Варя Медная - Принцесса в академии

– Ешь! – перебила я, протягивая горсточку.

– Но у меня ведь нет темной метки, и ты не чувствовала знака… – засомневался он.

– Если то, что я чувствую, когда стою рядом с тобой, беру тебя за руку, отвечаю на твои поцелуи – не знак, то я не знаю, что такое истинная любовь, и не хочу знать! Мне тоже не нужен никто, кроме тебя!

Он закинул в рот сразу всю горсть. Прожевал, проглотил. Я всё это время стояла, затаив дыхание и чуть не подпрыгивая от нетерпения.

– Что-нибудь чувствуешь? – не выдержала я. – В горле першит? Глаза слезятся? Под коленками зудит?

– Постой, думаю, надо секунд тридцать подождать.

– Да-да, ты прав. А теперь?

Но ничего не произошло ни через минуту, ни через пять. Я скормила ему все остатки. Ноль реакции.

– И что дальше? – спросил Озриэль.

– А дальше мы что-нибудь придумаем. Я закажу ещё фисташек и буду кормить тебя ими до тех пор, пока у тебя не начнется аллергия. Нет, ещё лучше! К черту все эти знаки и глупые орехи! Да что они могут знать о настоящей любви?!

Мы немного помолчали. Я принялась дергать ниточку на его свитере, он размышлял, задумчиво водя пальцем по моим ключицам.

– Нас разделяет твой обет, наши отцы и тонна земли, когда тебя вызывают домой… Наверное, ты думаешь, что хуже и быть не может? – робко заметила я.

– Пожалуй, что да.

– Так вот…

И я рассказала ему про дракона. Ну, и про всё остальное, конечно.

Когда я замолчала, он спросил ровным голосом:

– Значит, не было никакой колдуньи?

– Была предсказательница.

– И память ты не теряла, и не было жениха…

– Вообще-то был, где-то там… просто теперь это уже не имеет значения. Мы ведь нашли друг друга? – последнюю фразу я произнесла не без дрожи в голосе.

А вдруг завравшаяся принцесса – совсем не та Ливи, которую он полюбил?

– Отныне и навек! – твердо сказал Озриэль.

Я придвинулась ближе, взяла его руки и обвила вокруг себя. А потом положила голову ему на грудь. Он погладил меня по волосам и сказал:

– Недавно читал один справочник по безвыходным ситуациям, в котором рекомендуется в подобных случаях ложиться спать… или целоваться.

– Знаешь, кажется, мы читали один и тот же справочник. И мне сейчас совсем не хочется спать…

– Мне тоже.

Я обняла его за шею и, встав на цыпочки, потянулась к губам. Он тоже наклонился ко мне.

Тут на лестнице послышались шаги, знакомые голоса, и на террасу выбежали счастливые и смеющиеся Индрик и Эмилия.

– Ой, простите, не хотели мешать.

– Старина Магнус сказал, что вы здесь.

– Вы так быстро ушли.

– Вот мы и подумали, что надо найти вас и рассказать…

– Знаешь, любимый, кажется, они хотят сейчас остаться одни. – Эмилия потянула было Индрика прочь, но мы с Озриэлем их остановили.

– Постойте, о чем вы хотели рассказать?

Конечно, «любимый» от нашего внимания тоже не укрылось.

– Мы правда не помешаем? – Эмилия бросила выразительный взгляд на руки Озриэля, которые меня сейчас обнимали, а потом шепнула Индрику: – Говорила же тебе!

Я повертелась, прислонилась к Озриэлю спиной, покрепче завернулась в его объятия и задрала голову:

– Тебе удобно?

– Вполне, а тебе?

– Никогда не чувствовала себя лучше.

Мы одновременно посмотрели на друзей, приготовившись слушать.

– Поговорили наконец? – осведомился Озриэль.

– Да! – просиял Индрик.

– И поняли, почему нас с самого начала тянуло друг к другу, – добавила Эмилия.

