Анна Сафина - Суженая для Альфы

– Все еще стесняешься? – тихо рассмеялся, глядя на ее потуги.

Нажал на комочек, и она застонала, вызвав у него гудение в чреслах.

– Не надо, это неправильно, – не давала сознанию уплыть в пучину приятного помутнения, – мы не должны.

– Все правильно, – нежно потер пальцем вверх-вниз, оглаживая заветный вход, погрузился слегка внутрь и обратно, смело подразнивая ее, – разве не с твоих губ ночью срывались яркие стоны наслаждения, не я ли довел тебя до оргазма.

– Ничего подобного, о-о-о, – вопреки своим словам, она тазом подавала навстречу шаловливым дразнящим пальцам, имитируя движения более крепкой плоти.

– Нас ждут прекрасные бессонные ночи, – и одним слитным движением вошел в ее неостывшее после ночных постельных приключений лоно, вызвав слаженный вздох мучительного наслаждения, – и не только ночи, сладкая моя.

Пальцы ловко управляли ее неопытным телом, словно предугадывая все желания и зная ключевые точки, на которые стоит нажать, чтобы ей стало хорошо. Между плечом и шеей слегка сжались клыки, прикусывая, но не ставя метку. Оторопев, Наира не шевелилась, пока он то кусал, то облизывал ее кожу, со страхом ожидая метки, и облегченно выдохнула, когда пытка прекратилась. Внутри разлилось тепло, ее разморило и почти укутало сном, когда альфа огладил ее и придвинул ближе к себе.

– Было хорошо, очень хор-р-рошо, – самодовольно прикрыл глаза, – заключим с тобой контракт, об отмене парности теперь и речи быть не может.

– К-какой контракт? – в шоке привстала и повернулась к нему, нависая над его лицом.

– Стандартный, – пожал плечами, будто каждый день заключает такие соглашения, словно все должны быть в курсе, что это такое, – пропишем пункты взаимовыгодного во всех смыслах сотрудничества, проведем ритуал привязки, станешь моей второй супругой, без права на пост альфа-самки, конечно, но, если дети родятся сильными, способными на оборот и главенство, то займут мое место со временем.

Наира слышала о подобном, мужчина находил истинную пару среди полукровок, и если она не устраивала его, то брал в супруги, но все равно со временем женился на чистокровной суке, чтобы выводить ту в свет и производить на свет чистокровных щенков. А вторая жена как бы не существовала, да, она рожала детей, была даже любима своей парой, но власти как таковой в клане не имела. Такое извращение было в ее собственной семье. Только отец ее уже был женат и имел наследника, когда встретил свою истинную, ее мать. Наира всегда с содроганием вспоминала детство, когда мама еще была жива. То, каким презрением Элла, главная жена отца, смотрела на них, каким ненавидящим взглядом провожала пару мужа, шепотки за спиной, в общем, росла она в атмосфере страха и притеснения. Пожалуй, только за это отца можно ненавидеть, он испортил жизнь не только ей, но и своей половинке. Отец держал их существование в секрете, считая их наличие собственным позором, так что в мире двуликих они и правда были пустым местом. Во всем девушка винила эту глупую предвзятость оборотней к полукровкам, хотя они сами же и плодили их, не задумываясь о последствиях.

– В-второй супругой, – не могла никак совладать с собой, дрожа то ли от холода, то ли от мрачных перспектив, – а первая?

– Скоро узнаешь, – и счел разговор оконченным.

– Нет, мы так не договаривались, – жестко произнесла, отталкиваясь и отползая назад, – никакого брака, никаких детей.

– Хорошо подумай, это выгодно, тебе не придется работать, всем будешь обеспечена, – нахмурился, не понимая такого яростного сопротивления, – никаких забот, общения с посторонними кланами.

– Может, для тебя и выгодно, – ядовито выплюнула ему в лицо, жалея, что в слюне не содержится яд, – а я мечтала совершенно о другой жизни, и в ней нет ни тебя, ни твоего клана.

– Мечтала выйти замуж за человечишку, нарожать ему таких же ущербных детей? Об этом ты мечтала? – вспылил в ответ на ее слова и попал в больное место, «таких же ущербных», вот он и сказал ей, что думал о ней на самом деле. Девушка не тешила себя иллюзиями и знала с самого начала, как он к ней относится, но слышать такое все равно оказалось неприятно.

– Да, именно об этом и мечтала, – процедила, с трудом контролируя влагу, готовую вот-вот пролиться на ее щеки, – чтобы никогда не видеть тебе подобных, вершителей судеб, ненавижу двуликую кровь, свою кровь, и тебя ненавижу.

В конце сорвалась на крик, чуть ли не срывая голос, глаза ее бешено пульсировали, мышцы напряглись.

– Жаль, – цинично ответил, глядя в ее влажные глаза, все-таки не удержала слезы, – будешь с этим жить, выбора у тебя нет, я здесь закон, и поверь, когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, кровь все же не водица, взыграет в тебе.

В комнате установилась тишина, рядом пролетала муха, громко жужжа и хлопая крыльями. Альтаир поднял ладонь и резко сжал кулак, жужжание прекратилось, а он лег на кровать.

– Ложись, – хладнокровно приказал, не сомневаясь, что девушка послушается, однако она встала и попыталась спуститься на пол, но запуталась в складках одеяла и чуть не упала, но ее резко сдавили и опрокинули на белую простыню.

– Спи, – ей сдавили подбородок, четко удерживая лицо в стальных тискать, да так, что ни повернуть, ни двинуть головой она не могла, – а когда проснешься, нас ждет еще один серьезный разговор, о том, что хорошим девочкам полагается делать, а что нет.

– Не твое дело, не смей мне диктовать, – попыталась сдвинуть его, но снова не смогла.

Разозлилась на такой произвол, на свою беспомощную позу, ненавистную слабость и его гнусность. Она только ощутила себя свободной от клановых порядков, бестолковых предубеждений, презрении к себе и своему происхождению. И снова ее ждала участь хуже рабской, на этот раз спрятанной за благовидным предлогом «истинная пара», хотя в этой ситуации она считала это проклятием, бичом всей своей жизни.

– Я видел видео, твои бесстыдные приставания к этому жалкому слизняку, как ты терлась об него в баре, как чуть ли не залезла на него в попытках оседлать, – прошипел ей шокирующие обвинения, – не думай, что оставлю это безнаказанным.

Наира внутри стыдливо сморщилась, но внешне лишь твердо сцепила зубы. Ей было стыдно за тот случай, когда на дне рождении друга Игоря глотнула крепкий алкоголь, потом нечаянно еще один бокал. Тогда у нее снесло тормоза, сдернув шелуху зажатости и стеснения. Она до сих пор помнила, как глядела на своего тогда еще парня и трогала его за плечи, прикусывала шею, интимно прижималась во время танца и хохотала, о, как она безудержно хохотала. Залезла даже на барную стойку, засветив своими красными трусиками, но ее быстро оттуда сняли. Кто-то из его друзей заснял всё на видео, и на утро ей было морально плохо, такой опозоренной она себя еще не чувствовала. Особенно когда Игорь ей выговаривал, как она его опозорила, очернила его безупречную репутацию, и все, что его волновало в тот день, что скажут его друзья. Сказал, что видео из уважения к нему удалили, а он так великодушен, что простит ее на этот раз, и она, морально раздавленная произошедшим, своим позором, с надеждой как собачонка уставилась на него и радостно с облегчением разревелась.