Элизабет Биварли - Любовь не умирает

- Нам надо поговорить, - повторил он вчерашнее, хотя причины, по которым он желал этого разговора, сегодня были совершенно другие.

- По-моему, вчера вечером ты все сказал, - холодно, отчужденно прозвучало в ответ.

- Пусть так, - признал Джек. - Но мне кажется, у тебя не было возможности высказаться.

Она молча склонила голову.

- Итак? - не сдавался он. У нее поднялась и опустилась грудь, послышался тяжелый вздох.

- Что "итак"?

Джек без слов показал головой кругом - они одни. Лишь пронзительный ветер (как он вспарывает его тонкий свитер), беспрерывная возня Молли да крик одинокой морской чайки у них над головами. Он не отрывал взгляда от Джорджии, не обращая внимания на холод.

- Теперь у тебя эта возможность есть: ни твоего отца, ни твоего сына. Скажи мне все, что хотела.

- К чему сотрясать воздух? Ничего не изменится.

- Ты права, не изменится. Она опустила глаза на песок, но он заметил в них мучительную боль и сказал:

- Потому что все уже изменилось. Ты представить себе не можешь насколько.

- Ошибаешься, могу. - Она снова встретилась с ним взглядом, но теперь в глазах ее сверкала стальная решимость. - Вчера я сама увидела, что все изменилось. В особенности ты.

- Ты так думаешь?

- Ничего в тебе не осталось от того парня, который когда-то жил в Карлайле. Тот не жаждал крови, не выискивал в людях худшее. И, черт побери, в голосе ее прозвучала безнадежность, - ты никогда не лгал мне, Джек!

- Я и сейчас не лгу тебе, Джо.

- С тех пор как вернулся в Карлайл, ты только и делаешь, что лжешь.

- Если я чего-то недоговаривал...

- Все равно это ложь!

Он молчал: что сказать, что сделать, чтобы все стало как прежде?

- Ты для меня теперь чужой, незнакомый человек, - едва слышно продолжала Джорджия.

Ему пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова в грохоте прибоя.

- И сознание того, что мы с тобой были близки, заставляет меня чувствовать себя... - Она умолкла и отвернулась к океану. - Я всегда хотела тебя, Джек, всегда. Ты и понятия не имеешь, как давно и как сильно. Но я хотела тебя такого, каким ты был, а не такого, каким ты стал.

- А каким же.., я стал?

Отвечая ему, она смахнула с глаз прядь волос, словно хотела, чтобы лицо ее было хорошо видно.

- Ты перестал быть человеком. Ты превратился во что-то.., трудно найти определение... Ты пользуешься бедами других, извлекая для себя выгоду. Ты.., ты.., стервятник.., шакал. - Она горько усмехнулась, сама явно обескураженная этим сравнением. - По твоему собственному признанию, ты охотишься за гибнущим бизнесом, за гибнущими жизнями.

- Сначала это показалось тебе филантропией.

- Тогда я еще не поняла, каким человеком ты стал.

- Я тот самый Джек, которого ты знала всегда.

- Нет! Тот Джек, которого я любила девочкой, никогда не стремился получить что-то за счет попавших в беду. Он только делал все, чтобы самому распроститься с бедой - порвать со всем безобразным, несправедливым. И не ставил себе целью наполнять безобразием и несправедливостью жизни других. Даже тех, кто сделал ему больно.

- Я изменился, Джо.

- Знаю. В этом все дело.

- Не то. Я хочу сказать - изменился со вчерашнего вечера.

- Извини, не поверю я в это. На предыдущую перемену потребовалось двадцать лет - не двадцать часов.

- Ночью у меня был гость. На губах ее появилась тень саркастической улыбки.

- Что, дух прошлого Карлайла?

- Скорее, Карлайла грядущего.

Наигранная насмешливость разом слетела с Джорджии, она помрачнела, мгновенно догадавшись:

- Ивен! Джек кивнул.

- Я слышала поздно вечером - он ушел; думала - решил прогуляться по берегу.

- Нет, он явился ко мне.

Поколебавшись, Джорджия все же спросила:

- И что произошло?

- Он.., э-э.., он напомнил мне кое о чем.

- Например?

- Ты с этим незнакома.

Она сглотнула комок в горле.

- Раньше ты мне всегда рассказывал все.

- Нет, это ты так думала. Некоторыми вещами я не мог поделиться даже с тобой. Ни с тобой, ни с кем другим.

Джорджия молчала, ждала, потом не выдержала:

- Мне почему-то кажется, с Ивеном ты вчера вечером этим поделился.

- Да. - Джек отвернулся к волнам. Молчание становилось почти невыносимым. - По-моему, мне нужно поговорить со своими родными.

- Неплохая мысль.

Он вздохнул и снова взглянул ей в лицо.

- Но сначала.., я должен уладить наши с тобой дела.

Джорджия перестала откидывать волосы, и они опять забилась на ветру, затеняя ее лицо.

- Боюсь, мы с тобой уже все выяснили.

- Нет, еще не все.

- Что же осталось?

- За мной танец.

- Та...танец? - не поняла она.

- Ну да, танец. Помнишь, когда мы обедали в "Блефе", ты вслух пожалела, что я не был на твоем выпускном вечере, - тогда ты могла бы потанцевать. Я должен был быть там, рядом с тобой. Сложись все по-другому - и я был бы. Так что один-два танца за мной.

- Это уже отпало. Я хотела танцевать с тем Джеком, не с этим.

- Я должен тебе эти танцы!

- Джек...

- Пошли. По крайней мере сваришь мне кофе, чтобы я согрелся, перед тем как уйти.

"Перед тем как уйти"... Эти слова отозвались у нее в мозгу гулким эхом, которому, она знала, никогда не суждено умолкнуть. Кофе.., одна-две чашки.., один-два танца... А потом он уйдет, и на душе у нее останется этот холод и пустота.

- Ладно. Чашка кофе.

- И танец.

***

В доме так тепло и уютно после ледяного, пустынного берега, где гуляет ветер. Однако там, на просторе, она чувствовала себя куда спокойнее наедине с Джеком, чем в замкнутом домашнем мирке. Но Джек, едва она направилась на кухню варить кофе, вышел в гостиную, и она была признательна даже этому небольшому расстоянию, разделившему их. И вдруг.., по дому понеслась из стереоколонок музыка - "Баллада о потерянной любви", песня двадцатитрехлетней давности... Джорджия импульсивно обернулась.

- Только не эту песню!

- Она же была всегда твоей любимой.

- Не хочу ее слушать сейчас.

- А я хочу!

Пел низкий, полный затаенной печали женский голос: был друг, он исчез, скрылся однажды в ночи и вернулся не скоро и совсем другим... Магия старой, любимой когда-то песни обволокла Джорджию: вот как там, в конце, - не даст ли она тому, кто вернулся, еще один шанс? Да, конечно, даст... Но песня еще не отзвучала, как она одернула себя и приказала:

- Выключи это!

Но Джек и не думал выполнять приказ, а раскрыл объятия.

- Потанцуй со мной.

- Нет.

- Потанцуй со мной, Джо!

Он улыбнулся - и снова перед ней не этот, а тот, мальчишка Джек, которого она знала прежде. Будь у нее склонность предаваться игре воображения, она представила бы красочную картину выпускного вечера: Джек пришел, она ждала его. На нем, конечно же, небесно-голубой пиджак с бархатными лацканами - писк тогдашней моды. Ну а на ней - нечто прилегающее, коротенькое, клеш внизу, цвета лаванды, непременно из синтетики... Она удержалась от улыбки, вспомнив подростковую моду семидесятых.