Резник Юлия - Не ты

— Это не она, — отрезал Дмитрий, отходя в сторону, — поднимайте камеры.

— Дим, а мы и не утверждаем, что это она, да только… Новенькая ведь девочка!

— Вы теряете время даром. Маша не стала бы этого делать. Точка, — отрезал Самохин, устремляясь к двери.

— Ладно, не кипятись! Мы все проверим, Дмитрий Николаевич, — прокричал ему вслед Аркаша.

Самохин ничего не ответил. Закрыл за собой дверь, прошел по пустынным коридорам недавно отремонтированного офиса, мимо поста охраны, вышел в душный вечер. Жадно вдохнул. Раскаленный воздух обжег легкие. Дима медленно пересек стоянку и, усевшись на заборчик, ограждающий клумбу с пестрыми петуниями, задрал лицо к вечернему небу. Правильному человеку больней всего жить. Когда ты сам играешь нечестно, отсутствие справедливости не воспринимается так остро. Совсем другое дело, если ты — по совести, а к тебе — кое-как. И по хрену, сколько тебе лет и сколько дерьма ты перелопатил в своей жизни. Если не скурвился — больно. Больно, когда исподтишка.

— Извини, мужик, сигареты не будет?

Спешащий куда-то парень остановился, бросил на Самохина быстрый взгляд и полез в задний карман мешковатых джинсов.

— Свои иметь надо! — буркнул он, протягивая пачку «Кента».

— Да я не курю вообще-то…

Незнакомец никак не прокомментировал слова Самохина, а тот, взмахнув рукой, снова вернулся на свое место. Достал телефон. Открыл фотографии. Так странно! Раньше в них ничего, кроме фото каких-то важных документов, и не было. А теперь… с каждой фотографии она! Машка. Рыжая, задорная, улыбающаяся. У него дома, или на улице, или в ресторане, которые, как он знал, она не сильно любила. Домашняя, родная, уютная…

— Ну, и чего ты здесь расселся как царь? — раздался Аркашин голос за спиной. Не оборачиваясь, Самохин пожал плечами:

— Да так. Воздухом свежим дышу.

— Возле оживленной дороги? Гурман!

— Узнали что-нибудь?

— Мы работаем над этим. Дим…

— Ммм?

— Действовал непрофессионал. Я, конечно, здорово проштрафился, знаю! Но тут ты мне можешь верить.

— Ты опять на что-то намекаешь?

— Твой секретарь…

— Я ведь уже сказал! — обрезал Самохин безопасника и затянулся так, что пальцы обожгло, — это не она.

Аркаша хотел поспорить, но вовремя проглотил рвущиеся с языка слова.

— Вот и помолчи, — одобрил Дима такое решение, — пораскинь мозгами, кому она перешла дорогу? Кто мог хотеть ее подставить?

— Да кому это надо, Дим? Ну, не того она уровня птица!

— А ты не берись судить, Аркаша. Это моя будущая жена, чтоб ты знал.

— Твою мать! — тихо выругался безопасник, прежде чем задать волнующий его вопрос: — Ты в ней уверен, Дим?

— На все сто. Землю носом ройте, а найдите виновного.

— Дерьмо! Там на таком примитивном уровне слив, что человек, его организовавший, просто не смог бы зайти под учетной записью Мурушкиной. Не сумел бы ее взломать. Понимаешь?!

— Нет! На что ты опять намекаешь?

— На то, что слив произошел конкретно с ее компьютера! А значит, за него сел посторонний.

— Вот и проверьте, кто это был. Или я зря раскошелился на новенькую систему видеонаблюдения?

— Не зря… — буркнул Аркаша.

— Вот и работайте! А я поеду уже. Если что — буду на связи.

Такси приехало довольно быстро. Самохин устроился на заднем сиденье и отвернулся к окну:

— На Озерную?

— Нет, знаешь… Давай на Крылова.

— Заказ был на Озерную.

Дима, и правда, собирался домой. Поздно уже было, и не хотелось беспокоить Машу, но… Не мог он без нее сейчас. Ему нужно было обнять свою девочку, вдохнуть ее спокойный ненавязчивый аромат. Убедиться, что все хорошо, что она его — и ничего не изменилось. Утешиться рядом с ней.

— Я доплачу.

Маша открыла, сонно щуря глаза. Отступила на шаг, пропуская его в квартиру. Самохин захлопнул дверь и, поймав ее за руку, резко прижал к себе. Она выдохнула, изумленно распахнув и без того огромные глаза.

— Хочу тебя, солнышко.

— Прямо сейчас? — шепнула Мура.

— Да, прямо сейчас, — подтвердил Дима, прежде чем накинуться на ее губы.

Он еще никогда не любил ее так. Несдержанно, дико, неистово! Впиваясь ртом в нежную кожу груди, оставляя следы и царапины.

— Дима… Димочка, тише… Тише, хороший мой! Там же дед… Дим?

— Он спит, маленькая… Слышишь, даже похрапывает…

— Пойдем хотя бы в мою комнату…

— Да, пойдем…

Едва за ними захлопнулась дверь, Самохин волчком крутанул Машу. Распластал её ладошки на стене, прижался к ее спине своей грудью, шаря руками по маленькой попке, пробираясь под подол скромной ночной рубашки.

— Дима… — бессвязно шептала она.

— Люблю… люблю тебя… — повторял Самохин, поглаживая пальцами ее скользкие складочки. А она терялась в нем. В его любви, в его признаниях, озвученных впервые… — вот так, вот так, сладкая… Прогнись!

Маша послушно выгнула спину. И захлебнулась беззвучным криком, когда, не уступая ей ни капли пространства, он резко в нее толкнулся.

— Да… да, мое солнышко. Моя девочка. Моя…

— Люблю тебя!

— Люблю тебя…

Жестко, максимально плотно, глуша ладонью Машины громкие стоны. Толчок за толчком, пока не излился в тесные глубины, отправленный к звездам ее же оргазмом.

Глава 25

Маша волновалась. И хоть она не знала деталей происходящего, понимала, что случившееся может здорово ударить по бизнесу Димы. Было бы проще, если бы он хоть что-нибудь ей объяснил. Но Самохин не посчитал нужным сделать это, а она не решилась спросить. Потому что… ну, чем ему могла помочь студентка и секретарша? Какой совет дать? Их знания и опыт простирались в совершенно разных сферах. Мура очень сомневалась, что смогла бы предложить какой-то выход из ситуации. Она была уверена, что Дима и его заместители просчитали все возможные варианты. Даже те, которые ей самой и в голову бы не пришли. Глядя на плотно прикрытые двери совещательной, она могла лишь только ждать, по-детски скрестив пальцы.

— Привет, чего грустишь?

Маша замерла, а потом осторожно откинулась головой на плечо склонившегося к ней мужчины:

— Я не грущу. Я волнуюсь.

— А волнуешься чего?

Он был таким беспечным, как будто и правда ничего плохого не происходило, сама же Маша так не могла!

— Дим! Ну, ты ведь знаешь! Скажи, у тебя все хорошо?

— У меня? — казалось, Самохин и впрямь удивился.

— Ну, не у меня же! Все бегают, мелькают… Проверки какие-то… Ты весь дерганый, даже приезжаешь не всегда. Но ты не думай, я не в упрек! Просто мне действительно важно знать, что у тебя все нормально!

— Все хорошо, Машенька. Лучше не бывает.

Самохин чмокнул ее в макушку и быстро отстранился. В любой момент в кабинет мог кто угодно войти, и Мура прекрасно понимала, почему он так сделал, но все равно без его таких родных, таких любимых рук ей было ужасно одиноко. Неуютно и как-то зябко…