Колм Лидди - Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях

Демтрия продолжала плакать. Ксилон схватил кота за шкирку и размахнулся. Кот, наконец-то сообразив, какая участь его ждет, стал отчаянно сучить лапами в воздухе, пытаясь найти, за что зацепиться. Вывернув шею, он попытался впиться острыми зубками в руку Ксилона. Но боец из него был никакой: он был слишком толстый.

— Посыл, лежащий в основе твоего утверждения, не доказан! — вдруг воскликнула Демтрия.

— Это ты о чем? — растерялся Ксилон, изумленный как ее заявлением, так и той терминологией, к которой она прибегла.

— А ты остановись на мгновение и внимательно посмотри на кота, — сказала Демтрия.

Рука Ксилона, в которой тот держал животное, замерла в воздухе, а Демтрия продолжала:

— Я мало что в этом смыслю, дорогой, но можешь ли ты сказать мне, сколько волосков на его теле?

— Тысячи, миллионы, миллиарды, наверно. Бессчетное количество. Почему ты спрашиваешь? — спросил Ксилон, прищурившись.

Кот снова начал вырываться, и на этот раз Ксилон бросил его на траву.

— А сколько волосков, дорогой, — не унималась Демтрия, — по-твоему, было на его теле сегодня утром?

— Очевидно, столько же, — ответил Ксилон. — Миллионы, миллиарды.

— Тогда как ты докажешь, что одного теперь не хватает? Как ты установил, что он потерял один волосок в твоем кабинете?

Ксилон открыл рот, собираясь дать ответ, но не смог его сформулировать. В мгновение ока он был поставлен в тупик. В мгновение ока его жена одержала над ним верх.

Демтрия сдержанно улыбнулась и закрепила свою победу:

— Я мало смыслю в таких вещах, дорогой! Но, полагаю, только пересчитав все волоски в шерсти кота до и после, ты смог бы убедительно доказать свою точку зрения.

Издалека, с другого конца сада, донеслось мяуканье.

Аргументация жены привела Ксилона в замешательство. Потерпеть поражение от Сократа или Платона — это одно, но проиграть спор собственной жене — это уже совсем другое. Такого просто нельзя было допустить. Пытаясь найти достойный ответ, Ксилон побагровел, заскрипел зубами.

Было ясно, что Демтрия победила, справедливость была восстановлена. Она всегда была права, но ей всю жизнь приходилось извиняться перед мужем. И только один этот раз, под гнетом чрезвычайных обстоятельств, она рискнула бросить вызов Ксилону и… побила мужа его же оружием. Это доставило ей огромное удовлетворение.

— Постой! Постой! — крикнул Ксилон, надувая губы. — Одну секунду на раздумье!

При виде его растерянного лица Демтрия не удержалась от смеха. Это лишь подлило масла в огонь. Ноздри Ксилона затрепетали. Демтрия захохотала еще громче. Все напряжение, что скопилось в ней за тридцать пять лет пресмыкательства перед мужем, вылилось в исступленный истерический хохот.

Ее реакция была вполне понятна, но имела печальные последствия. Хохоча, она согнулась в три погибели, держась за живот, и вслепую стала пятиться задом. Споткнувшись о низкое ограждение, она сорвалась со скалы.

Ксилон, надо отдать ему должное, не застыл на месте. Подчиняясь инстинкту, он спокойно шагнул с края скалы, последовав за женой в пропасть. Перед самым падением на камни он язвительным тоном прокричал свое последнее возражение, придуманное за миг до гибели. Но Демтрия уже не успела ответить.

Берлин, 1988 г.

Мой муж очень впечатлительный человек. Существует, должно быть, не менее пятидесяти способов вывести его из себя. В основном у меня это получается случайно: например, я забываю купить ему сигареты, или подаю на ужин одно и то же два вечера подряд, или спрашиваю его о чем-нибудь, когда он смотрит по телевизору футбол. Минувшим вечером, в день его рождения — ему исполнилось тридцать четыре года, — я открыла еще один способ.

После полуночи мы были на нашем балконе. Внизу город сиял огнями, поэтому вдалеке, на полпути к горизонту, легко можно было различить темную полосу — абсолютно прямую линию. Однако мой муж не смотрел на Стену. Крепко закрыв глаза, он «занимался со мной любовью». Я говорю это с иронией, потому что на самом деле это было не так. Он (только ради бога, не подавитесь от смеха) занимался любовью с Мэрилин Монро.

Он всегда закрывал глаза, едва мы приступали к эротическому стимулированию. Я и раньше подозревала, что происходит за его опущенными веками, но до вчерашнего дня не знала точно. Поскольку для него это был особенный день, я спросила, чего бы он хотел.

— По-настоящему?

— Да. Чего бы ты хотел на самом деле?

— А давай, может, попробуем ролевую игру? — предложил он. — Чтобы придать остроты ощущениям.

— Как это?

Он стал подробно описывать свою фантазию. Я должна вообразить себя Мэрилин Монро, а он будет Джо Димаджо [16] Джо Димаджо (1914–1999) — известный американский бейсболист, выступал за команду «Нью-Йоркские янки», считался одним из лучших игроков страны. Был вторым мужем киноактрисы Мэрилин Монро. .

— Кто это? — спросила я.

— Знаменитый американский бейсболист, — ответил мой муж.

Также мы должны были мысленно представить, что сейчас 1961 год. Почему? Потому что, как выяснил мой муж, только в тот год они могли одновременно посетить наш город: Мэрилин приезжала на съемки фильма, Димаджо — чтобы выступить в товарищеском матче перед оккупационными войсками союзников. А еще в тот год солдаты Хрущева возвели Берлинскую стену.

Мой муж попросил, чтобы я представила, будто мы находимся в пентхаусе гостиницы «Асканишер» и ощущаем запах высыхающего цемента.

На мой взгляд, это была дикая идея, но я не могла ему отказать. День рождения все-таки. Мы разделись, он лег на меня, закрыл глаза. Мои глаза были открыты. Мысль о том, что я совокупляюсь с некой звездой бейсбола прошлой эпохи, меня вовсе не возбуждала — напротив, убивала всякое желание. Я уже смирилась с тем, что это будет один из случаев (уверена, каждой женщине это знакомо), когда ты просто лежишь, отдаваясь мужу, и думаешь о том, что надеть завтра на работу. И тут мой муж открыл рот.

— Ооо… — выдохнул он и, тиская мои груди, сказал с американским акцентом: — Ну же, Мэрилин, ты такая горячая…

Ничего себе! Фу, какая гадость. Не спорю, сама виновата. Нечего было спрашивать его о том, что он хочет. Но это уж слишком! Называть меня бог знает кем, будто я резиновая кукла, кусок мяса в форме женщины, на который можно проецировать образ Мэрилин Монро!

— Твое «Ну же, Мэрилин» не по адресу. Я — Елена. И ты тискаешь не ее груди, а мои!

Он пожал плечами (клянусь, по-американски) и все так же, с закрытыми глазами, продолжал вонзаться в меня.

— А ты, — продолжила я; мои губы находились прямо у его уха, — не Джо Димаджо, легенда «Нью-Йоркских янки». Ты — Гельмут Милх, водитель автопогрузчика с фабрики на Мюнцштрассе.