Елена Звёздная - Урок второй: Не ввязывайся в сомнительные расследования

Пауза, затем насмешливые слова императора:

– Надо же, не солгала ни единым словом.

Запоздало понимаю, что император, похоже, определяет ложь так же, как Юрао. Ну так я и не собиралась лгать. Однако повелитель этого не знал и попытался зайти с другой стороны:

– Хорошо, – император неприятно улыбнулся, – тогда как получилось, что вы надели ХарЭнго, полученный от артефактора, на лорда Тьера до… первой брачной ночи? Желали привязать влюбленного директора рождением ребенка? Или просто выполнили приказ артефактора в обмен на полученного духа Золотого дракона?!

Меня ничуть не смутила подоплека вопроса, но вот откуда император мог узнать о том, что я надела на Риана этот… Но под насмешливым взглядом властителя Темной империи я подавила возмущение и, подумав здраво, вспомнила, что артефакты такой силы нужно передавать в соответствии с правилами. Артефактор Арсио Нкер надел его на меня, я – на Риана, отсюда император и сделал выводы.

Осознав это, я, вместо того чтобы оскорбиться, задала вопрос:

– А как получилось, что этот самый ХарЭнго вдруг оказался украден из вашей сокровищницы? – У леди Тьер глаза округлились, а император возмущенно посмотрел, но меня это не остановило. – Мне просто любопытно, древний артефакт семьи Тьер утерян неизвестно как, и вот проходит время, и один из артефактов украден… из вашей сокровищницы! Наталкивает на размышления, не так ли?

– Дэя, – меня мягко развернули спиной к императору, нежно погладили по щеке и ласково попросили: – Вспомни, где ты находишься и с кем разговариваешь.

Ага, значит, у лорда-директора подозрения в отношении дяди имеются, но озвучивать их очень неблагоразумно.

И тут прозвучало:

– Моя милая госпожа Риате, если вас так интересует моя сокровищница, я с удовольствием вам ее покажу!

Риан как-то резко прижал меня к себе, а его мать поторопилась вмешаться:

– Брат, я не думаю, что девочка имела в виду что-то такое… К тому же Дэя не знает всей ситуации в целом, и…

– Я НИЧЕГО НЕ КРАЛ! – Рев у императора вышел знатный, я теперь и сама прижалась к лорду-директору. – Я позаимствовал… на время!

И скандал только набирал обороты, несмотря на попытки леди Тьер вмешаться:

– Анаргар, брат мой, девочка не…

– Я устал оправдываться! – продолжал рычать повелитель Темной империи. – Да, я утром казнил десяток торговцев, посмевших поднять восстание на юге, но я не убивал этого проклятого эльфийского посла, чтоб ему розовые облака снились!

– Анаргар, не стоит расстраиваться…

– А я не расстроен, Тангирра, я взбешен! Есть разница между «расстроен» и «взбешен»? Меня опять обвиняют! И кто?! – Пауза, затем: – Послушайте, адептка… Риан, да отпусти ты ее – не съем, человечками не питаюсь. Отпусти, я сказал!

Но, вопреки приказу повелителя Темной империи, меня продолжали держать в объятиях, да еще и спиной к императору, и лорд-директор вежливо произнес:

– Вам стоит успокоиться, дядя. Что касается Дэи, она никуда с вами не пойдет, я так сказал. И вообще я не могу понять, по какой причине вы посчитали необходимым врываться в мой дом?

Звук шагов удаляющегося императора. Затем его императорское величество захлопнул двери, в ту же секунду меня отпустили, затем магистр осторожно обнял мое лицо и, глядя в глаза, тихо спросил:

– Не испугалась?

Испугалась, конечно, император страшен, с этим не поспоришь, но мне было страшно лишь до появления лорда-директора, потом уже нет. Рядом с Рианом я чувствовала себя в безопасности от всех… кроме самого магистра. Но об этом я ему точно никогда не скажу.

– Лорд Эллохар страшнее, правда, – попыталась отшутиться я.

– Почему? – Черные глаза вновь завораживающе мерцали.

Завороженная этим мерцанием, я сдала магистра:

– Он пообещал выучить проклятие острого поноса и применять его ко мне каждый раз, как будет приезжать к нам в гости.

Леди Тьер хихикнула, Риан просто сдержанно улыбнулся, зато за дверями захохотали так, что стекла задрожали. Я же была вынуждена пояснить:

– Он не шутил.

Риан улыбнулся шире и опроверг мое утверждение:

– Шутил.

– Н-нет…

– Дэя, – мягко произнес лорд-директор, – Эллохар либо шутил, либо шутить разучится навеки.

Я оценила тон магистра и попыталась вырваться из его объятий. Очень мягко. Улыбка лорда Тьера угасла мгновенно, руки опустились, освобождая меня.

Вновь повернувшись к стеклу, я смотрела на город, а лорд и леди Тьер вышли из комнаты. Их приглушенный разговор некоторое время доносился до меня, затем послышался рев пламени. Лорд-директор вернулся, тщательно запер двери и подошел, остановившись за моей спиной. Так близко, что я ощущала тепло его тела, в то же время не касаясь и пальцем.

– Здесь очень красиво, – прошептала я.

– Для тебя слишком опасно, – почему-то произнес магистр. – И да, твои обвинения в адрес императора беспочвенны. Для дяди понятие семья значит много, а мы для него семья.

У меня к его темнейшеству несколько иное отношение было, а потому я промолчала.

– Дэя, – голос лорда-директора вдруг стал сиплым, – я… могу тебя поцеловать?

И что тут скажешь?

Обещала – нужно выполнять. С другой стороны, соглашаться как-то страшно. И все же слово я дала, так что…

– Да, – прошептала я, зажмурив глаза от страха.

Очень-очень бережно меня развернули спиной к стеклянной стене, совсем нежно погладили по щеке, невероятно ласково обняли одной рукой за талию, вторая легко приподняла подбородок, и губы лорда Тьера прикоснулись к моим… Только прикоснулись и замерли на мгновение… Я дыхание задержала, глаза решила и вовсе не открывать и неожиданно для самой себя тихо застонала, стоило Риану сделать поцелуй чуть более ощутимым.

– Боишься? – шепотом спросил лорд-директор, касаясь губами моих губ.

– Нет, – выдохнула я, а потом вдруг улыбнулась и спросила: – А вы часто целовали девушек?

– «Ты», – поправил магистр, чуть отстранившись и осторожно убирая растрепавшиеся пряди с моего лица.

– Ты, – согласилась я.

– С тобой ощущение, что я все делаю в первый раз, – ответил он, – и очень страшно сделать что-нибудь не так… Я никогда не боялся совершать ошибки, Дэя. Но с тобой все изменилось.

Мне было сложно это понять – лорд Тьер, Первый меч империи, член ордена Бессмертных, сильный, решительный, смелый, и вдруг такое. Словно в нем жил другой человек, бережный, бесконечно нежный, справедливый, заботливый и добрый.

– Улыбаясь, ты словно светишься, – вдруг тихо произнес он, прерывая поток моих рассуждений, – моя прекрасная маленькая Дэя, самая красивая на свете и в мире Тьмы…

– Можете меня еще раз поцеловать, – почему-то сказала я.

И без разницы, что для этих слов оправдания у меня уже не было.