Наталья Косухина - Корпорация Лемнискату. И замкнется круг

– Конечно, как скажешь.

Не выдержав, я шлепнула его по тому, до чего дотянулась, – по попе.

– Не заигрывай со мной. Когда ты в таком виде, я все равно не поддамся. Хотя у тебя замечательное нижнее белье. Через дырки, оставленные собачьими когтями, его можно прекрасно разглядеть.

– Р-р-р!

Добравшись до кладбища и сбросив золото в яму, Калеб застыл, раздумывая о чем-то.

– Что-то случилось?

– Да вот думаю: отправить тебя следом или не стоит?

После его слов у меня тоже появилась тема для размышлений.

– Обиделась? – поинтересовался творец после пары минут тишины.

– Да вот думаю: осознаешь ли ты, что моя подготовка ничуть не хуже, чем твоя?

– В каком плане?

Вместо ответа я сильно ущипнула Родригеса за пятую точку и, воспользовавшись его растерянностью, дернулась назад, попутно толкая его вниз.

Яма радостно распахнула нам свои объятия.

Я стояла в космопорту и, нервничая, ждала, когда приземлится машина дальнего следования. В отличие от легкового транспорта, эти могли летать выше и быстрее, легко преодолевая расстояния между континентами и перевозя при этом приличное количество пассажиров.

– Вера, о чем ты переживаешь? – поинтересовался Калеб, который сидел рядом со мной в зале ожидания. – Перелет совсем не страшный.

Посмотрев на своих коллег, которые отправлялись с нами, я подумала, что не одной мне не по себе. И почему Ратский не мог поехать с нами? В итоге, помимо команды обеспечения безопасности, летим мы, пятеро творцов.

– Я не перелета боюсь.

– Тебе некомфортно из-за того, что ты отправляешься в другой филиал корпорации? К конкурентам? – спросил Роберт, сидящий по другую руку. – Так ты не переживай, нам всем сейчас не до соперничества, и беречь мы тебя будем как зеницу ока.

В кои-то веки глава безопасности Западного филиала оставил своих птенцов, чтобы приобщиться к нашему обществу.

– Нет, – упрямо сказала я.

– Тогда почему ты переживаешь?

Калеб не спрашивал, он знал.

– Что, если у нас не получится?

Оба моих собеседника поняли меня без слов, но ответил Родригес.

– Ты помнишь основные законы Лемнискату?

Я вздохнула.

– Творцу нельзя знать свое будущее или прошлое, а вернее то, что именно он будет совершать и как поступит. Творцу нельзя видеть самого себя, если он перемещается в одно и то же время дважды. Потому что и в первом, и во втором случае могут измениться события, а это повлечет непоправимые перемены в истории и людях.

– Люди – ключевое звено вселенной, – хмыкнув, продолжил Калеб. – Перемены в ходе истории и в событиях вы отследить не в состоянии, только итоги. Окружающие вас люди останутся с вами, но никогда не будут такими, как прежде.

Я удивленно посмотрела на творца, он точь-в-точь повторил то, что говорили нам. Они что, все берут информацию из одной книги?

– Не уверен, что мне следует это знать, – пробормотал Роберт, но на него никто не обратил внимания.

– Я не про эти законы вообще-то. А о том, что, к примеру, страх – постоянный спутник нашей работы. Страх перед неизвестностью и опасностью, и мы раз за разом учимся преодолевать его. А еще есть сомнение. Мы ведь вершим не только историю, но и людские судьбы. Знать, что твоя судьба от кого-то зависит, – это страшно. Но стадию сомнений проходит каждый творец.

– Не каждый, – неожиданно для себя призналась я. – Творцы второй и третьей степеней практически не сомневаются.

– Ты уверена? – нахмурился Калеб.

– Да, я просто…

– Знаешь, если бы не сложившаяся ситуация, я бы с удовольствием разгадал загадку твоего дара, – хмыкнул Родригес.

– Если бы не данная ситуация, мы вообще не встретились бы, – просветила его я.

В этот момент объявили посадку на наш рейс, и я встала, слыша у себя за спиной загадочное замечание Роберто:

– Кто знает, кто знает…

Самой гостеприимной страной Южной Америки для меня стала Бразилия, именно она приняла гостью в свои объятия, поразила и заворожила.

Здесь было лето и тепло, а еще было много людей – веселых, жизнерадостных, улыбчивых.

Когда мы поднимались на машине в воздух, я не смогла удержаться от шпильки:

– Знаешь, теперь я понимаю, почему Роберто иногда зовет тебя букой.

Калеб лишь покачал на это головой, а с переднего сиденья послышался хохот его друга.

– Вы как малые дети, – хмыкнул Родригес, я лишь насмешливо улыбнулась.

– Теперь твоя очередь.

– Не понял?

– Показывать мне ваши достопримечательности. Никогда не была в Южной Америке.

– Не беспокойся, у нас тоже есть чем поразить.

И он не обманул. Через час мы подлетели к огромному зданию, стоящему на перешейке между двумя континентами, и начали медленно спускаться.

– Значит, здесь расположилась ваша Цитадель?

– Могла бы и догадаться. Центральное место наших владений.

Моему взору предстало монументальное здание, построенное в готическом стиле. Больше всего внешне оно напоминало собор Парижской Богоматери, такое же узорное и красивое.

– Нравится? – склонился к уху Калеб.

– Очень изящное.

– Да, оно так отличается от вашей твердыни.

Я лишь ткнула Родригеса локтем в бок.

Больше всего меня интересовало, как же выглядит Западный филиал изнутри, и едва мы ступили на грешную землю, как я, схватив Калеба за рукав, потащила его вперед.

– Куда мы так бежим?

– Мне любопытно!

– И что ты ожидаешь там увидеть?

Творец был полон скептицизма.

– Все!

Войдя в главный холл, я застыла на пороге. В отличие от нашей Цитадели, где царил дух прошлого, здесь все было современным – один синтетический материал и глянец. Практически как в нашем главном здании в городе.

– Ну что?

– Я разочарована. Конечно, здесь мило, но сделано без души.

– Мы все-таки надеемся, что вам у нас будет удобно, – послышался насмешливый голос Алонсо.

Повернувшись к улыбающемуся главе, я лишь пожала плечами.

– А где я буду жить?

– Вас проводит Марио, наш распорядитель.

Посмотрев на смуглого красавца лет тридцати пяти и сраженная его красотой, я только и смогла произнести:

– О!

– Сам провожу, – сказал Калеб, в то время как Марио с улыбкой склонялся к моей руке.

Когда мы немного отошли и я смогла оторвать взгляд от распорядителя, то, посмотрев на Калеба, заметила:

– Если бы я не знала тебя так хорошо, то подумала бы, что твое раздражение – это ревность.

– Ни в коем случае. Просто Марио плохой человек, не стоит тебе с ним общаться.

Я нахмурилась. Людей я понимала не так хорошо, как творцов. Неужели Калеб прав?

– Знаешь, – я резко остановилась посредине коридора, – не хотела тебе говорить, но, с другой стороны, может, ты-то мне и поможешь.