Анна Гаврилова - Астра. Шустрое счастье, или Охота на маленького дракона

И да, кстати! Кстати, дорогие сородичи, наша Астрид нарушила запрет на анимализм, но… пусть с этой проблемой её муж разбирается. Все согласны?

Тот факт, что избавиться от жениха «привычным методом» невозможно, остаётся невысказанным. И хотя про клятву народу не говорили, недоумения такая «нерешительность властей» не вызывает. Все знают – если бы могли прибить чужаков, то уже прибили бы, а так…

А так всем приходится стоять и слушать. И ждать высочайшего вердикта!

И в конечном итоге, несмотря на всю разлитую Нилом воду, этот момент наступает. Старейшина делает глубокий вдох, поворачивается к нам, дарит герцогу Кернскому сдержанную улыбку и говорит:

– Что ж, испытание вы прошли, и поводов для отказа больше не имеем. Женитесь, если жить без неё не можете. Единственное – герцогских дворцов у нас нет, но… – вот теперь Нил растягивает губы в подчёркнуто-доброжелательной улыбке, – …но обещаю, мы выделим вам лучший дом из числа свободных.

До меня доходит не сразу. Вернее, уже после того, как блондинчик дарит Нилу ответную подчёркнуто-доброжелательную улыбку и говорит:

– Насчёт дома не беспокойтесь. Мы будем жить в Керне.

– Простите, Дантос, но это невозможно, – отвечает Нил. – Согласно законам нашего народа, жить вне сообщества запре…

А договорить старейшина не смог. Его речь оборвал пронзительный свист!

Я повернула голову, уверенная, что это Торизас или Вернон в дело включились, и с удивлением узнала – нет, они ни при чём.

Свистел кто-то незнакомый, какой-то пожилой усатый мужчина. И его пример оказался очень заразительным… Ещё миг, и пространство буквально взорвалось. Свист, визг, яростный топот – всё! Всё смешалось!

А когда эта волна схлынула, какая-то женщина крикнула грозно:

– Хватит! Оставьте девочку в покое! Пусть едет и живёт как захочется!

Нил ответил ошарашенным взглядом. Дурут и Гертон, которые стояли поблизости – тоже. И только мой бывший наставник улыбался. Причём радостно так, лучисто.

– Какая нам разница, где будет жить Астрид? – поддержал женщину усач. – Она всё равно за чужака выходит!

– Да даже если бы за своего! – включилась в разговор наша соседка, госпожа Мита. – Зачем неволить девочку? Зачем над ней издеваться?

Старейшина Дурут не выдержал – набрал полную грудь воздуха и явно хотел возразить, но… Нет, не успел. За него булочник Том ответил:

– Закон должен исполняться! Сказано в законе, что жить в Рестриче – так тому и быть. И муж, раз ему так неймётся…

– Но других-то, которые замуж выходили, отпускали! – встряла госпожа Ири.

– Ну так у других дара не было! – взвизгнул Дурут. – А у этой есть! Эта… жемчужина нашего на…

Всё. Взрыв! И главная площадь Рестрича наполняется таким криком, что хочется немедленно заткнуть уши. Но этого мало – в воздухе появляется невероятное напряжение. Несмотря на ясную, очень солнечную погоду, начинает казаться, что в сердце грозового урагана попала.

– Оставьте Астрид в покое! – вопит кто-то. – Пусть едет с чужаком!

– К бесам чужака! – кричит другой. – Она обязана быть здесь и приносить пользу!

– А сам-то ты много пользы принёс?

– Я? Да я всю жизнь…

Нет. В какой-то момент я действительно не выдерживаю и накрываю уши ладонями. Стою ошарашенная и понятия не имею, как реагировать на происходящее. А людское море, которое ещё пять минут назад было спокойным, штормит всё сильнее. И, клянусь, тут полслова до драки!

Впрочем, я этого не понимаю… Здесь и сейчас я глубоко шокирована тем, что кто-то смеет бунтовать. Вернее, тем, что кто-то взял и вступился. Причём за кого? За беглянку и преступницу. За меня!

А скандал нарастает. Я вижу, как госпожа Ири яростно трясёт кулачком. Как булочник Том багровеет. Как не пойми откуда выскакивает лопоухий Энир и начинает тыкать в Тома пальцем. Как госпожа Мита срывает с головы чепчик, и упирает руки в бока, и что-то выговаривает незнакомому рыжеволосому парню.

Это удивительно. Нет, всё то, что творится на площади, определённо не укладывается в моей голове. И когда Дантос берёт за руку, заставляя тем самым разжать уши, я в ещё большем замешательстве оказываюсь.

А герцог Кернский, наоборот, чувствует себя в этой суматохе очень вольготно – улыбается и вообще веселье источает. Только стоять тут и ждать, когда народ успокоится, светлость не хочет. Он тянет меня вниз по лестнице – к месту, где поджидают родные.

Я, конечно, подчиняюсь. А оказавшись рядом со своими, впадаю в ещё больший шок.

– Госпожа Дарая, – перекрикивая шум толпы, зовёт Дан. – Торизас говорил, что вы приглашали на чай…

Мама хмурится, но спустя миг на её губах вспыхивает добрая улыбка.

– Конечно, приглашала! – кричит она.

Ещё мгновение, и вся наша компания, включая Юдиссу и добравшегося до жены Энира, разворачивается и начинает пробираться сквозь толпу. И нас, как ни странно, пропускают. Словно мы тут самые что ни на есть лишние. Словно вообще никакого отношения к происходящему не имеем.

И это удивляет особенно, но я предпочитаю помалкивать. Иду вслед за Дантосом, под конвоем Вернона, Тора и отца. А когда оказываемся на свободе, облегчённо вздыхаю.

– Ты как? – спрашивает Дантос. – В порядке?

Пожимаю плечами и молчу.

Не знаю. Я по-прежнему в шоке. Я… в самом деле не ожидала!

– С тех пор, как ты сбежала, в Рестриче кое-что изменилось, – глядя на мою реакцию, говорит папа. И добавляет: – Мнение старейшин разделяют далеко не все.

Угу. Это я уже поняла. Но всё равно удивительно.

Я делаю два шага по направлению к переулку, через который можно на нужную нам улицу выйти, и замираю. Потом поворачиваюсь к брату и задаю вопрос, которым следовало озадачиться ещё пару дней назад…

– Кстати, а где Натар? Куда запропастился и почему не показывается?

Если вдуматься, это в сотню раз удивительней, чем тот спор, что разгорелся на площади. Просто… Натар – это Натар. Он всегда, сколько себя помню, где-то поблизости ошивался. Во времена, когда я жила в Рестриче, не случалось и дня, чтобы я соседского мальчишку не встретила. А тут…

– Натара нет, – отвечает Торизас. Потом делает глубокий вдох и поясняет: – Натар сбежал через несколько дней после тебя.

Ну вот опять шок. И брови где-то на середине лба замирают.

А брат продолжает:

– В тот год вообще много побегов было. И на следующий, и после него. Все утихомирились, когда старейшины согласились внести кое-какие поправки в законы. В том числе разрешили всем желающим посещать Линскую ярмарку. Ну и ещё кое-что, по мелочи.

В этот миг стало очень радостно, что рядом стоит Дантос и придерживает за талию. Клянусь – если бы не он, я бы точно грохнулась.

– Как… как это сбежал? – совладав с голосом, выдохнула я. – Куда?