Елена Минкина-Тайчер - Три рассказа о любви

А если ты думаешь, что я от родов располнела, так нет, я детей очень аккуратно носила. Да и не так часто, через два года. Очень считать было удобно: двенадцать, десять, восемь, шесть, четыре и два. И главное, всего одна девочка. Нет, я не против мальчишек, ты знаешь, какие у меня сыновья хорошие, но просто интересно, может, судьба, думаю. А потом отдохнула пару лет и двух девочек подряд родила! Вот тебе и судьба. И главное, дети такие хорошие получились, уважительные, и здоровенькие, и учатся прекрасно. Я когда рожать ехала, всегда только об одном молилась, чтоб ребенок здоровый родился, а Амнон говорил: «Лишь бы ты была здорова». Вот сейчас наши разойдутся, я тебе карточку покажу. Видишь, это они специально по возрасту построились, красивые, правда? Особенно второй и четвертый. И невестка здесь, она всегда сразу за моим старшим пристраивается. А малыш, видишь какой смешной, на лягушонка похож!

Малыш уже позже появился, очень у меня с ним тяжелые роды были. И почему бы это, спрашивается, девятые роды, а такие тяжелые, вспомнить страшно. Зато малыш очень славный получился, всей семье развлечение. Ты представляешь, ему уже шесть! Я ему на день рождения торт придумала — травка зеленая из марципанов, солнышко и шесть бабочек летают. Я всем на день рождения торты пеку, люблю, когда весело. А маме моей, когда исполнилось восемьдесят два, я восемьдесят две конфеты по кругу выложила. А что там путать, я десятками выкладывала: красные, синие, зеленые… Дети потом целый вечер считали!

Мама у меня из Германии, еще в тридцатые годы приехала. Ее отец был раввин, мудрый человек, как только Гитлер появился, он сразу старших детей отправил в Палестину. А сам остался, бабушка отказалась ехать, она жары боялась. И младшие дети с ними остались, потом уж, конечно, поздно было. А наши совсем неплохо здесь прижились, хотя очень страдали, конечно, первое время. Мамина сестра вообще за миллионера замуж вышла! Он на строительстве разбогател, во времена Мандата. Так она еще успела двух братьев у немцев выкупить за какие–то страшные деньги. Идеология идеологией, но деньги немцы всегда считать умели.

А мама миллионершей не стала, но тоже неплохую жизнь прожила — одиннадцать детей, восемьдесят два внука. Главное, весело получилось, в августе ей восемьдесят два исполнилось, и почти в тот же день родился восемьдесят второй внук! У нее и правнуков уже двенадцать.

А знаешь, внуки — это не то, что свои дети. Вот у моего старшего сына мальчик — и болеет часто, и купают они его как–то не так, все у них проблема! А главное — кушает плохо, ты можешь себе такое представить!

Нет, с чем у нас проблем нет, так это с едой. Хотя они у меня балованные, честно говоря. Я даже когда бутерброды готовлю, так и то каждому свой: один любит с помидором, другой только с огурчиками, но чтобы зелени побольше, а малышу не дай Бог укроп положить, в рот не возьмет. А сложного тут ничего нет, у меня же их только девять, не тридцать, что там запоминать! И расходов особых нет. Я супу всегда десять литров ставлю, яиц пару десятков, уже не голодно.

Но особенно я люблю шабат, для меня с детства это лучше любого праздника. Все дети за столом собираются, я свечки зажигаю и каждый раз думаю, вот это мой дом, моя семья, какое счастье. И готовлю всегда что–нибудь особенное, чтобы и детям эту радость передать. Мы всегда на шабат гостей приглашаем. Последний раз родители Амнона были, они еще потом на недельку остались погостить. Нет, у нас совсем не тесно, дети по трое в комнате, мы квартиру еще в дешевое время покупали. А где одиннадцать, там и тринадцать поместятся, мы любим, когда у нас гости.

А еще я, конечно, Песах люблю, тут и говорить нечего.

Представляешь, недавно, под самый Песах, вызывает меня главная сестра, Клара, ты же ее знаешь, и говорит: «Твоя очередь подошла на кардиологический симпозиум ехать. Трех лучших сестер посылаем, на Французскую Ривьеру».

Это такая потеха, на Французской Ривьере только про кардиологию и думать!

Я, конечно, отказалась. Что ж я всю семью брошу на Песах и на симпозиум поеду? Да и не люблю я без Амнона, за все годы ни разу мы с ним не расставались.

А послушать что–то новое по кардиологии, конечно, интересно было бы. Я учиться люблю, и работа у нас интересная, я никогда надолго не уходила. Отсижу три месяца, как положено после родов, и сразу возвращаюсь. А детям это не мешало, я же по ночам работала. Мне Клара до сих только ночи ставит, хороший у нас коллектив, ничего не скажешь. Бывало, конечно, не раз, что Амнон мне посреди ночи очередного крикуна привозил. А я его покормлю быстренько, молока, слава Богу всегда хватало, и они с миром домой едут. Мы же близко живем.

Но вот теперь курсы начались, интересные курсы, переподготовка сестер реанимации. Конечно, я хожу, что мне мешает, когда дети такие большие! Только плохо, что по пятницам занятия устроили. Приходиться шабатний обед накануне ночью готовить, иначе не успеть. А с другой стороны, что особенного, потом ведь весь день отдыхаем.

Все хорошо, если бы не армия. У меня уже четвертый пошел, они же через два года, так что один другого перекрывает, отдышаться некогда. Хорошо бы совсем без войн, представляешь, только работай, да гуляй, да праздники устраивай.

И еще похудеть мне надо. Я раньше не очень задумывалась, но у меня недавно сестра умерла. Всего пятьдесят два года, а болезнь такая подлая — мышечная слабость — никто с ней бороться не умеет. Она последние дни почти дышать не могла, даже письмо написала, чтобы к дыхательному аппарату не подключали, зря не мучиться. Мы ее в больницу решили не отдавать, сами по очереди сидели. И вот за день до смерти, даже смешно рассказывать, вроде завещания, она мне и говорит: «Шоши, ты совсем о детях не думаешь, такую тяжесть на себе носишь. Вдруг, сердце не выдержит!» Правильно сказала, спорить нечего. Вот после Песаха и начну. Ох, терпеть я не могу эти диеты, такая скука, но что поделаешь.

Хорошо бы хоть восемьдесят, а то все девяносто, смешно сказать!

Лучшая в мире страна — это Италия, — говорит Элиас. — Я когда диплом получил, еще год не уезжал, так жалко было расставаться.

Элиас, как известный полководец, делает сразу три дела: проверяет анализы, печатает историю болезни и разговаривает с сыном по телефону.

Да, дорогой! Ты сам набрал все цифры? Что ты говоришь, дорогой, я знал, какой ты умный мальчик. Ты был у дедушки? Молодец, дорогой. А как поживает твой брат? Ты его не обижал? Ты его совсем ни разу не стукнул? Я горжусь тобой, дорогой! Да, я сегодня обязательно приду домой. И мы пойдем с тобой гулять далеко- далеко по большой дороге.

Четыре года, — говорит Элиас, — а уже знает все цифры и буквы. И на иврите знает буквы, очень хорошо запоминает! Ты не волнуйся, я кровь взял во второй палате. Какая разница, все больные общие!