Ольга Шарипова - Долины любви

— И мне не надо будет всегда думать о том, как бы не застонать громче, чем позволительно!

Да, ему не нужно будет контролировать себя. Ему, Валерии этого делать не придется. Она не получает удовольствия от близости с ним.

Эдик продолжал выстраивать планы и делиться ими с женой. А Валерия стояла, оперевшись о свой письменный стол, и не слышала ни звука. Она лишь видела возбужденного радостными перспективами мужа. Эдуард бурно жестикулировал, чего раньше никогда с ним не происходило. Он размахивал руками, и внимание Леры привлекли его часы: Эдик не снял их, он занимался с ней сексом в часах…

И тут же Валерия вспомнила, что Игорь всегда часы снимал. Как только они возвращались в свой домик на море, так он тут же расстегивал браслет и клал часы на стол. Всегда.

Игорь.

Взгляд Валерии метнулся в сторону стульчика, на котором сидел Винни-Пух. Медвежонок, подаренный ей Игорем, всегда сидел на детском стульчике, стоящем в уголке комнаты Леры.

Игорь.

Валерия почувствовала, что срывается в пропасть — одной не только тяжело спускаться в долину, но и опасно. Очень опасно.

Со дня приезда Валерии из Петербурга прошло три недели. За эти три недели кончился февраль. За эти три недели Лера узнала, что такое ад.

Февраль оказался похожим на опасный спуск по ледопаду — Валерия преодолевала день за днем последнего зимнего месяца, находясь в постоянном напряжении и неослабевающем страхе. Ежедневно Валерия думала о том, что она, возможно, беременна. Ежечасно, ежеминутно ее не покидали мысли о том, что месячные не начнутся и тогда… Она больше никогда не увидит Игоря и никогда не будет счастлива. А Лера так хотела преодолеть этот опасный участок и почувствовать под ногами устойчивую поверхность. И Валерия постоянно прислушивалась к себе, пытаясь услышать позывные приближающегося спасения, пытаясь почувствовать признаки изменения в сторону покоя и облегчения.

Лера десятки раз брала календарик и пересчитывала дни — с каждым разом количество дней уменьшалось — приближалась дата наступления решающего дня. Валерия чуть ли не ежечасно наблюдала за собой, пытаясь ощутить обычные признаки: легкую боль в пояснице или потягивание внизу живота. А порой ей казалось, что все — началось! Она бежала в ванную, но увы…

Валерия была на пределе, нервы ее натягивались все сильнее. И что-то внутри, что-то сдерживающее слезы и горе вот-вот готово было лопнуть. Валерия чувствовала, что она скоро не выдержит такого напряженного ожидания и… И сорвется в пропасть. Разобьется об острые камни…

А все вокруг были рады и счастливы. Вера Петровна неустанно говорила о будущем внуке, отец Эдуарда поддакивал жене. Сам же Эдик соглашался с родителями и улыбался Валерии, подмигивал ей и мечтал о том клевом времени, когда он сможет удовлетвориться ею при свете дня.

Даже бабушка, которая всегда говорила, что прежде чем рожать, нужно закончить образование и обрести устойчивое положение и стабильный доход, теперь уговаривала ее рожать.

— А мы с Верой на что? — стала говорить Валентина Сергеевна. — Мы будем заниматься внуком, а вы спокойно учитесь и работайте.

Валерия вначале не понимала, в чем причина такого резкого изменения бабушкиной позиции. Но совсем скоро она догадалась — Валентина Сергеевна боялась потерять внучку. Валерия помирилась с ленинградскими родственниками, и это означало, что теперь Валентина Сергеевна перестала быть для Леры единственной, незаменимой и родной. Валерия поняла это, когда бабушка стала отказываться разговаривать о поездке в Питер, находя массу неотложных дел и обещая Лере поговорить о родителях Марины в другой раз. А когда Лера звонила ленинградской бабушке, Валентина Сергеевна не скрывала своего волнения и раздражения.

— Бабуль, ты боишься, что я уеду? — все же решилась спросить Лера.

Она и огорчалась, понимая, что Валентина Сергеевна нервничает из-за того, что никогда не случится, и сердилась на бабушку за то, что та, вместо того чтобы откровенно поговорить с внучкой, пыталась решить свою проблему за ее спиной.

— Не знаю, — ответила Валентина Сергеевна.

— Это же глупо, бабуль!

— Может быть, и глупо, но я не хочу тебя ни с кем делить! Я старый человек, и можно понять мои опасения, правда?

— Но это же ерунда! Ты же знаешь, что мой дом здесь, с тобой! — Валерия мгновенно почувствовала, как начинает быстро-быстро стучать сердце. — И совершенно ни к чему было сговариваться с Верой Петровной, а тем более идти у нее на поводу!

— Это только мое мнение, и Вера Петровна тут ни при чем. — Глаза бабушки недовольно блеснули. — Ребенок тебе нужен для укрепления семьи. Он соединит нас всех. Сплотит тебя с мужем!

— Ты действительно так считаешь? — ужаснулась Лера.

— Да.

— А тебе не приходило в голову, что ребенок будет несчастен в семье, где нет любви?

— Из-за твоих глупых мыслей может рухнуть твой брак! А ребенок успокоит тебя и образумит! — громко и резко ответила Валентина Сергеевна. — И если хочешь — да! Я боюсь тебя потерять! И никому не позволю отнять тебя у меня — ни ленинградским, ни этому твоему… летнему увлечению!

Теперь все встало на свои места и Лера поняла, почему бабушка не сказала питерским родственникам о смерти отца и почему она теперь согласилась с Верой Петровной — угроза потерять внучку оказалась почти реальной.

— А еще ты забыла о Валерии! — выпалила Лера, начинавшая от волнения терять контроль над собой. — Ты же тщательно охраняешь меня от общения с ним даже по телефону! Почему, спрашивается?!

— Лера, прекрати! — Валентина Сергеевна побледнела.

— Ты боишься, что я уеду с ним, да? Потому что Валерий интересуется мной?

— Валерия!

— А что? Насколько я поняла, он симпатичный, не бедный и… И главное — я тогда смогу уехать отсюда подальше!

Валерия заплакала.

Валентина Сергеевна подошла к внучке и обняла ее.

— Успокойся, девочка моя. — Она гладила Леру по вздрагивающей спине. — И прости меня. Я старая уже, вот и напридумывала всякой ерунды…

— Как ты могла подумать, что я брошу тебя, бабуль?..

— Все… Давай больше не будем ссориться. Успокойся, не плачь, а то вдруг…

Вдруг!

Лера встрепенулась и подняла голову — она смотрела на бабушку сквозь слезы.

— Я боюсь, ба…

Как же она боялась этого «вдруг!». Ведь если случится это «вдруг», то… то…

Но бабушка поняла слова Валерии по-своему и принялась успокаивать внучку, говоря, что бояться нечего и что ребенок, когда появится, развеет все ее сомнения и страхи.

Валерия больше не стала возражать бабушке и не пыталась ничего объяснить ей. Все решит время…

«Вдруг» приобрело ошеломляюще-устрашающие размеры, когда в предполагаемый день ничего не случилось. Валерия ждала весь этот день, но месячных не было… И началось ожидание, еще томительнее прежнего.