Екатерина Жебрак - Точка невозврата. Магический роман

Сумерки стали гуще. В лагере врагов началось какое-то движение. Эрик собрался. Видимо, скоро начнут. Надо что-то делать.

– Не дёргайся, а, – его жёстко ткнули в спину. – Поздно дёргаться.

Он обернулся. На него смотрели ледяные светло-серые глаза на смуглом лице. Давний недруг.

«У этого рука не дрогнет», – губы Эрика сложились в усмешку.

Дрейк Морель спокойно и с удовольствием прирежет их всех.

– Вы всё запомнили, мистер Дигран? – голос высокого мага, чьи длинные тёмные волосы были собраны шнурком, был вкрадчив и мягок.

– Я всё запомнил, – взгляд стоящего напротив него полноватого мужчины был расфокусирован.

Он как будто смотрел, но не видел. Сознания в его взгляде не было, а голос был похож на растерянный лепет.

– Мы с вами договорились, – мягко продолжил темноволосый. – Вашей семье это очень выгодно.

– Мы с вами договорились, – как марионетка, названный Диграном кивнул головой. – Моей семье это выгодно.

Маг тонко улыбнулся уголками губ. Мановением руки его заклятия сползли с собеседника, подобно змеям, и втянулись в пальцы мага.

Дигран выпрямился, взгляд приобрёл осознанность.

– Благодарю вас за уделённое мне время, – темноволосый склонил голову.

Его собеседник недоумённо взглянул на часы.

– Не за что, Морель, – голос Диграна стал ворчливым и жёстким. – Но я ещё подумаю.

– Разумеется. Такие вопросы требуют внимательного рассмотрения. Я очень рассчитываю на вас.

– Пока не могу ничего обещать, Морель, – тот раздражённо потёр переносицу. – Я сообщу вам через неделю.

Морель склонил голову, старательно пряча усмешку. Сообщит, непременно сообщит. И даже согласится. Увы, возможности выбора у Николаса Диграна отныне не было.

Хелиус Морель умел проигрывать. Точнее, он умел любой проигрыш обернуть себе на пользу. Сделать шаг назад, чтобы затем обойти противника.

Этот дурацкий парламент ограничил возможности древней магической знати? Хм, не беда. Мы найдём других недовольных – это несложно. Мы разыщем ныне безвестного, а прежде очень знатного потомка обедневшего рода. Пообещаем поддержку, подкормим деньгами и заправим всё это великолепной, безотказной, тщательно скрываемой от всех родовой магией Морелей… Мммм, потрясающее блюдо.

Этот дурак, этот Цвайнер, это пушечное мясо возглавит переворот, а потом случайно умрёт. Да-да, случайности на войне неизбежны. Люди и даже маги умирают. Иногда внезапно. Это несложно.

Что? Марионетка вышла из-под контроля? Почувствовала вкус власти, стала прятаться от своего покровителя? Наелась силы разрушенных артефактов и стала невосприимчива к магии Мореля? Какие мелочи, право слово… Мы будем лояльны и уважительны, мы принесём будущему властителю последний, фатальный артефакт… Бах – и нет марионетки. А всё почему? Потому что надо было слушаться хозяина. Впрочем, какая разница? Эта кукла должна была погибнуть по ходу действия пьесы. Раньше или позже – не важно.

А то, что сыночек немного проклят… Бывает, бывает… Война дело такое, непредсказуемое… Но мы и этот прискорбный факт обратим себе на пользу…

Несколько дней он грелся под щедрым Средиземноморским солнцем в окрестностях Греве-ин-Кьянти. И всё мрачнел, хотя казалось, что дальше некуда.

…Эстия, по рассказам Марко, оказалась дочерью странного чёрного колдуна Эстена Арьени. Он работал непривычными заклинаниями. Его магия, его действия на ткань реальности были иными, нежели у обычных магов.

Чёрные маги черпают силу в боли, в ненависти, в злобе. Белые – которых очень мало – в свете, в любви, в благородстве и сострадании. Срединные – которых большинство – в холодном разуме, в спокойствии. Но магия Арьени не ограничивалась привычным «чёрным» подходом. Он был художником. Он рисовал картины, а те оживали. И какие силы питали это, не мог объяснить никто.

Мать Эстии, по словам Кадини, была норвежской ведьмой, в чьей крови можно было найти викингов и валькирий. Но, увы, она погибла много лет назад, когда дочь была совсем маленькой.

Учитывая же странности синьоры Кадини, спокойная семейная жизнь для которой была крайне утомительна, а количество почивших с миром мужей перевалило второй десяток, Марко сблизился с Арьени. Тот его почти что вырастил. Ну а за дочкой просил приглядывать. Помолвка была логичным продолжением этих отношений.

– Да чего ты злишься?

– Эта война отняла у меня слишком много, – процедил Морель. – Я столько всего упустил.

– Ты опоздал, приятель, – пожал плечами Марко. – Она моя невеста.

– Это мы ещё посмотрим, – оскалился Морель.

Кадини изумлённо приподнял бровь.

– Давай без глупостей. По-человечески прошу.

– А ты попроси по-магически.

– Морель, уймись. Ты не жилец, и мы оба это знаем, – тёмные глаза Марко стали серьёзны, в них показался огонёк страха. – Не порти Эстии и мне жизнь. Тебе скоро гнить в земле, а нам с ней жить. Хочется, чтобы она не была омрачена воспоминаниями о твоих выходках. Впрочем, Эстия умна. Она тебя переиграет.

Усмешка Мореля была знакомо-неприятной.

– Ты так наивен… Увидимся, Кадини, – он упруго встал.

Марко внутренне усмехнулся. Морель совершенно не знал семью Арьени. Эти маги были ему явно не по зубам. Ну а получить по рогам всегда полезно – особенно таким, как Дрейк.

За Эстию Марко не особо переживал. Сильного урона Дрейк ей не нанесёт. А если и нанесёт – на фоне этого Марко будет ей ещё приятнее и роднее.

…Дружба в их среде была делом весьма двусмысленным. Равно как и брачные сговоры. Особенно брачные сговоры.

– Эрик… – Анна поцеловала его в висок. – Эрик, проснись. Всё хорошо, мы дома. Эрик…

Он рвано вздохнул и резко сел на кровати. Полубезумным взглядом посмотрел на жену. Вокруг было тихо и спокойно. Светлые стены их спальни, лёгкие шторы, за которыми уже виднелась утренняя голубизна неба, приятный запах свежести от простыней. Эрик сделал глубокий вдох. Всё хорошо. Войны нет. Все живы.

– Опять кошмары? – она с жалостью смотрела на него.

Эрик молча кивнул, пригладил русые волосы.

– Замучили. Не бери в голову. Это всё прошлое. Скоро забудется.

– Надеюсь на это, – вздохнула Анна. – Хочешь, я напеку блинчиков?

– Конечно, – Эрик тепло улыбнулся. – Как мне с тобой повезло…

– Ты так любишь блинчики? – рассмеялась девушка, вспархивая с кровати.

Утреннее солнце, пробиваясь сквозь лёгкие занавески, подсвечивало облако её золотистых пушистых волос, делая похожей на лесную нимфу.

– Я так люблю тебя, – улыбнулся он в ответ.

Анна была его спасением. Лучом света. Смыслом жизни.

Война оставила на ней не такой ужасный отпечаток. Впрочем, кто измерит чувства? Анна легче оправилась от войны и тех страшных событий – это точно. У неё были мечты, желания, вдохновение. Она неистово хотела жить. А Эрик жил ради неё. И постепенно ужас уползал из его души куда-то далеко, в темноту. Ему не было места там, где была Анна.