Наталия Рощина - Любовь вхолостую

Степанида взяла конверт Она не могла до конца осознать то, что оно было написано им. Он обещал сразу же дать знать о себе, тогда, на маленькой пристани. Значит, не суждено было им увидеться. Осторожно вынула листок из конверта, развернула и увидела аккуратно написанные строчки. Потом достала фотографию. Долго смотрела на черно-белый снимок, вспоминая зелень любимых глаз, блеск густых каштановых волос. Положила фото в конверт и снова обратилась к письму. Крупный, ровный почерк и обращение: «Стешенька, любимая, мое сердце осталось с тобой…» Показалось, что это происходит не сейчас, а именно тогда, когда она должна была получить весточку от Сергея. Словно прошло всего около двух недель, после их прощания наверняка он бы не стал тянуть с письмом.

Куда-то пропали стены дома. Женщина ощутила дуновение прохладного ветра ранним летним утром. Именно в это время обычно почтальон разносит письма и газеты. Она стоит у крыльца, лихорадочно пробегая глазами строки. Нарастает недоумение оттого, что никак не получается сосредоточиться и продолжать читать. Наконец она заставляет себя отвести глаза от первой строки: «Никогда не думал, что меня захватит такое сильное чувство. Я столько лет жил, не осознавая, какое это чудо — любить и чувствовать взаимность. Ты мне снишься. Ловлю себя на том, что разговариваю с тобой, такой близкой и такой далекой. Ни на секунду не сомневаюсь в том, что и ты сгораешь от нетерпения, от всепоглощающего желания быть вместе. Это произойдет гораздо раньше, чем ты себе напридумывала. Я не хочу ждать окончания академии. Мы не должны тратить драгоценное время на ожидание того, что слишком очевидно. Я прошу тебя стать моей женой. Маме уже сказал, что лучше тебя нет! Она заочно полюбила тебя, моя сероглазая русалка, потому что моя радость — ее радость. Вы подружитесь, я уверен. И твои родители, надеюсь, не будут против нашего союза. Ведь нас разлучить нельзя, потому что…» — Дальше строчки обрывались. Степанида снова вернулась в стены своего дома. Только теперь почувствовала соленый вкус слез на губах. Никто не смотрел на нее. Валя стояла у окна, спиной ко всем. Вадим задумчиво смотрел в сторону. Маковецкая крутила в руках сигарету, разминала ее. Брови Степаниды удивленно поднялись вверх.

— Вы курите? — тихо спросила она. Увидев, что гостья почувствовала себя неловко, поспешила исправиться: — Хотите курить, пожалуйста. Да и ты, Вадюша, если хочешь, тоже.

— Нет-нет, — отмахнулась Вероника Сергеевна. Посмотрела на Валю. — На этом наши новости не исчерпаны.

— Интересно, что еще может происходить на свете? — апатично спросила Степанида.

— Валюша скоро подарит нам маленького, — ответила Маковецкая, с нежностью посмотрев на взволнованную Валю.

Та повернулась к сидящим в комнате и улыбнулась. Реакции со стороны матери не было никакой. Она опустила глаза и медленно положила письмо в конверт. Ее мысли все еще были заняты тем, что она только что прочла. Ей нужно было свыкнуться с мыслью, что Сергея нет. Разве может еще что-либо происходить на белом свете? Смысл сказанного Вероникой Сергеевной не дошел до нее. Валя растерянно посмотрела на мужа, Маковецкую. Те тоже не знали, как продолжать разговор. Степанида невидящими глазами посмотрела в окно.

— Если бы вернуть все назад… — она сказала это с такой горечью, что всем стало ясно: она не может вырваться из ярко вспыхнувшего в памяти прошлого.

Валя подошла к матери и обняла ее. Стала гладить поседевшие, мягкие волосы. В ответ та крепче прижалась к ней и закрыла глаза. Вадим неловко завозился на стуле, вилка со стуком упала на пол. Все тотчас посмотрели в его сторону. Белов развел руками: мол, случайно, простите. Но этот режущий тишину звук словно пробудил Степаниду. Она отстранилась от Валюши, подошла к столу и молча стала наливать в стопки привезенную гостями водку. Конверт с письмом и фотографией бережно положила в карман фартука, который забыла снять.

— Присаживайтесь наконец к столу. Есть столько поводов, чтобы поднять эти рюмки. — Через минуту все стояли в ожидании тоста. Разумеется, первой должна сказать Степанида. Она не заставила себя ждать. — Давайте сначала за Сережу. Столько лет никто не говорил со мной о нем. И вот я не только получаю долгожданное письмо, но и знакомлюсь с женщиной, которая вырастила мою первую любовь. Я уже не знаю, что я чувствую сейчас. За долгие годы перегорело, переболело сердце. Одно осталось неизменным — никогда не жалела о том, что частичка Сережи навсегда осталась со мной. Не хочу вспоминать, что пришлось пережить, прежде чем все успокоились. Почесали языки, простили меня и полюбили мою дочь. Это должно было произойти, ведь Валюша словно вобрала в себя все лучшее, что было в нас. — Степанида обвела всех взглядом. — Простите мою многословность. Так хочется высказать все, о чем долго молчала. Давайте сперва выпьем за Сережу. Пухом ему земля.

Они выпили до дна, все, кроме Валюши, она только пригубила. Ей очень хотелось есть. Казалось, она съест все, что стоит на столе. Признаки ее положения давали о себе знать. Когда Вадим поинтересовался, что ей положить, она шепнула: «Все». Белов улыбнулся. Степанида предложила тост за Веронику Сергеевну. Потом за Валю, ее будущего ребенка. За Вадима, за счастливое воссоединение семьи. Вадим извинился и поднялся из-за стола. Накинул куртку и вышел на крыльцо покурить.

— Мне бы очень хотелось побывать на могиле Сережи, — обратилась Степанида к Веронике Сергеевне. — Но к этому я пока не готова. Не могу себе представить, что увижу его фотографию на холодном мраморе. Такая нелепость, несправедливость…

— Пятого числа мы были там с Валюшей. Это день рождения Сергея. Вот тогда все и выяснилось. Почему вы не дали девочке его фамилию? — спросила Маковецкая. — Отчество только.

— Я не думала, что имею на это право без разрешения. Сейчас жалею об этом, хотя… Дочка теперь и не Смирнова, и не Нестерова.

— Знаю, фамилия ее мужа красива, — улыбнулась Вероника Сергеевна. — Кого он хочет: мальчика или девочку? — спросила она Валю.

— Он ничего не говорил об этом. Просто стал ко мне присматриваться. Каждое движение контролирует, слова. Он очень внимательный, хотя и непростой человек. С ним интересно, но порой сложно. Иногда мне кажется, что я ему не нужна. Что он играет в игру, правила которой известны только ему. — Голос Вали становился все тише.

— Ты мнительна, как все беременные. Выбрось из головы ерунду. Простите меня, я ужасно нервничаю. Курить хочу, кажется, что и спичку к сигарете не поднесу. Руки дрожат. Я покину вас ненадолго.

Маковецкая надела свой кожаный плащ и присоединилась к Вадиму.

Когда Валя подошла к окну, она увидела, что они оживленно что-то обсуждают. Обернулась к маме.