же станешь своим. Зятем! Не надо будет ходить к Агеевой, зависеть от ее настроения.

Андрей нахмурился:

— Значит, предлагаешь мне жениться на Маше Лобанкиной?

— Не предлагаю, а советую. Как я могу предлагать такое?

— Не можешь предлагать, не советуй.

— Ну и дурак! Красивая девочка, влюблена в тебя по уши, папа — председатель горсовета. Чего тебе еще? И я серьезно говорю, сегодня Стригунов предупредил тебя. Если не приползешь к нему на коленях, жди худшего.

— Ладно, уговорил, — усмехнулся Андрей и снова болезненно поморщился. — Слушай, Костя, у меня к тебе просьба. Посиди на кухне, а я позвоню ей.

— Маше?

— Ну да. Спрошу, когда она хочет свадьбу сыграть. Завтра или послезавтра?

— Очень смешно. — Костя направился к двери. — Привет передай от меня Маше. Скажи, что готов быть свидетелем жениха. Или невесты. А если у вас что-то не получится, с удовольствием сам стану ее женихом.

Как ни хотелось Андрею сейчас же предложить приятелю роль жениха, он сдержался. Лишь согласно кивнул, снял трубку и стал набирать номер телефона мэра города.

— Догадываетесь, зачем я вас пригласила, Маргарита Андреевна? — спросила Агеева.

Седая старушка с ярко накрашенными губами не торопилась с ответом. Она поправила прическу, закинула ногу на ногу, вытащила из сумочки пачку «Беломора», долго чиркала спичкой и, лишь затянувшись горьким дымом, внимательно посмотрела на Агееву. Мэр города придвинула ей пепельницу, хотя все знали, что Агеева терпеть не может табачного дыма. Редко кто осмеливался закурить в этом кабинете.

— Догадываюсь, Валерия Петровна, — с достоинством ответила старушка Птицына. — Не иначе какие-то вопросы у вас появились ко мне. Я ведь много чего знаю, поболе, чем наши кагэбэшники, или как там они теперь называются? Даже поболе самого Стригунова.

— Надеюсь, вы поможете мне, Маргарита Андреевна.

— Да как сказать, Валерия Петровна. Посмотрим, чего вы хотите от меня. На пенсию меня быстренько спровадили, не подумали, что пригожусь еще. А жить нынче на эту проклятую пенсию можно ли?

— Все мы когда-нибудь станем пенсионерами, — вздохнула Агеева.

— Что-то наш Стригунов не собирается стать пенсионером, вчера смотрела по телевизору, как он опять лезет в большие начальники. Собирается порядки в городе наводить! Столько лет сидел, руководил, не навел порядок, а теперь золотые горы людям сулит. И кто ж ему, интересно, поверит теперь?