Елена Кароль - Фокус мироздания

В конце концов, оставив загадки дома на вечер, я переоделась в более простое и подходящее случаю светло-зеленое платье, под которое полагалась лишь одна нижняя юбка (аллилуйя!), нашла документы, подтверждающие мою личность, прихватила немного денег, планируя на обратной дороге купить кое-что из продуктов, не забыла про вместительную сумку и, шумно выдохнув у порога, словно перед прыжком в воду, решительно взялась за ручку, рывком распахивая дверь. Надо, Маша. Надо!

– Ой…

Судя по смачному удару, который раздался сразу же, я кого-то серьезно приложила, не рассчитав сил и не предусмотрев чужой визит, а этот кто-то оказался излишне неудачлив, подойдя к двери так не вовремя.

– Не пришибла? – уточнила я обеспокоенно, с тревогой рассматривая крепкого молодого мужчину, которому не повезло познакомиться с моей дверью излишне близко. – Как вы? И… кто вы? – спросила с запоздалым страхом, когда поняла, что память Шанайи тут не поможет.

Мужчина молодой, не старше тридцати пяти. Широкоплечий, а уж по сравнению с малышкой Шанни – и вовсе гигант. Хотя навскидку – от силы метр девяносто. Одет странно… Слишком строго для простого соседа – в деловой костюм и модное двубортное пальто до колена, хотя и расстегнутое.

– Инспектор Николас Вилсом, – отрывисто произнес сероглазый брюнет с мужественной ямочкой на подбородке.

Голос тоже оказался под стать внешности – глубокий и уверенный баритон, но Шанни уже обманулась одним таким сердцеедом, я ее ошибки повторять не собиралась. Да и опыта у меня было поболее, чем у нее, одна лишь броская внешность для меня не аргумент.

– А вы?..

– Мисс Шанайя Кальмо, – отозвалась я с неким вызовом, когда поняла, что он не только рассматривает меня с откровенно мужским интересом, но еще и, кажется, в чем-то подозревает. – Чем обязана?

– Ваши документы, позвольте, – недоверчиво улыбнулся инспектор, вызывая у меня, как ни странно, не панику, а справедливое возмущение. Но не успела я заявить, что нет у него прав требовать такое, как мужчина предупредительно достал из нагрудного кармана жетон. – Я действительно инспектор полиции, мисс, и провожу расследование касательно предполагаемой гибели мисс Кальмо.

– О? Уже?

Вряд ли мужчина понял мое восклицание, да и я не смотрела в его лицо, внимательно изучая жетон. К счастью, на этот раз память не подвела, и я быстро сообразила, на что обратить внимание, – инспектор был именно инспектором. Причем не абы каким, а третьего ранга, что приравнивалось примерно к майору. Ого!

– А я как раз собиралась пройтись до участка, чтобы подать заявление на покушение на убийство…

– Вот как? Любопытно. – Мужчина слегка наклонил голову, вызывая у меня странные ассоциации с псом, взявшим след. – И все же позвольте ваши документы.

– Да, конечно! – Я немного суетливо закопалась в сумочку и вынула из него плотную карточку, которая очень походила на привычный мне паспорт, но в то же время содержала не только фото, дату рождения и имя-фамилию, но и слепок ауры. – Вот, пожалуйста.

Не знаю, что именно инспектор рассматривал так долго (целых две минуты!), то и дело переводя взгляд с карточки на меня, но я даже успела занервничать, особенно когда он нахмурился и бросил на меня слишком пронзительный взгляд. Неужели у меня аура поменялась? А ведь я «помню», что это свойство души! Ох, черт! Этого еще не хватало! Сейчас как посадят за махинации… И не объяснишь ведь, что я ни в чем не виновата!

– Что ж, мисс Кальмо, – уже куда дружелюбнее заявил инспектор Вилсом (я едва на землю не сползла от облегчения!), – не пригласите ли вы меня к себе на чай? Заодно и обсудим ваше заявление.

– На чай? – Я уставилась на него в искреннем изумлении, несколько секунд соображая, о чем он говорит. – Но… Разве нам не надо в участок?

– Необязательно, – произнес инспектор с легкой покровительственной ноткой в голосе, словно я не понимала очевидного. – Для начала я хочу выслушать вашу версию произошедшего. Поверьте, в привычной обстановке вам будет гораздо спокойнее это сделать. Вчера, если помните, весь город праздновал день весеннего равноденствия, из-за чего участок полон самых разных личностей криминального характера. А вы – юная впечатлительная барышня…

– О, ну если так, – протянула я все же не слишком уверенно, когда инспектор потрудился объяснить свое предложение, и откровенно нехотя пригласила его в дом. – Хорошо, проходите. Только у меня к чаю ничего нет, я как раз собиралась в магазин. Разве что варенье…

– Ничего страшного, я люблю крепкий без сахара.

Забавно, но дом, показавшийся мне большим и просторным, резко уменьшился, стоило в него войти инспектору. И прихожая стала узкой, так что мы даже пару раз соприкоснулись плечами, пока снимали верхнюю одежду, и диван в гостиной вдруг оказался лишь на одного…

Стараясь не думать, что инспектор может оказаться непорядочным типом, я тщательно вспоминала привитые в колледже манеры и предложила ему располагаться, а сама юркнула на кухню. Не особо задумываясь над привычными телу действиями, в два счета вскипятила магией воду, заварила свежий чай, нашла поднос под посуду (и даже забытую пачку пряников, не говоря уже о варенье!) и, чувствуя себя непризнанной актрисой, участвующей в постановке спектакля прошлых веков, вынесла все это великолепие в гостиную.

Инспектор, надо отдать ему должное, за время моего отсутствия никуда свой любопытный нос не совал и с достоинством кивнул, когда я, разлив чай по кружкам, предложила угощаться.

– Я начну рассказывать, если позволите, – произнесла после первого же глотка, немного нарушая этикет, потому что все равно ощущала себя наедине с незнакомцем откровенно неуютно. – Мы познакомились с Массимо Дуаро чуть больше недели назад. Он произвел на меня… приятное впечатление. Приветливый, галантный… – Я вздохнула, предпочитая глядеть в свою кружку, а не на инспектора. – Очень красиво ухаживал и буквально засыпал комплиментами. Вчера Массимо пригласил меня на морскую прогулку, но за ужином много выпил и неожиданно начал вести себя… развязно.

Я аккуратно подбирала слова, хотя так и хотелось вставить что-нибудь покрепче (порой даже слишком покрепче), но юная барышня Кальмо не могла знать таких слов, какие знала двадцатисемилетняя финансистка Мария Андреевна, поэтому я периодически прерывалась и в какой-то момент отставила кружку, начав мять подол от волнения. Боже, как же все-таки сложно раскрывать душу постороннему! А ведь я чувствую все, что чувствовала Шанни вчера! Ужас, паника, отчаяние… Кажется, я даже всплакнула от вновь нахлынувших чувств, потому что вдруг обнаружила перед своими глазами чужой протянутый платок, отчего стало только хуже – я смутилась окончательно.