Анна О'Брайен - Фаворитка короля

— Кто же? Кто может это знать?

Мы с ним быстро шли по переходам обширного дворца в то крыло, где размещались писцы, обслуживавшие нужды королевского двора.

— Не знаю точно. Кто-нибудь из придворных законников. Их тут предостаточно.

— Но захотят ли они?

— Захотят чего? — Мысли мои уже устремились галопом вперед. Кого мне удастся здесь поймать?

— Искать для вас доказательства. И представлять их в комитет. Ради всего святого, кто согласится предстать перед лордами и оспаривать их мнение?

— Почему бы и нет? — Я остановилась на полдороге.

— Если некто заинтересован в том, чтобы сокрыть улики… — Виндзор предостерегающе поднял руку, когда я открыла рот, чтобы отвергнуть такую возможность. — Если, говорю я… тогда всякого, кто осмелится выступить в вашу защиту, ждет кара быстрая и суровая. Этого достаточно, чтобы они держали язык за зубами. Даже если такой документ все еще существует… Но я в этом сомневаюсь!

Я заморгала, когда он высказал все это так безжалостно. Разве сама я не этого как раз и боялась? Твердая уверенность графа Генри затопила меня волной страха.

— Я не могу сидеть сложа руки ! Не могу просто смириться с их обвинениями! — воскликнула я.

— Верно. А время неумолимо бежит. — Виндзор ускорил шаги. — Давайте прикинем, кого мы можем отловить в этой берлоге законников. Как зовут того человека, который вывез из Палленсвика все ваше имущество? Возможно, он посчитает себя обязанным по крайней мере сказать вам правду.

— Как это получается, Вилл, — проворчала я, — что вы всегда думаете в первую очередь о долгах, которые можно востребовать, и об услугах, за которые можно потребовать ответных услуг?

— Да потому, что я всю жизнь только и делал, что либо взыскивал долги, либо выплачивал их сам! — Он решительно устремился вперед, увлекая меня за собой. — Вы помните, как его зовут?

— Томас Вебстер.

— Идите поговорите с ним. — Он подтолкнул меня к двери, которая вела в логово законников. — А я пока поищу кого-нибудь из слуг Эдуарда: возможно, у кого-то из них хорошая память и мне удастся ее освежить. Если придется, то и с помощью кинжала.

Я отыскала Томаса Вебстера в маленькой убогой комнатенке, где он сидел среди свитков пергамента, печатей и ленточек, которыми перевязывают документы; комнатка вся пропахла чернилами и запыленными хартиями. Сколько воспоминаний о минувших днях будил во мне этот запах! О благополучных днях. Когда я переступила порог, мастер Вебстер недовольно оторвался от бумаг, увидел меня и сразу отослал прочь своего писца. Я решила, что это предвещает мало хорошего.

— Здравствуйте, мастер Томас Вебстер! — Я остановилась прямо у его стола, уперев руки в бока; он медленно поднялся с табурета.

— Здравствуйте, мистрис Перрерс…

— Они сохранились?

Он хорошо понимал, что привело меня в это логово. Опустил глаза, уставился на свою руку, которая поигрывала пером. Он знал, о чем я спрашиваю: о документах, подтверждающих, что помилования были даны по распоряжению Гонта.

— Уверен, что сохранились, мистрис.

— Вы найдете их мне? Выступите с ними на суде как мой свидетель?

— Нет, мистрис.

Ну по крайней мере откровенно.

— Почему же?

— Вы сами знаете почему. — Теперь он посмотрел мне в глаза. — Мне должность дороже.

— И вы не поможете мне доказать, что моя высылка была отменена милордом Гонтом?

Он даже не дал себе труда ответить на этот вопрос.

— А кто может помочь? — настойчиво спросила я. — Кто может помочь мне?