– Ну, не только поэтому. Мне сразу понравился твой голос, тебе обязательно нужно петь. – Индрик повернулся к нам и уверенно заявил: – Ей нужно на сцену! Говорю это как музыкант!

– Глупенький… – Она смущенно погладила его щеку. Оказывается, любовь очень красит.

– Её мама была из леприконов, – сообщил Индрик, обращаясь преимущественно к Озриэлю.

Ифрит присвистнул:

– Это многое объясняет!

Я перевела непонимающий взгляд с одного на другого, поэтому Озриэль шепнул мне на ухо:

– Индрик – леприкон. Я не упоминал?

Восклицание вырвалось у меня невольно:

– Ты леприкон?!

– А что, не похож? – весело усмехнулся музыкант.

– Не очень… мне вы другими представлялись.

– Горбатыми карликами в зеленых лосинах? – ещё шире улыбнулся он.

– В точку!

– Я бы всерьез потолковал с тем, кто пустил этот слух!

Индрик вынул из кармана восьмигранную монетку и принялся её подкидывать.

Этот жест навел меня на новую мысль:

– Значит, вас с Эмилией в некотором роде свели цветы? Вы ведь познакомились, когда ты пришёл в «Эксклюзив-нюх» за букетами?

– Познакомились – да, тогда. Ну, а все последующие разы… – Он ловко поймал монету, сунул в карман и смущенно погладил руку Эмилии.

Она ответила за него – похоже, они теперь и мысли делили на двоих.

– Он покупал цветы в таком количестве, чтобы почаще видеть меня, – улыбнулась она.

– То есть ты не дарил их потом десяткам девушек? – уточнила я.

– Вообще-то дарил, – беззаботно пожал плечами Индрик. – Просто так: мне ведь это ничего не стоит, сущий пустяк, а девушкам приятно.

– Правда, он милый? – воскликнула Эмилия. Влюбленные обменялись нежными взглядами и переплели пальцы.

Наверное, для таких, как Индрик, всё просто. Ему и в голову не приходит, что девушки привыкли считать подобные «пустяки» авансами. И некоторые гоблинши, работающие раздатчицами, могут счесть их знаком особого внимания. А некоторым наследным принцам это может совсем не понравиться.

Не говоря уже о том, что мне было далеко до прекраснодушия Эмилии. Надо будет предупредить Озриэля, чтобы даже не вздумал радовать других девушек подобным образом. Хотя что-то мне подсказывало, он и не станет…

– Но о леприконах тебе больше Эмилия расскажет, – беспечно заметил Индрик. – Я не слишком в теме: с детства не был на родине. – Он приобнял её за талию. – Вот взять хотя бы её платье…

Эмилия тотчас его оправила и пояснила:

– Это традиционный костюм леприконских женщин и… – Она запнулась и бросила на возлюбленного неуверенный взгляд. – В общем, немного дополненный другими мотивами.

Юноша сделал нетерпеливый жест:

– Не понимаю, чего тут скрытничать. Мы живем в современном королевстве! – Он повернулся к нам и пояснил: – Её отец был великаном.

Эмилия опустила голову, а потом вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на нас, словно готовясь встретить толпу, вооруженную вилами и кольями.

Я вспомнила наш недавний разговор у бара и то, как рьяно она отстаивала перспективы отношений мадам Гортензии и Робина. Вообще-то её опасения не были совсем уж беспочвенными. К великанам относились настороженно во всех королевствах, кроме, наверное, великаньего. А в некоторых – откровенно ненавидели и считали их кровожадными тварями, которых нужно истреблять без разбора. Однажды папа принимал посла, который пытался заручиться нашей поддержкой в походе против них. Дипломат напирал на то, что великаны не обладают разумом. Правда, так и не смог объяснить, почему они в таком случае умеют говорить. Так что союз родителей Эмилии был сродни отношениям Магнуса и Арахны. Только последним повезло больше: волшебный народ редко интересуется проблемами бабочек и пауков.