Александр Зиборов - Вселенные моей любви

«Любознательный, – усмехнулся Эд, – даже очень. И умный, надо отдать ему должное. Чересчур умный. И потому опасный. А Сид опаснее вдвое, так как виртуозно владеет любым оружием – это же его профессия. Может в любой момент пустить против меня. Вряд ли он устоит перед соблазном стать звёздным, диктатором. Его следует убрать первым. С солдатами-роботами я как без того, так и без другого легко обойдусь».

Эд действовал также быстро, как и решал: он выхватил бластер, но и реакция бывшего профессионального убийцы Сида оказалась не хуже – он вскинул винтовку…

Выстрелы прозвучали одновременно.

Сид вздрогнул всем телом, словно внезапно превратившись в кисель, и рухнул на пол, а Эд стоял живой и невредимый. Как ни поразительно, но на сей раз Сид дал промашку, оказавшуюся роковой. Для него роковой. Эд взял на прицел Дага. Тот испуганно закрылся руками, закричал:

– Босс, не делайте этого! Это безумие! Вы почитайте вот эту надпись, это не абсолютное оружие! Это иг…

Выстрел оборвал его истошный вопль…

Всё, соперников у него больше нет, он один владеет арсеналом чллегов.

Он будет звёздным диктатором!..

Но что хотел сообщить ему Даг? Он кричал, что это не абсолютное оружие, но что тогда?..

Мурашки от недоброго предчувствия пробежали по телу Эда, он подумал: «А если слова его советника окажутся правдой? Даг ссылался на какую-то надпись, что же там написано, что? Нужно обязательно прочесть».

Эд подошел к стене с чужеземными непонятными знаками, навел на неё фотоглаз переводчика и услышал: «Склад оружия-игрушек. Разрешается пользоваться детям младшего возраста. Абсолютно безопасно в обращении: действует только против хищных зверей и неживой, неокультуренной материи».

Эд схватился за голову: «Так вот почему Сид не смог убить меня! Он не промахнулся, но это оружие против разумных существ не действует. Выхвати Сид свой проверенный бластер, то дело закончилось бы иначе… А это всё только игрушки для детей младшего возраста неведомой суперцивилизации чллегов. Мы неправильно поняли текст дневника Илла: это детское оружие, абсолютно безопасное для пользующихся им, вот как следовало понимать его записи… А мы истолковали, как абсолютное оружие. Ошиблись. Бывает. Увы, увы, увы. Древние правы: человеку свойственно ошибаться».

Эд покачал головой – зря он прикончил своих помощников, зря. Глянул в окно, за которым находился лес, населённый всякими чудищами. Впрочем, ему они не страшны, ведь у него имеется оружие детишек чллегов, для которых эта планета была вроде детской площадки, где они забавлялись. С их оружием ему нечего бояться, он спокойно доберётся до своего звездолета и немедленно унесётся в космос. Только куда ему теперь лететь, куда?!

«Потом решу, – подумал Эд. Вспомнил о Даге и Сиде: – Поспешил я их пристрелить. Без них мне будет скучно».

Подошел к трупу своего телохранителя, сожалеюще посмотрел на сквозную дыру в его груди и прошептал: «Прости меня, Сид, так уж получилось». Из полусожжённого нагрудного кармана телохранителя торчала какая-то пластина.

Эд нагнулся, вытащил её и похолодел: то был наполовину оплавленный, а потому совершенно непригодный к работе, вводный блок стартового устройства, без которого звездолет взлететь не мог. А запасного не имелось. Теперь огромный космический корабль – это просто груда металла, которому суждено вечно пребывать тут. Понял, что Сид не доверял своему повелителю, а потому тайком прихватил блок с собой, положил в нагрудной карман возле сердца, куда и попал заряд бластера… Винить было некого – Эд сам себя сделал узником планеты.

Своды арсенала потряс безумный вопль несостоявшегося звёздного диктатора.

А снаружи угрюмо шумел гигантский лес, полный невероятно лютых чудовищ…

Это было осенью.

Открылась дверь и в комнату вошла она – восемнадцатилетнее чудо с чудными изумрудными глазами на милом конопатом личике в обрамлении шара солнечного цвета волос. Девушка была похожа на небывало симпатичное солнышко, но у меня родилась ассоциация с ночным светилом – «луноликая».

Гостья обвела нас своими лучистыми глазами и мягким волнующимся голосом произнесла:

– Я к вам.

«К нам» – это значит, в литературный клуб при городской молодёжной газете «Юность». Еженедельно по вечерам тут проводились «посиделки» местных талантов.

Выяснилось, что её зовут Ольгой, фамилия простая – Бабушкина. Живёт в другом городе, маленьком районном центре, у нас проездом и кто-то ей сказал про то, что при газете в определённое время собираются различные литературные дарования. Призналась, что пишет стихи.

Ей предложили что-нибудь почитать для знакомства. Ольга ответила, что стихи не взяла, просто не знала, что понадобятся, но многие помнит наизусть. И принялась их читать с лёгкой милой картавостью.

Мне её стихи очень даже понравились, особенно тем, что в них фигурировали многие персонажи греческих мифов, которые я с детства любил.

После окончанию собрания клуба с друзьями пошёл провожать Ольгу. Мы довели её до остановки, и она уехала к себе домой.

Позже Ольга иногда появлялась на наших литературных сборищах, читала свои стихи. Запомнились строчки из только что написанного: «Осень – клоун с душой нараспашку в рыжем наряде приходит опять…»

Всем понравился образ осени – рыжего клоуна. Прозвучало, что до подобного сравнения до неё не додумался никто из поэтов.

Обсуждали мы и творчество других. Читал своё и я, коротенькие иронические рассказики. Их хвалили.

Ольга восхищалась ими и нередко повторяла: «Ты фантастически талантлив!» Меня радовала не столько сама по себе похвала, сколько искренние интонации её голоса. Изумрудные глаза при этом светились.

Как-то так получалось, что мы в клубе обычно оказывались рядом, часто общались и после собраний. Постоянно провожал её потом до остановки. Остальные тактично отходили, тем самым признавая нашу взаимную симпатию.

Я видел в зелёных глазах Ольги трепетное чувство к себе, но…

С душевной мукой вспоминал, что её старше на одиннадцать лет, у меня жена и двое детей. Да, с супругой дела не ладятся, но семья есть семья. У нас же дети!..

Это даже не охлаждало – остужало…

Проникся твёрдым намерением: нельзя портить жизнь наивной девушке, только-только вступающей в жизнь. Она – молодая, красивая и талантливая. Всё у неё получится, её ждёт большое будущее. Я же буду только помехой.

Потому я её и не коснулся: ни разу даже не обнял, не поцеловал, не говоря о большем. Не говорил о своих чувствах. О них она могла лишь догадываться, угадывать по моему лицу да что-то читать в моих глазах,

Затем в нашем знакомстве наступил примерно полуторагодичный перерыв. Я Ольгу не видел.