Он швырнул перо с измочаленным острием на стол, лицо не выражало ничего, словно передо мной был не живой человек, а свежеиспеченный пирог. Ему и отвечать было незачем. Как показали дальнейшие бесплодные поиски, на которые я потратила всю вторую половину дня, помочь мне не хотел никто. Королевские законники исчезли из поля зрения, забились в щели каменных стен, обшитых деревом, словно тараканы, когда к ним подносят свечу. Те же, кого мне удалось прижать к стене, демонстрировали поразительную потерю памяти.

— Безнадежно! — воскликнула я, встретившись в тронном зале с Виндзором, у которого вид был необычайно встревоженный.

— Значит, Вебстера уломать не удалось?

— Вебстер — ублюдок, который заботится только о себе самом!

— Слуги Эдуарда тоже совершенно не склонны к сотрудничеству, — заметил он. — Нашел я, однако, одного, который может оказаться человеком порядочным…

— И сколько вы ему заплатили?

— Лучше не спрашивайте! Я не стал бы ставить на то, что в конце концов он явится на заседание, но он хотя бы не отказался сразу.

Это не вселило в меня больших надежд. Если законник, имея в руках все необходимые юридические документы, не желает вступиться за истину, то как же можно ожидать, что паж или простой слуга посмеет выступить против воли парламента?

— Не спешите сдаваться, Алиса, — сказал Виндзор очень мрачно. — Хотя бы до тех пор, пока не будет зачитан окончательный приговор. Надежда умирает последней.

— Я не настолько верю в успех.

— Как и я! Но мы оба не смеем сдаваться, пока сражение еще даже не началось! — Меня неприятно удивила его неожиданная резкость, но Виндзор тут же взял меня под руку и повел к скрытой занавесью двери в конце коридора.

— Чем мы займемся теперь? — поинтересовалась я.

— Переворошим кухни в поисках эля и чего-нибудь такого, что сойдет за обед. А потом понаблюдаем за моим ненадежным свидетелем. — При этих словах он улыбнулся довольно хищно. — Если он передумает, мы сделаем все возможное, чтобы он передумал снова!

В ту ночь нам почти не пришлось спать.

Десять часов. Любимые часы Эдуарда в Хейверинге должны пробить десять раз. Комитет, которому было поручено выслушать и взвесить представленные мною свидетельства, собрался в меньшей комнате, способной вместить только полдюжины членов комитета да саму обвиняемую. И свидетеля, если отыщется такой храбрец. Или непроходимый глупец…

Я вошла в помещение и сделала реверанс избранным лордам, восседавшим за большим столом, который надежно отгораживал обвинителей от обвиняемой. Я переводила глаза с одного из них на другого, пытаясь определить, от кого именно будет зависеть моя судьба.

Атмосфера в комнате была холодна, как лед.

В центре восседал сам Гонт — он председательствовал при рассмотрении дела против меня. Былой сторонник, союзник, который изо всех сил добивался моей поддержки; тот, кто отменил мое отлучение от двора и позволил мне возвратиться к Эдуарду.

И он будет беспристрастно судить меня?

Я медленно сделала глубокий вдох, борясь со вновь вспыхнувшим во мне смертельным страхом. Что толкнуло его на такие действия? И какое влияние на вынесение окончательного решения будет иметь присутствие столь высокопоставленного лица? Впрочем, этот вопрос был излишним. Ответ на него был виден не хуже, чем черно-красный атлас его роскошного камзола. Я посмотрела ему в глаза. Он ответил мне таким же откровенным взглядом. Если я надеялась отыскать хоть одного друга среди лордов, то, выходит, жестоко заблуждалась. Впрочем, ему-то я ведь никогда и не доверяла, правда? И правильно делала. Присутствие Гонта, как я отлично поняла, уничтожает единственную слабую надежду, за которую я еще держалась, пусть и не очень крепко: в течение бесконечной предыдущей ночи я утешала себя тем, что он может выручить меня снова. А он пришел сюда, чтобы покарать меня. Добившись примерного наказания для меня, он сможет уничтожить все свидетельства того, что в прошлом мы с ним работали рука об руку. Он вышел на охоту со взглядом твердым и холодным, как гранит. Ждать помощи отсюда не приходится.