Елена Богатырева - Обреченная на счастье

Издательский Дом «НЕВА» и Издательство «ОЛМА-ПРЕСС» представляют изысканные романы Елены Богатыревой:

В серии «Мелодрама»

• Ночная княгиня

• Арабская ночь

• Обреченная на счастье

В серии «Мелодрама-мини»

• Исповедь

• Испытание

• Искушение

В серии «Психологическая Драма»

• Исповедь

• Испытание

• Искушение

Как-то так получилось, что я благополучно дожила до тридцати пяти лет и не обзавелась ни мужем, ни детьми. В восемнадцать казалось, что выходить замуж рано, а потом долго не покидало ощущение, что мне все еще восемнадцать. К тридцати по воле случая я попала на работу в издательство, где и обнаружилось, что я, оказывается, хоть на что-то способна. Что не просто так коптила небо столько времени, а накапливала впечатления, которые теперь, когда я стала зрелой старой девой, облекались в относительно точные слова и слагались в достаточно легкие строки. С этого момента я растеряла почти всех своих знакомых, потому что проводить время наедине с компьютером показалось мне куда как более интересным. Я перестала выходить в люди, а люди — ходить ко мне. И вот уже пять лет я заполняю кисленькими плодами своего воображения страницы журналов и газет, которые наше издательство плодит как мышь — потомство. Последнее время я стала пописывать рассказы, так, ни о чем конкретном, то есть о жизни вообще и о том, какие сюрпризы она преподносит порой, после чего из четырех сохранившихся к этому времени подруг у меня осталась одна с половиной. Две же с половиной приняли написанное на свой счет и перестали звонить.

Единственная сохранившаяся у меня целиком подруга — Лялька — отличается от меня самым коренным образом, потому что сделана совершенно из другого теста. У нее красивый муж, двое детей-погодков, мальчик и девочка, и должность директора в небольшой, но весьма состоятельной собственной фирме. Несмотря на все эти достижения, Лялька производит впечатление женщины совершенно беспомощной. Она такая маленькая, белокурая, с яркими голубыми глазами. Ее всем хочется опекать. Кажется, что она совершенно не приспособлена к жизни. У нее отрешенный взгляд, а бледность, которую она старательно подчеркивает разнообразными средствами французской косметики, заставляет предполагать, что она с минуты на минуту грохнется в обморок. Все это настолько пугает ее деловых партнеров, что ей еще ни разу ни в чем никто из них не отказал. Как только деловые переговоры заходят в тупик, Лялька воспроизводит безжизненный взгляд и вопрос решается в ее пользу. Правда, скорее всего, ее успехи — результат скрупулезного расчета и того факта, что она честно ведет дела, никогда не претендуя на чужое. Но об этом знаем только ее муж и я. Кстати, это именно он создает все финансовые проекты, которые Лялька потом воплощает в жизнь. Но официально муж считается домохозяйкой — сидит дома и воспитывает детей. Даже в профсоюз домохозяек вступил.

И знаете, если бы хоть кому-нибудь пришло в голову взглянуть на этих, с позволения сказать, деточек, то Ляльке грозило бы разоблачение. И мальчик, и девочка как две капли воды похожи на нее и являются сущими отродьями ада. В этом и заключается подлинная Лялькина сущность, замаскированная под одуванчиковую внешность.

И вот однажды раздается звонок в дверь моей малогабаритной однокомнатной квартиры, и Дракон, заливаясь лаем и упиваясь эхом, делающим этот лай оглушительным, бросается к двери. Дракон — это мой пес, и он стоит того, чтобы о нем тоже сказать несколько слов.

Три года назад в мою квартиру влезли воры. Это меня очень расстроило и их, очевидно, тоже. Я в это время гостила у Ляльки на даче. Точнее, сторожила ее загородный дом две недели, пока они утрясали вопрос с постоянной охраной. Естественно, что компьютер — единственную ценную вещь в моем доме — я забрала с собой. Я ведь там работала, а не прохлаждалась. Поэтому воры расстроились — они приложили столько сил, чтобы взломать дверь, проникнуть в квартиру, а там — ничего, кроме старого хлама и никому не нужных бумаг. С расстройства они разметали все мои бумаги по полу и ушли. А я, возвратясь в квартиру через две недели, с расстройства не знала, что делать. Сначала я, как положено человеку пишущему, решила, что кто-то позарился на мои рукописи, и два дня сортировала отпечатанные тексты, проверяя не пропало ли что. Оказалось — совсем ничего не пропало. И это расстроило меня еще больше.

Узнав о моем горе, прикатила Лялька.

— Надо же! — голосила она. — Надо же, чтобы такое случилось именно тогда, когда ты сторожила мою дачу!

Это совпадение ее возмущало больше всего.

— Тебе тоже нужна охрана!

Я нахмурилась, вспомнив мускулистого парня, прибывшего мне на смену сторожить ее домик. Вряд ли мне подошло бы что-нибудь подобное. А Лялька тем временем продолжала:

— Не смотри на меня басом! Тебе нужна собака! Едем!

И через двадцать минут мы уже кружили по Калининскому рынку, рассматривая щенков. То есть это я рассматривала щенков, а Лялька пристально разглядывала продавцов.

— Какая прелесть, — говорила я каждому песику, дремавшему в картонной коробке.

— Плохие гены, — как чревовещатель, не открывая рта, задушенно сообщала Лялька. — Хозяйка — стерва, как пить дать.

— Но ведь это же доберман-пинчер — моя мечта, — пыталась я сопротивляться время от времени.

Но Лялька силой тянула меня дальше, пока не заметила симпатичного мужчину в очках и в галстуке, стоящего на отшибе. Под полой пиджака у него дрожал щенок. Мужчина имел вид малооплачиваемого инженера и явно чувствовал себя на рынке не в своей тарелке. Лялька тряхнула кудрями и поволокла меня прямо к нему.

— Пинчер? — спросила она, распахнув свои небесные глаза.

— Да, да! — краснея, закивал мужчина.

— Сколько? — спросила Лялька и приготовилась падать в обморок.

— Сто, — осторожно не то сказал, не то спросил он.

— Долларов? — Глаза у Ляльки полезли из орбит, а губы задрожали, словно она собиралась заплакать.

— Что вы, что вы — рублей, — тут же передумал он.

— Ах, рублей. — И, обворожительно улыбнувшись, Лялька протянула купюру ему, а щенка — мне.

— Держи, это подарок от меня — сторож.

Будущий сторож свободно умещался на ладони.

— Что-то уж очень он маленький, — насторожилась я.

— Ничего, он просто совсем грудной. Мои дети в детстве тоже маленькие были. Может быть, даже слепой еще? — Она наклонилась к щенку, но тот смотрел на нее веселыми бусинками черных глаз. — Такую серьезную собаку лучше воспитывать с самого малолетства. Как назовешь?