Максин Барри - Лёд и пламень

Йорк

Звуки музыки, доносящейся из его квартиры, Хэдриан услышал даже раньше, чем вложил ключ в замочную скважину. Но ничуть не удивился. В гостиной он увидел, как Линнет и Брин, лежа на спине посреди ковра, делали гимнастические упражнения. В первый раз, когда, вернувшись домой, он застал их за этой гимнастикой, его глубокое изумление заставило обеих разразиться хохотом. Брин была одета тогда в безвкусное платье в горошек и выглядела ужасно нелепо. Теперь же на ней было черное гимнастическое трико, а лицо разгорелось от напряжения.

— Хорошо, хорошо, Брин! У тебя уже получается, — подбадривала ее Линнет. — Я понимаю, тебе тяжело, но результат стоит того. Скоро ты похудеешь еще больше и живот перестанет выпирать, а мускулы подтянутся. Хорошо! Еще разок!.. Хорошо…

Хэдриан уселся на диван, глядя на свою кузину. Брин раскраснелась и даже вспотела от напряжения, но движения ее были грациозней и уверенней, чем когда-либо раньше. Она здорово похудела за этот месяц, у нее уже начала вырисовываться талия. Хэдриан радовался за нее, но это и беспокоило его, он и сам не знал почему.

— Отлично. Немного передохнем, а потом упражнения для бюста. Надо, чтобы твои груди были высоки и упруги, как эти… — Линнет подняла руками свой большой, но красивой формы бюст, и Хэдриан слегка кашлянул. Женщины оглянулись на него, но Линнет только ухмыльнулась, ни чуточки не смутившись.

— Честно говоря, я не ожидал, что моя квартира превратится в гимнастический зал, — пробормотал улыбаясь Хэдриан.

— О, извини, я не подумала… — начала Брин, только тут вспомнив о соседях. В Равенхайтсе ближайший сосед жил от них за пять миль.

— Да он просто дразнит, — прервала Линнет, вставая с пола с гибкой грацией, которой Брин могла лишь позавидовать, тяжело поднимая свое крупное тело. Мускулы болели и ныли, но Брин старалась не обращать на это внимания.

— Давай-ка попьем, — сказала Линнет. — Помнишь, что я говорила насчет обезвоживания? — Она налила два больших стакана минеральной воды.

Брин мелкими глотками пила из своего стакана, а Хэдриан задумчиво смотрел на нее. Линнет сотворила чудо за то короткое время, пока занималась с его кузиной. Брин начала терять свой неуклюжий грузный вид да и вообще повеселела — пару раз, приходя домой, он заставал обеих девушек то смеющимися над каким-то журналом, то весело болтающими за чашкой травяного чая.

— Как дела на работе? — спросила Брин, успокаивая свое учащенное дыхание. Сегодня ей показалось, что это происходит быстрее, чем обычно.

— Все хорошо. — Хэдриан поднялся с широкой улыбкой на лице. — Можно даже сказать, прекрасно. Партнеры предлагают мне войти в дело. Я скопил приличную сумму, Этого, пожалуй, хватит, чтобы войти в фирму «Райт, Картер и Фиппс». Тогда она будет называться уже «Райт, Картер, Фиппс и Боултон».

— Хэдриан, это великолепно! — воскликнула Брин, бросившись обнимать его.

— Прими мои поздравления, — присоединилась Линнет. — Но разве у них были сомнения? Они бы просто пропали без тебя. Ведь ты же гений по части цифр.

Брин налила себе еще стакан минеральной воды и отпила немного. Прежние, насыщенные сахаром напитки отошли в прошлое.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, — сказал Хэдриан, взяв у нее стакан и сделав глоток из него, — мы скоро тебя не узнаем.

Линнет рассмеялась.

— В твоих словах больше правды, чем ты думаешь. Ты даже не представляешь, как сильно, когда исчезает лишний вес, меняется весь облик человека.

Неужели это правда, подумала Брин. И никто не узнает ее?.. Она отвернулась, пока брат с Линнет продолжали возбужденно обсуждать новое положение Хэдриана, и задумалась над такой перспективой. Кристофер Джермейн был осведомленным человеком. Он наверняка узнал о смерти ее отца и сестры. И явно понял — особенно после того случая с овцами, — как она ожесточилась, потеряв ферму. Поэтому, когда она появится в его жизни снова, он, хотя и не узнает ее, наверняка вспомнит ее имя. Ведь Виттейкер не слишком распространенная фамилия.

— Брин, что ты скажешь?

— Что? — Она заморгала, глядя на Хэдриана. — Извините, я просто задумалась.

— Я говорю, а почему бы нам не отметить это сегодня вечером? Ты, я, Линнет и Фил.

— О да. Это просто замечательно. Но я буду есть только салат.

— Я всегда считал, что ты терпеть не можешь салат, — поддразнил он ее и подмигнул Линнет, которая добродушно улыбалась. В самом деле, ей удалось на удивление легко подобрать для Брин диету. Она исключила чересчур калорийную пищу, не говоря уже о конфетах и прочих сладостях.

— Папа всегда ненавидел салат, ты знаешь. Он называл его пищей для кроликов, — с улыбкой произнесла Брин.

Ей самой новая диета давалась легко. Она твердо решила похудеть. И возможно, на этом не остановится. Может, ей удастся и вообще изменить свой облик.

Хэдриан заметил тот странный, тигриный блеск, что промелькнул вдруг в ее глазах, и нахмурился. Он взглянул на Линнет, но та, кажется, не заметила ничего необычного — она ведь не знала Брин так, как он. Что-то тут неладно. Он знал это, чувствовал нутром. И какое-то неприятное чувство в глубине души подсказывало ему, что, когда наконец Брин признается, что она задумала, это не понравится ему.

Стоуви, Вермонт

Мэрион появилась в отеле в два часа дня. А в три тридцать Морган уже знал, что она здесь. У него была своя сеть «зеленых» шпионов, которой позавидовало бы даже ЦРУ. Впрочем, он не обратил на этот факт особого внимания — просто еще одна известная богачка приехала продлить здесь лыжный сезон. Но кто-то обязательно должен не спускать с нее глаз и доносить ему. Просто так, на всякий случай.

Мэрион даже не стала терять время на распаковку вещей, а, быстро взяв напрокат лыжи, направилась на склон горы. И сразу почувствовала себя лучше. Лучше, чем все эти дни. И даже недели. Месяцы… Что-то было такое в сверкающем снеге, в белых горах и чистейшем воздухе, отчего все заботы и беспокойство сами собой вылетели из головы и появилось чувство свободы. Когда, скатившись на лыжах, она остановилась у подножия горы, все прошлое вдруг показалось ей далеким-далеким, точно за тысячу миль отсюда. Ничего удивительного, что Кристофер Джермейн обосновался здесь…

Но вдруг Мэрион отрезвела. Она приехала сюда работать. Работа эта может быть грязной, сопряженной с неприятными моментами, но раз уж она решилась доказать кое-что своему отцу, она должна это сделать.

Весь вечер, во время ужина в ресторане, Брин говорила мало, была задумчива и погружена в себя. Да и что она могла добавить к интеллигентной, живой, остроумной беседе? Единственное, о чем она могла поговорить, были овцы! После ужина все четверо решили побродить по городу. А разгуливая по Стоунгейту, время от времени останавливались возле магазинов одежды, обсуждая выставленные в витринах модели. Брин молча смотрела на модные платья, потом со вздохом произнесла: