Анна Платунова - Обещанная колдуну

Сердце заколотилось о ребра. Спасла ли? Но где же Тёрн?

Я оглянулась, подумав, что могла его не заметить. Нет, в комнате были только мы с отцом.

Держась за стену, я побрела к двери. Мне было все равно сейчас, что я могу вывалиться в коридор, полный слуг. Где мой муж? Где он?

Дверь отворилась в соседнюю комнату. Здесь тоже было темно и тихо. На постели под бордовым балдахином лежал Тёрн.

– Тёрн…

Мой голос казался шелестом песка на ветру. Я бы бросилась к мужу, но вынуждена была ползти, как улитка.

Грудь Тёрна, его руки и ноги были стянуты бинтами, кое-где проступала кровь. Амулет на груди светил тусклым светом. Но Тёрн дышал! Он был жив! Я едва не разрыдалась от облегчения.

Тихонько, как калека – все тело болело, – залезла на постель и примостилась рядом. Боялась дотронуться: тело Тёрна представляло собой одну сплошную рану. На его ключице вместо счастливой звезды осталась точка. Мы потратили нашу удачу.

Я положила тяжелую голову на подушку и задремала. Услышала, как пошевелился Тёрн. Как вздохнул, увидев меня.

– Снова босиком… – ворчливо пробормотал он.

И я почувствовала, как он накрывает меня одеялом.

– Лучезарный, премногомудрый…

Голос церемониймейстера эхом отражался от стен огромного пустого зала. Солнечные лучи вспыхивали искрами на гладкой поверхности паркета. Фигура в золотом стояла на возвышении неподвижно, точно статуя.

– Светоносный Эррил Благородный. Надежда и опора королевства Глор, земель его и…

Слова текли, словно река, сопровождая каждый наш шаг. Мы подходили все ближе, и вот я уже смогла разглядеть худое мальчишеское лицо. Тиара сползла до самых бровей, отчего они казались насупленными. Серые глаза глядели остро. Губы сжаты. Я смотрела в лицо короля. Еще юного, но уже знающего себе цену правителя. Только поджившие царапины на щеке не давали усомниться в том, что перепуганный Рей, которого я еще совсем недавно держала за локоть на мосту, и король Эррил – один и тот же человек.

Мы приблизились. Отец склонился в поклоне, я неловко присела. Тёрн кивнул – он до сих пор держал руку на перевязи, а одежда скрывала бинты. Мне стало тревожно. Что если Эррил решит, что Тёрн проявил неуважение и дерзость?

Я смотрела на его бесстрастное лицо и никак не могла понять, чего нам теперь ждать.

«Мы спасли тебе жизнь, Рей!» – хотела крикнуть я.

Но короли обычно принимают подобные вещи как должное. Да, спасли, а разве это не долг каждого верноподданного?

– Я знаю о цели твоего визита в столицу, Стерн Сварторн, – холодно произнес король.

Я вспомнила, как орала на Рея в гостинице: «Попробовал бы наш правитель поднять свою сиятельную пятую точку и хотя бы раз приехать в гарнизон». Зажмурилась. Ой, мамочки…

– Помню о самой длинной ночи, о том, что для закрытия Разлома нужны помощники. Ты надеялся, что я смогу наладить отношения с магическими академиями Барка и Блирона и позову на помощь магистров. Все верно?

Тёрн вздернул подбородок. Он старался стоять прямо и, хотя на нем живого места не было, ни за что не позволил бы себе опустить плечи.

– Верно, – сухо сказал он.

«Не поможет. – Внутри все оборвалось. – Не станет связываться. Это ведь опять общество баламутить, вызывать недовольство… Не до этого ему сейчас…»

– Что же, Стерн Сварторн, ректор пропавшей академии, у меня есть несколько условий!

Отец за моей спиной кашлянул, словно подавился. Он, похоже, едва сдерживался, чтобы не напомнить наглому мальчишке, благодаря кому он сейчас, целый и невредимый, стоит перед нами.

– Я слушаю, – ответил Тёрн.

Что он еще мог сказать?

– Во-первых…

Эррил позволил себе долгую паузу, во время которой сверлил глазами лицо Тёрна, а муж не отводил взгляда, спокойно ожидая своей участи.

– Во-первых, как только Разлом будет закрыт, ты восстановишь академию в королевстве и станешь ее главой.

Мне показалось, я ослышалась. И судя по ошарашенному лицу мужа, он тоже сосредоточенно пытался понять, не подводит ли его слух. Мы ошалело переглянулись.

– Что? – переспросил Тёрн, из последних сил сохраняя невозмутимость. – Прошу простить меня, но, вероятно, раны еще…

Эррил хихикнул, а потом откровенно расхохотался. Сдернул с головы тяжелую тиару, вытер пот.

– У вас были такие лица! – давясь смехом, выпалил он. – Я не смог удержаться!

Мы стояли как прибитые, только и могли, что переглядываться.

Рей слез с возвышения. Его маленькая лопоухая голова казалась горошиной на пышном широком воротнике. Он сразу стал ниже ростом и потерял половину своего величия. Некоторое время он сосредоточенно искал что-то в одежде, спрятанной под плащом, потом вынул пестрое орлиное перо, то самое, которое сотворил для него Тёрн. Перо выглядело помятым, но правителя это, похоже, не смущало.

– Вот, держится пока, – гордо сказал он и улыбнулся во весь рот. – Тёрн, я серьезно насчет академии. По-моему, в моем королевстве очень не хватает магии! Ты согласен?

– Да, – хрипло произнес муж и на всякий случай сделал едва заметный пасс, разгоняющий морок: думал, что происходящее ему снится. Я же по старинке ущипнула себя за предплечье. – А второе условие?

Эррил сделался сосредоточен.

– Можешь отказаться… Сейчас тебе не до этого, я понимаю. Но когда разберемся с миражами, когда академия начнет работу, я хочу, чтобы ты стал моим советником.

– Но…

Рей поднял ладонь царственным жестом, и я впервые увидела повелителя таким, каким он однажды станет.

– Я не собираюсь отрывать тебя от работы, мне просто нужен человек, которому я могу полностью доверять.

И снова вернулся растерянный мальчик, которому не на кого опереться.

– Хорошо, малыш, – ответил Тёрн.

Спохватился, откашлялся, потер переносицу.

– Почту за честь, Ваше Величество.

Спустя две недели Тёрн почти полностью восстановился. Я тоже чувствовала себя отлично, а отец уже давно пришел в себя. Он и до этого не единожды бывал в переделках, потому воспринимал случившееся философски, хотя и не без гордости.

Особенно его радовала грамота от Эррила, дарующая высочайшее позволение стоять на торжественных приемах по правую руку правителя «не далее чем в трех шагах». Я не понимала, почему это распоряжение приводило его в куда больший восторг, чем особняк в Карлоре, который Рей подарил семье Даулет. Отец объяснил, что это означает особое доверие, знак того, что он приближен к правителю.

Оставшееся до отъезда время отец не терял зря. Побывал на военных учениях, в кузницах, где изготавливали оружие, посетил королевские конюшни и даже, как проболталась однажды смешливая горничная, приставленная к нашим покоям, осмотрел королевские винодельни.