Анна О'Брайен - Фаворитка короля

— Правда? — Виндзор поднялся на ноги, взял меня за локти и легким рывком поставил рядом с собой. — Вставайте, Алиса. Вам нужно твердо стоять на ногах. Вам необходимо думать!

— Не могу.

— Неужто женщину, которую я люблю, так легко запугать?

Я напряженно застыла в его объятиях, не способная отвечать на ласки. В какие бездны кануло все мое мужество? Жалость к себе переполняла меня до краев, и я, утратив мужество, горько оплакивала свое бессилие и все то, что потеряла. Подарки Эдуарда, сделанные им в знак любви и признательности, по злобе отобраны у меня, чтобы уничтожить доказательства того, какую роль занимал в моей жизни король. Честность вынуждала меня признать, что я не всегда поступала безупречно, и об этом я тоже рыдала. Я наслаждалась властью в роли фаворитки короля. Нельзя спорить с тем, что я употребляла золото из королевской казны на то, чтобы приобретать себе поместья, но ведь я всегда возвращала эти деньги. Разве нет? Ну, чаще всего возвращала долги. А теперь наступил час окончательной расплаты. Я рыдала, уткнувшись в плечо Виндзора.

— Неужели женщина, которую я люблю, настолько утратила всякую силу воли, что способна лишь стоять и плакать вместо того, чтобы драться за принадлежащее ей по праву?

Слова прозвучали сурово, но он крепче прижал меня к себе и положил подбородок мне на макушку. Наконец напряжение стало отпускать меня. Ровное биение его сердца вселяло в меня уверенность. А когда я наконец спокойно прислонилась лбом к его плечу и опять задышала ровно…

В голове снова раздались сказанные им слова. Я резко вскинула на него глаза, видя в них свое отражение.

— Что вы сказали?

— Что именно? Что вам не хватает силы воли?

Я облизнула пересохшие губы, вытерла лицо куском полотна, который услужливо протянул мне Виндзор, и нахмурилась.

— Кажется, вы назвали меня женщиной, которую вы любите?

— Так и есть. А вы не знали? Судя по вашему виду, вам это пришлось не по душе.

— Повторите. — Я крепче сжала рукав его камзола. — И постарайтесь, чтобы это звучало правдиво. — Это на тот случай, если он ничего такого на самом деле не чувствует. Дай Бог, чтобы чувствовал!

— Милая Алиса! Я люблю вас. Вы — мое солнце и моя луна!

— Да вы заговорили как поэт!

Мне показалось, что улыбка у него вышла чуть кривая. Я не могла ему верить! Но что поделаешь, пришлось. Не такой человек Виндзор, чтобы бросаться словами. Мною овладела безудержная радость, словно яркий луч света разогнал тучи, скопившиеся в моем разуме и на душе. Пока я не вспомнила обо всех событиях минувшего утра…

Пристально посмотрела на него.

— А почему вы только сейчас сочли нужным сказать мне об этом?

— А когда надо было?

Виндзор старался подбодрить меня, отвлечь от мрачных раздумий. Я оттолкнула его руки и твердо встала на ноги.

— Завтра. На прошлой неделе. В любое время, но только не тогда, когда лицо мое залито слезами, а мой дом разорен дотла и в мыслях нет ничего, кроме коварства Джоанны.

— Я думал, вы и так об этом знаете.

— Не знала! Откуда мне было знать? Вы же никогда раньше этого не говорили. — Ну почему он такой бестолковый? Вот он стоит передо мной — такой могучий, живой и… своенравный ! И бесконечно мною любимый. — Я хочу радоваться этому, а не считать просто утешением, потому что меня ожидает полный финансовый крах, а может быть, и смерть — если им удастся доказать обвинение в измене! Думаю, вы и сами должны понимать… — Следующие слова я выговорила без малейшей запинки: — Я тоже люблю вас!

— Ну вот и дождался! — улыбнулся Виндзор.

— Я не собиралась вам этого говорить! — Я зажала рот руками.

— Совершенно не понимаю почему. — Он снова завладел моими руками, не переставая чуть заметно улыбаться. — Будем радоваться нашей любви и вместе тревожиться о происках Джоанны Ядовитой.

Он крепко, жарко поцеловал меня.

— Ах, Вилл…

— Что происходит? Я только что признался вам в вечной любви. А вы, кажется, не очень-то этому рады!

— Я сейчас приду в себя, — вздохнула я.

— Позвольте, я помогу. — И снова поцеловал меня.

Я упала в его объятия, и в голове не осталось ни одной мысли. Но ненадолго. Сейчас было не время для любовных томлений и чувственных наслаждений. Виндзор и сам прекрасно понимал, что я не могу предаваться беззаботной радости. Он обхватил руками мое лицо, заставив сосредоточиться и слушать его внимательно; он заговорил тихим ровным голосом, который позволял догадаться о глубоких чувствах, бурливших в его душе.

— Теперь послушайте, что я скажу. Вы должны набраться мужества, Алиса. Слушайте же! — Взяв за подбородок, Виндзор заставил меня смотреть ему в глаза. — Вы предстанете перед лордами и ответите на все вопросы, которые они вам поставят. Нет никаких доказательств, будто вы мошенничали. Ну а измена… Они не сумеют ничем ее подтвердить.

— Вы говорите так уверенно. — Я нахмурилась, отнюдь не убежденная его словами.

— Да черт возьми! Ни в чем я не уверен! Я слишком трезво смотрю на вещи. Но вы должны выглядеть очень уверенной в себе, иначе они разорвут вас на части.

— Для чего им это? Теперь-то, когда я больше не нахожусь при дворе!

— Вы знаете для чего. Они уничтожат вас в отместку за то время, когда вы, а не они держали власть в своих руках.

— Можем мы как-то помешать им?

— Еще не знаю. Как можно это знать, пока нам не известно, какими уликами они располагают? Но мы не сдадимся просто так.

Я глубоко вздохнула, ощущая наконец, что отчаяние постепенно отступает, и задала себе вопрос: чего я хочу больше всего на свете?

— Когда мне придется ехать в Лондон… вы поедете со мной?

— Сам дьявол не сможет удержать меня! Хватит плакать… Слезы — не та монета, которой платят в этой игре! — С горящим взором он взял кусок полотна и решительными движениями вытер мне лицо — так тщательно, словно вытирал своего коня, побывавшего под дождем. — Разве вы не жена мне? Разве я вас не люблю? Смелее, Алиса. Вы же всегда были храброй. Мы вместе поедем в Вестминстер и встанем лицом к лицу с этими падальщиками в их собственном логове. Ну а пока… Думаю, мы вправе уделить немного времени самим себе. Богом клянусь, в течение многих лет мы не так уж много требовали.

— Требовали чего? — Мыслями я блуждала далеко отсюда, представляя себе, как ухмыляются мои недоброжелатели при дворе Эдуарда.

Виндзор, нетерпеливо фыркнув, схватил меня за плечи и встряхнул.

— Хватит думать! Марш в постель, и я докажу всю неосновательность ваших сомнений: я вас действительно люблю, это вам вовсе не приснилось и не почудилось… С другой стороны, однако, у нас и кровати-то не осталось, а?..

— Не осталось! — Я почувствовала, как к глазам снова подступают слезы, но сумела издать хриплый смешок.