Анна Бруша - Ведьмы не любят инквизиторов (litres)

Волк, слегка пошатываясь, шел следом за Лютым. Его мутило от слабости, боли и отвращения. Похоже, ощущение мужских губ на своих губах будет его преследовать еще долго.

У него не было абсолютно никакой уверенности, что колдовство не рассеется с минуты на минуту. В книге говорилось, что продолжительность действия очень зависит, во-первых, от того, насколько сильна ведьма, проводящая обряд, а во-вторых, от «страсти, которую колдунья чувствует». Насчет страсти – провал был полный. Единственное, чего Охотник очень хотел, так это выбраться. Он надеялся, что его желание освободиться засчитается за «страсть».

Назвав истинное имя инквизитора и влив в него немного своей колдовской силы, он теперь явственно ощущал отголоски его чувств. Волк знал, что какая-то часть сознания Лютого яростно сопротивляется чарам, отчаянно бьется, как рыба, пойманная на крючок.

Имя… Как странно, всего лишь слово, набор букв, слогов и звуков, но обладает удивительной силой. Это ключ к личности, отпечаток судьбы. Когда ведьма произносит истинное имя жертвы, она обращается к незащищенной душе, отключая защитные механизмы. Имя становится универсальным заклинанием, мощным и не имеющим противодействия… Колдовские книги не врут.

– Антон, мне нужны рубашка и ключи от машины. – Непослушными пальцами Лютый принялся расстегивать пуговицы. – Мать твою колдовку! Да не твою рубашку! На складе можно получить новую форму!

Лютый отдал распоряжение, и мужчины чинно прошли в кабинет начальника Приморского округа. Волк заметил портативный прибор для измерения уровня силы у ведьм и не удержался, удивленно присвистнул и испытал прилив гордости: восемьдесят пять по стандартной шкале. Он был невероятно сильной ведьмой.

Лютый рухнул на стул, в уголках его рта пузырилась слюна.

– Перестарался я с силой. Ты только не умирай, пока я не уйду, – серьезно попросил Волк.

Никакого сочувствия он не испытывал, как, впрочем, и раскаяния.

– Мне прямо больно становится, когда представлю, что ты целовал Моргану, – задумчиво продолжил он. Передернул плечами и добавил, растягивая «а»: – Гадость. – Лютый прерывисто вздохнул и прикрыл глаза, Волк с удовольствием залепил ему пощечину. – Не спать, тебя должны видеть бодрым и здоровым.

Одежду принесли через десять минут.

Охотник спокойно покинул здание через парадный вход.

На лестнице развалился черный кот, он с укором посмотрел на своего человека, как будто спрашивая: «Ну сколько можно тебя здесь ждать?»

Волк почесал его за ухом и ласково сказал:

– Поедем на хорошей машине. Догоним нашу девочку. А здесь мы с тобой закончили наносить добро и причинять пользу.

Солнечный луч коснулся лица зеленой ведьмы, она недовольно сморщилась, сонно перевернулась на бок и ткнулась носом в теплое плечо инквизитора. В полусне она оплела его рукой и закинула на него ногу, как будто боялась, что он может куда-то убежать.

Иван открыл глаза и теперь лежал, стараясь дышать как можно ровнее, чтобы не разбудить Иху. Сейчас она казалась такой беззащитной и маленькой. Нежные губы были слегка приоткрыты, и Ихошка посапывала. Иван осторожно убрал с ее щеки выбившуюся из косы прядку волос. Ему стало нестерпимо жарко, и он перевернулся на бок, после чего принялся неторопливо, но настойчиво освобождать свою ведьму от длинной ночной рубашки. Это одеяние Иван считал своим личным врагом. В свое время на эту рубашку ушло довольно много ткани, и в нем могло поместиться минимум три Ихошки, и добраться до нее было делом не простым. Но спать без этого кошмара ведьма наотрез отказывалась.

Мужчина добрался до ножек ведьмы и, вдохновленный успехом, продолжил раскопки, поднимая ткань все выше и выше. Иха недовольно вздохнула и перевернулась, отчего ткань перекрутилась и опутала ее еще крепче. Иван грозно рыкнул и перешел к решительным действиям, буквально вытряхивая женщину из этого мешка.

– Никакого уважения к ведьме, – притворно-обиженно пробормотала Иха. – Суровый инквизитор не дает мне поспать.

– Немного помучаю, – прошептал ей на ухо Иван, – раз мне сегодня сидеть в подвале… целый день.

Ихошка закусила губу и довольно вздохнула, обняв мужчину за плечи.

– И ты ошибаешься.

Лежанка жалобно скрипнула.

– Я очень… глубоко… уважаю одну ведьму…

– И чем же здесь занимается зеленая ведьма? – неожиданно под окнами раздался резкий скрипучий голос.

Иха и Иван замерли и попытались отпрянуть друг от друга.

– И почему во дворе у лесной ведьмы сушится инквизиторская рубашка? – издевательски продолжил голос. А потом раздалось мерзкое хихиканье: – Инициация – это хорошо, а инквизитор – это плохо. Но ничего, мы с сестрами тебе поможем…

Иха выскочила на порог, прижимая к груди одеяло. Иван старался максимально быстро натянуть штаны. Ведьма увидела сгорбленную спину Олли. Горбунья неслась прочь от хижины невероятными скачками, казалось, она совсем не касается земли, а летит. Край ее темной шали развевался, как крыло.

– Вот колдовство! – Иха в отчаянии топнула ногой. Она посмотрела на Ивана, буквально несколько секунд о чем-то думала. – Одевайся! Быстрее! – Она натянула на себя сарафан… – Олли утащила твою инквизиторскую рубашку… но ничего. – Ведьма схватила со стола нож. – Бежим, Иван, не отставай.

Они выскочили из хижины как ошпаренные. Ихошка неслась вперед, инквизитор с трудом поспевал за ней.

– Скорее! – крикнула она, обернувшись.

В этой спешке Иван не задавал вопросов, он сосредоточился на дыхании и следил за растрепанной косой, которая билась по спине ведьмы. Изредка приходилось уворачиваться от веток и перепрыгивать корни деревьев под ногами. Лес как будто специально расставлял ловушки.

Наконец безумная гонка кончилась. Иха остановилась, тяжело дыша, на лбу выступили бисеринки пота. Она достала нож и повертела его в руке, взвешивая.

– Ты им не достанешься, – тихо сказала она. – Встань на колени…

– Иха…

– Не спорь! Выполняй!

Она рванула поводок, и Иван упал, теряя равновесие. Под колено попал камень, но мужчина сдержал стон и теперь, не отрываясь, смотрел на ведьму. В его глазах отражались такая тоска, непонимание и обида, что у Ихи едва не разорвалось сердце.

– Так нужно, – сказала она.

Иван зажмурился, когда нож начал стремительно приближаться к его шее. Натяжение ошейника исчезло. Веревка висельника упала к его ногам, он непонимающе уставился на ведьму. Она наклонилась и быстро поцеловала его в губы.

– Прощай, – сказала она. – Беги туда, – она махнула рукой в сторону, – выберешься из леса. – Тяжело вздохнула, ласково провела рукой по его щеке. – Прощай, – повторила она и отступила на шаг, – ты хороший.

Иван вздрогнул, неуклюже поднялся на ноги: