Любовь Шапиро - Дневник романтической дурочки

— Ну теперь, когда «официальная часть» кончена, Митя, объявляй свою новость, — царственно повелела хозяйка.

— Господа, я собрал вас, чтобы сообщить преприятнейшее известие. Мы будем ставить спектакль.

Сказать, что все опешили, это не сказать ничего.

— А подробней можно? — первым пришел в себя Сашечка.

— Безусловно, — веселился Митя. — Я, конечно, чувствую себя немного Хлестаковым, но… У меня есть пьеса, которая сейчас, в наше многотрудное, мрачноватое время поможет людям вернуться к тем сентиментальным и благостным временам, когда они были молоды, влюблены и счастливы. Молодые же почувствуют вкус настоящего искусства. Эта история — про связь поколений.

— Так это эстрадное представление или спектакль? — строго и дрожащим от волнения голосом спросила Ольга.

— Если хотите, феерия. Там будет все — музыка, танцы, разговоры с публикой.

— А кто дает деньги на эту дорогостоящую дурь? — поинтересовалась прагматичная Леночка.

— Андрей Сергеевич согласился профинансировать «эту дурь», как ты выразилась, — недовольно ответила Руфа.

— Руфина Константиновна любезно согласилась помогать нам, а если ей понравится, даже участвовать в представлении, — торжественно провозгласил Митя.

Я очень порадовалась за ребят, но понимала, что мне на этом празднике жизни места нет. В лучшем случае после выпуска шоу и премьеры напишу хвалебную статью. Очень расстроилась, но чтобы не портить настроение другим своим опрокинутым лицом, я боком-боком двинулась в прихожую.

— Подожди, ты куда? — схватил меня за плечи Митя. — Ты мне нужна больше всех. Лерка, ты будешь моей правой рукой, левой ногой. Ты же будешь?

Он наклонился и поцеловал меня.

У вас когда-нибудь порхали бабочки в животе? У меня тогда настал этот момент. Мне было совершенно все равно, что я буду делать. Мыть полы, подавать кофе или… Я ему нужна. Первый поцелуй. Интересно, все ли его помнят? Свершилось. Я была счастлива. Только сейчас я отдаю себе отчет в том, что меня взяли в добровольное рабство, что я сама вдела свои ноги и руки в оковы. А поцелуй? Это был благодарственный дружеский жест. В тот момент я думала, что испытала самое прекрасное чувственное наслаждение. Но это не так. Романтическая любовь редко имеет плотское выражение. И не надо себя обманывать. Я так увлеклась своими воспоминаниями, что только спустя какое-то время услышала шуршание гравиевой дорожки. Надо или бежать, или прятаться. Мои находки в доме вряд ли приведут к чему-нибудь хорошему. Придут и за ними, и за мной. Попробую спастись…

Я спряталась, надеясь разглядеть, кто же явился на мою погибель, но не увидела никого. Глюки от страха. Можно мечтать дальше. Я пыталась закурить. Руки не очень хорошо меня слушались. То ли от холода, то ли от предостерегающей дрожи.

— Я готова, — ни минуты не задумываясь на что, быстро ответила я.

— Митя, подойди, — строго позвала внука Руфа. — Извини, Лера, мы на секунду.

Я постояла в коридоре, потом пошла на кухню и, проходя мимо комнаты, услышала:

— Ты ничего не сказал…

— Руфа, подожди, не сейчас. Это не убежит. Ты же не знаешь реакции людей. Одни будут рады, а другие испугаются. Я тебя умоляю. Все будет, как надо.

О чем это они? Что опять не так? Что скрывают? Да еще и Маша причитала, мол, теперь все будет, как надо, она уж постарается. В ее словах слышалась не радость, а угроза. Кому? Не понимая ничего, я в очередной раз бросила гадать.

В комнате царил «творческий подъем». Обсуждали, каким будет предстоящее зрелище, кого надо набирать и как с этим управиться в короткие сроки. Для всех присутствующих эта работа станет первой настоящей творческой пробой. Мое настроение опять не соответствовало общему возбуждению. Митины заверения в моей необходимости сначала обрадовали, а скорее испугали. Я подумала, что неожиданное предложение не является собственной волей постановщика. Предполагать я могла все что угодно, но отказываться, естественно, не собиралась.

— Ты боишься, — погладила меня по голове подошедшая старая примадонна.

— Очень, даже скрыть этого не могу. Правда, я и мечтать о таком не смела, но подарком это не назову.

— Ты справишься, я знаю. Во-первых, мы, тетки, выносливее мужиков, во-вторых, есть очень хорошая литературная основа, а это уже много, так что аванте!

— Почему вдруг Андрей Сергеевич решил раскошелиться на эту сомнительную затею?

— Я его об этом попросила. У него есть деньги, которые он хотел бы вложить в искусство. Он оказался меломаном. Да и зачем тебе думать о финансах? — туманно закончила разговор Руфина.

Я еще плохо понимала, что от меня потребуется, знала только наверняка, что Митя сдерет со всех три шкуры.

— Видимо, надо искать исполнителей, — воспользовавшись паузой, осторожно заметила я.

— Конечно, — обрадовался Митя.

— Я начну прикидывать оформление, — сказал Сашечка.

— Понятно, что параллельно нужно делать эскизы костюмов, — присоединилась к нему Леночка.

Все опять загалдели.

— Ты веришь в эту затею? — тихо спросила меня Ольга.

— Скорее да, чем нет. Но ведь я пока не знаю сюжета.

— Да уж, надо бы почитать.

— Митя, — громко, стараясь перекричать гомон художников, окликнула постановщика Ольга. — Может, ты прочтешь нам пьесу.

Пока они пререкались, стоит ли читать рукопись вслух или раздать экземпляры, чтобы каждый мог иметь время составить собственное мнение, я оглянулась на Руфу и Андрея Сергеевича, которые сидели чуть поодаль. Мне показалось, что их лица напряжены и расстроены, в глазах застыл немой вопрос. Какой, интересно? Что могло их напрячь в этой приятной радужной перспективе? Ответа, как всегда, не было.

Несмотря на свою страшную удаленность от бушующей вокруг меня новой жизни страны, я тем не менее понимала, что задуманное шоу стоит немалых денег, а мы, при всем нашем энтузиазме, всего лишь дилетанты. Кто сможет потянуть такие организационные проблемы? Странным казалось и то, что, зная слабые стороны своего непутевого внука, Руфа решилась упросить Андрея Сергеевича дать, практически безвозмездно, деньги на это масштабное предприятие. А он, «наш зайчик», безропотно согласился. Не помню, так ли четко я тогда сформулировала для себя все эти вопросы, но смутное чувство тревоги и большое сомнение в искренности, я бы даже сказала, взаправдашности происходящего помню и сейчас. В чужом, старом, заброшенном доме, ночью, среди разбросанных чужих вещей стою я и пытаюсь анализировать обломки моей романтической юности. А началось настоящее крушение иллюзий именно в тот радостный день. Я буду здесь бродить, среди пыли и плесени, пока не придут те, кто все разъяснит и соберет осколки разбитого, чтобы можно было жить дальше …