Оксана Абрамкина - Сны и железо

Я лишь крепче сжала ладонь матери, когда перед нами открылась массивная железная дверь с легким скрипом. Этот скрип показался мне зловещим – предвестником беды. Ничего хорошего меня там ждать не могло.

По ту сторону оказалась большая комната, но вся она была заставлена полками с какими-то склянками и… орудиями пыток? Я не могла иначе назвать эти железяки, лежащие то тут, то там. А в центре комнаты красовался большой металлический стол, по обе стороны от которого свисали железные кандалы. Стол был усеян пятнами ржавчины или… крови. Мой мозг сразу начал рисовать картины самых ужасных пыток, какие только можно представить.

И все это усугублялось тем, что комната была погружена в полумрак. Окон тут не было. Пространство вокруг освещалось лишь огарками свечей.

Человек, отворивший дверь, мне был незнаком. Ниже моей мамы, с накинутой на щуплое тело зеленой мантией, в огромных очках, делавших его глаза просто ужасающими. Нос с горбинкой, курчавые волосы покрыты сетью седины. Он мне сразу не понравился.

Тем временем человек низко поклонился матери и тихо пошептал:

– Моя королева.

Голос у него был скрипучим, как и эта железная дверь в его апартаменты.

– Долой церемонии, не до них, – отмахнулась мама и сама захлопнула за собой дверь. Я в ужасе уставилась на нее – она будто отрезала меня от внешнего мира. Помещение освещалось лишь тремя огарками и в их свету все казалось еще более зловещим. Мне было бы спокойнее, было бы здесь хоть одно окно. Но нет – ни единого пути отступления.

– Вы все-таки решились, – прошептал человек и перевел свои огромные глаза на меня. Я поежилась под его проницательным взглядом. Особенно долго он рассматривал правую сторону моего лица. Будто не мог оторваться от увиденного. В этом я его не винила. Кто видел меня впервые, всегда так пристально меня рассматривал. Кто-то даже не удерживался от крика. Даже мои родители… пускай они уже и привыкли к моему уродству, все равно они не могли спокойно смотреть мне в лицо.

– Да, – холодно ответила мама, не отпуская мою вспотевшую ладошку. Она будто боялась, что я убегу от нее. Но куда? Из этой пыточной не было выхода! – Как видите, это разрастается. Больше тянуть нельзя. Нужно немедленно что-то предпринять! Скоро невозможно будет скрывать это за темными очками и волосами.

– Но вы же знаете, что любые эксперименты… хм, подобного рода над несовершеннолетними дэфаутами против закона, – произнес человек, его глаза перебегали с мамы на меня. Даже не знаю, кого из нас двоих он боялся больше. Наверное, все-таки меня. После чего он решился и добавил с нажимом: – Против вашего закона, моя королева…

– Ты думаешь законы мне неведомы, Гуимар? – отдернула человека мать. Так я узнала имя этого странного мужчины. Она сделала шаг навстречу к нему и тот поежился, кутаясь в мантию. Полы длинного платья мамы зашуршали по каменному полу. Спина неестественно прямая, подбородок вздернут, брови нахмурены – настоящая королева. Я тоже хотела такой стать, но уже давно распрощалась со своей мечтой. – Но все что будет происходить в этой комнате, останется только между вами двумя – тобой и моей дочерью. Никому не нужно знать, что тут творится. Даже мне и моему мужу.

Человек снова уставился на меня и произнес:

– Но вы же понимаете, что это…

– Конечно понимаю!

– Светлая магия тут бессильна…

– Мне плевать, делай что хочешь, но сотри это с ее лица, даю тебе ровно год. И надеюсь за это время ты что-нибудь придумаешь. Иначе тебя ждет жестокое наказание. Даже не сомневайся в этом.

Я в ужасе поняла, что мама закончила разговор с этим странным человеком и теперь подталкивает меня к нему. Я сильнее схватилась за ее ладонь, но что я могла сделать? Она была сильнее. Вдобавок ослушаться ее я не могла. Но ужас пропитал все мое тело, поэтому я попыталась разжалобить мать:

– Пожалуйста, не оставляй меня здесь. Этот человек… он пугает меня… мама!

Мать присела передо мной и взяла за плечи. При этом она скривилась, посмотрев на мое лицо. От меня не могло это укрыться. Мама все чаще избегала смотреть мне в лицо, когда разговаривала со мной. Просто не могла пересилить себя. Как и мой папа. Только он пошел дальше – он прост свел к минимуму общение со мной. Как говорится – с глаз долой.

– Катарина, не капризничай. Это ради твоего же блага. Неужели так сложно это понять? Ты здесь ненадолго.

– Год, – прошептала я. Целый год!

– Что ты! – всплеснула руками мама. – Этот человек найдет решение намного-намного раньше. Ведь верно, Гуимар?

– Да-да, конечно, – проблеял мужчина позади нас. Но по нему было видно, что сам он так не считает. Но именно такого ответа мама сейчас ждала от него. И он ей подыграл.

– Вот видишь, Катарина? Все будет хорошо, скоро ты снова будешь с нами. И никто не будет больше в ужасе смотреть на твое лицо. Все будет так, как и должно было быть с самого начала. Никакого уродства. Ты перестанешь быть такой .

Я попыталась еще что-то сказать, но мама быстро поднялась, спеша покинуть это помещение. На меня она старалась не смотреть. В отвращении она разгладила складки на своем платье. Ей не доставляло удовольствие находиться в этом помещении, до которого нам пришлось идти очень долго. Причем такими путями, о которых я ранее никогда не ведала. Оказывается, под нашим дворцом проходила целая сеть подземелий.

Я пыталась подобрать слова, но в итоге глаза налились слезами, и я просто начала всхлипывать.

– До встречи, – это были последние слова мамы, и я даже не знала, кому конкретно они предназначались. Потом раздался грохот закрывшейся двери. Я осталась один на один с этим человеком. Он тоже не спешил нарушить воцарившуюся в помещении зловещую тишину.

Я боялась взглянуть в его сторону. Наверняка в его руках уже было какое-нибудь опасное оружие, направленное на меня.

Я оказалась в настоящем плену на целый год. Да уж, не так я представляла свой седьмой день рождения.

Я проснулась и с трудом разлепила отяжелевшие веки. Села на своей огромной кровати с высоким изголовьем и осмотрелась. Моя спальня была наполнена роскошью. Я спала на атласе и шелке с золотыми узорами, полы устилали меховые ковры, которые приятно щекотали голые ступни при хождении по ним.

Мебель была сделана из дорогих пород дерева с позолотой и вычурной резьбой. Напротив кровати располагалось массивное зеркало в полный рост. Стены были отделаны под мрамор с позолоченным орнаментом.

В стенах было много ниш, оформленные статуэтками и вазами. Дверь была белой, двустворчатой, на ней присутствовали вставки из цветного стекла. Вот только это была лишь видимость двери – на самом деле ее там не было. Этот декор здесь был для того, чтобы создать видимость выхода из спальни. Кто-то так «позаботился» о моем психическом состоянии. Вот только я считала это грубой насмешкой надо мной.