Ксения Поликанина - Земвэйл

А ещё Юлю просто передергивало от того, что Ваня всегда искал свою выгоду. Во всём. Любую выгоду. Моральную, физическую или финансовую. Парень мог за любую безделушку лучшего друга продать, за тридцать юаней с девушкой расстаться…

Юля смотрит в потолок, может жизнь ее на этом закончилась…

Ее скорее всего отчислят, Алекс ее прогонит, она не справляется, тем более Наставник давно к ней суров. Еще и рука. Сломанная рука, которая даже сейчас, в состоянии покоя, дает о себе знать.

Девушка чувствует боль. Адскую боль, кисть болит, локоть тоже. Упав со стенки Юля еще и головой сильно приложилась. И теперь, лежа в своей комнате на кровати, и вглядываясь в абсолютно белый потолок, девушка видела и рассматривала на нем замысловатые узоры, рисуемые ее собственным воображением.

В комнате Юля была одна.

После своего падения она еще никого не видела (кроме Ивана, но тот был занят исключительно своим внешним видом) и довольствовалась только своими личными переживаниями, не зная, что о случившемся думают другие.

Юля закрыла глаза, голова наконец-то перестала болеть. Тишина…

Это то, что девушке было сейчас нужно, но в коридоре послышались шаги. Нервные, девчачьи…

В комнату вошла Дэля и как ни в чем ни бывало, занялась своими делами, не выражая негатива, но не стараясь выразить сочувствия своей соседке по поводу травмы.

Юля отвернулась лицом к стене – ей было противно…

Девушка слушала, как на первом этаже зашумели ребята, вернувшись с испытания.

Самые разные эмоции и голоса слышались из холла. Кто-то радостно прыгал, звеня снаряжением, кто-то устало опустился на диван, от чего последний жалобно заскрипел. По лестнице зашуршали ботинки и тапочки.

Однако среди всех них выделялись одни: легкие, едва ощутимые, но такие уверенные и равномерные.

Сердце девушки сжалось, а потом бешено заколотилось, она была абсолютно уверена, что это поступь Алекса.

Юля не понимала, почему так волнуется его приближению. Только ли опасается ожидаемых плохих новостей и его решений, или боится фантомных появлений Алекса, который шныряет по всей базе со скоростью света, в любой момент?

Стесняется его, боится показаться слабой, побитой, опозориться?

Юля прекрасно понимала других людей, умела читать их мысли, разбирать по полочкам причины, события и мотивы, но когда дело доходило до собственных переживаний, девушка уставала, отнекивалась и ежедневно откладывала размышления на потом.

Но когда дело доходило до собственных переживаний, девушка уставала, отнекивалась и ежедневно откладывала размышления на потом.

Алекс остановился в дверях.

За ним следовала Арина. Она подошла поближе, раболепно заглядывая ему в лицо.

Юля приподнялась на локтях и села на кровати.

Наставник попросил Юлиных соседок выйти, не замечая, или делая вид, что не замечает странного взгляда Арины.

Девушки, разочарованные, вышли из комнаты, громко хлопнув дверью.

Алекс опустил руки, до сих пор скрещенные на груди, и улыбаясь, подошел к Юле.

Его походка была восхитительна; такая одновременно грациозная и властная.

Алекс ходил, двигая плечами и слегка, едва заметно, подергивая руками, как бы пританцовывая, но не слишком явно, перебирая ногами не слишком часто, но и не делая гигантских метровых шагов, ступая так легко, что шагов его почти не было слышно.

Поступь его была тиха и ритмична, Алекс ходил, немного пружиня.

Но несмотря на такие особенности, ни одно его движение не казалось инородным или лишним. Как у хорошего танцора, у него не было запинок и неловкостей.

Наставник присел на краешек Юлиной кровати.

Матрац прогнулся, обозначая его вес, но Наставник своими действиями не произвел ни единого шороха, как будто вовсе не был материален.

Алекс улыбнулся: «Ну как ты?» – обратился он к Юле.

Девушка замялась.

Алекс усмехнулся своим мыслям, спрятав глаза.

– Смутил тебя, смутился сам, – пошутил он, чтобы развеять тишину.

Юля тоже улыбнулась, она не могла избавиться от мысли, что чувствует себя неловко рядом с Наставником.

Но он уже взял ее руку в свою, изучая повреждения.

Юля удивилась, насколько приятными были его прикосновения; такие мягкие, теплые, слегка влажные ладони.

Алекс очень нежно и аккуратно рассматривал ее пальцы, вообще не причиняя боли. Он зажал Юлины кисти в своих, прикрыв глаза.

Когда он отпустил их, девушка не почувствовала даже дискомфорта, забывшись и пошевелив пальцами.

– Да, мой талант – лечить, – подмигнул Алекс ошарашенной Юле, – разрешишь голову осмотреть?

Девушка согласно кивнула и распустила тугой хвост, чтобы показать рану.

– Откуда у тебя такие раны, ты ведь не сильно упала? – вдруг поинтересовался Алекс, расчесывая пальцами Юлины волосы.

Эшфорд молчала.

– Можешь не говорить, я и так знаю…

– Откуда? – девушка резко развернулась, оказавшись лицом к лицу с Наставником.

– Дело в том, – замялся Алекс, – что я обладаю несколькими талантами.

– Эмпатией тоже?

Молодой человек кивнул.

Юля выдохнула.

– А что еще вы умеете? – выпалила она.

– У меня много секретов, – подмигнул Алекс.

Он поднялся с кровати и направился к двери.

Уже коснувшись ручки, он обернулся, – если хочешь, я могу помочь решить твою проблему, – дождавшись, пока девушка согласно кивнет, сказал, – сегодня, полдесятого спустись в спортзал, – и вышел из комнаты.

Близняшка Юли, Полина выпорхнула из дома, кивнув квартирной хозяйке на прощанье. Теперь она жила в Швеции и училась в Стокгольмском университете.

Студентка снимала квартиру на Оденгатен 7. Это был обычный четырехэтажный домик кремового цвета, с салатовыми ставнями в окнах первого этажа и темной крышей. По соседству с комнатой Полины была парикмахерская, а на этаж выше – красивый резной застекленный салатовый балкончик чьей-то квартиры.

Напротив ее дома красовалась пятиэтажка, многоквартирный дом.

Слева – еще один жилой дом, в котором располагалось рекламное агентство.

Пожалуй, вся улица, как и большинство улиц в центре Стокгольма, была застроена невысокими домами, на первых этажах которых квартировали всевозможные магазинчики, лавочки и ларьки.

Полина спешила в университет, до места учебы она каталась на велосипеде и доезжала минут за десять, благо в округе было огромное количество велодорожек и парковок для такого транспорта.

А на перекрестке Биргер Ярлсгатан и Оденгатен красовался Георгиевский собор. Кирпичный храм с зеленой крышей, построенный в конце XIX века по проекту архитектора Андерса Густава Форсберга,но уже в XX веке выкупленный за символическую плату Шведской и Скандинавской митрополией и после необходимой реконструкции обращенный в кафедральный собор святого Георгия Победоносца.