Юлия Эллисон - Зарождение чувств

Я зашел в лес подальше от любопытных глаз и разоблачился, бережно складывая одежду в дорожную сумку. Обратился. Для нашей расы очень неудобно путешествовать в одиночку. Ведь каждый новый оборот означал потерю одежды – не тащить же ее в зубах всю дорогу, а такие, как у меня, баснословной цены сумки, которые сливались со звериным телом во время смены облика, имел далеко не каждый. И то – она была рассчитана лишь на четкое количество смен ипостаси, не больше. Можно было бы, конечно, разжиться такой же одеждой, обработанной магией, но, во-первых, ценник был бы просто невероятно огромен, а во-вторых, все равно ее пришлось бы постоянно заряжать. А так разделся-оделся – и нет особых проблем.

Принюхался к новым для меня запахам Великого леса, который был, можно сказать, границей владений Астеры. Повернул морду в нужную сторону и, глянув на солнце, припустил в том направлении. Нельзя терять ни дня! Я в любом случае должен добраться до принцессы быстрее, чем кто-либо другой! Уверен, нынешний король хоть и признал ее мертвой, а все равно продолжает поиски.

Я сидела на невысоких мостках на озере и, мысленно на все лады распекая бабулю, песком отдраивала сковородку до блеска. Время от времени я ополаскивала ее водичкой и убеждалась в том, что она давно уже чистая, но мне сейчас просто необходимо было чем-то занять руки. Вздохнула, почувствовав, что даже пальцам уже больно от шершавого песка, и наконец успокоилась, прекращая свой ненужный труд. Лучше не маяться дурью, а отнести посуду обратно в дом и найти себе другое полезное занятие, чтобы очистить мысли. Хотя что тут придумаешь – скотина у нас еще с утра накормлена, яйца из курятника бабуля наверняка собрала сама, иначе сказала бы. Огород без единого сорняка, я недавно проходилась, сомневаюсь, что за три дня наросло много.

Я осторожно сложила все в таз и не торопясь пошла обратно, по пути пиная попавшиеся под ноги камушки и хмуро здороваясь с односельчанами. Они вели себя совершенно для них нетипично – глазели и тихо о чем-то перешептывались за спиной, стоило мне пройти мимо. Покачала головой – уже прознали про магию, будь она трижды неладна! Вот теперь точно стану изгоем среди своих. Магов у нас уважали, очень, но и боялись основательно. Поди им теперь докажи, что я все та же Милка, что по малолетству играла с их детворой в салки. Вон даже та же соседка своего Иванко в дом загнала, стоило только меня увидеть. Я плюнула, чувствуя, как на сердце оседает горечь несправедливости.

– Бабуль, я вернулась, – привычно крикнула, заходя в дом, и, не мешкая, взялась расставлять посуду по местам. С тем, что пожилая женщина не выдаст мне никакой информации, кроме сказанного ранее, я уже смирилась. Не впервой.

– Сходи в поле, Камила. – Бабуля появилась на пороге кухоньки и забрала у меня последние две тарелки. – Там иван-чай зацвести уже должен, насобирай охапку, вечерком обработаем.

Я кивнула, остро сожалея, что Агатку, скорее всего, стребовать уже не получится. А без нее до поля пешком час только добираться, а потом тащиться обратно с травой… Но чего не сделаешь ради любимой бабушки. Я знала, что у нее больные ноги и сама она уже не дойдет. В прошлом году в гололедицу поскользнулась и неудачно упала так, что до сих пор прихрамывает и кривится, если долго приходится ходить или стоять. Конечно, я делала вид, что не замечаю этого, бабушка не любила выказывать слабость, но я по возможности все же старалась оградить ее от всего для нее теперь недоступного. Потому и переживала, как она тут останется одна, если мне действительно придется ехать в эту их проклятую академию. А может, забудется?

Я с сомнением покосилась на старую, но все еще не потерявшую красоты и достоинства женщину – нет, такая не отступится, если уж что решила. Так что придется мне по осени все же оставить ее. И ладно бы ради какого благого дела, а так… Мотнула головой, отгоняя дурные мысли. Дожить до осени-то еще надо, а пока…

Я забежала в сарайчик, прихватила остро наточенный серп и отпустила с цепи нашего лохматого пса Дика – пусть со мной пойдет, если что, предупредит о беде. Псина тут же радостно закружилась на месте и, подпрыгнув, слюняво облизала мне лицо.

– Фу, – рассмеялась я, потрепав озорника по холке. – Идем, прогуляемся. Все не одной шастать.

Неторопливо направилась в сторону молодого леска, наслаждаясь свежестью и гармонией природы. Тихий шелест листьев на ветру, свежие запахи леса, теплый воздух – все это заставило меня отвлечься от тяжелых дум. Природу я всегда любила, так что сейчас с удовольствием, как в первый раз, крутила головой по сторонам и впитывала окружающую меня красоту.

Вон звонкая иволга строит себе гнездышко в кроне высокого дерева, вон пыхтящий еж поймал жука и важно тащит его в себе в нору, а вон маленький бельчонок увлеченно учится прыгать с ветки на ветку под бдительным надзором родителей.

Улыбаясь, я шагала по лесу и весело фыркала на выходки Дика – он то погнался за тем ежом, да ткнулся носом в колючие иголки, обиженно чихнув, то заинтересовался каким-то запахом и разрыл посреди ничем не примечательной полянки яму, то подпрыгнул от неожиданности, когда на него стараниями бельчат свалилась шишка. Я рассмеялась, когда он в очередной раз чего-то испугался и, жалобно скуля, пристроился мне под бок.

– Трусишка ты, – ласково погладила я молодого пса. – Какая уж из тебя защита, если ты что дома к каждому второму гостю ластишься, что здесь белок боишься.

Никак не получалось у нас с бабулей вырастить себе достойного охранника. У всех были звери как звери, а у нас если кошки, то с мышами в ладу жили, если собаки, то души в людях не чаяли. Правда, и скотина у нас тоже справная была – свиньи упитанные, овцы всегда чистые да лохматые, а куры не по одному яйцу в день давали, а по два или три, все соседи диву давались. Да и мы благодаря такому хорошо жили – выменивали молоко или сыр на яйца, шерсть на шали да пледы меняли, к зиме справные валенки, если старые прохудились. А за нашими поросятами и вовсе в очередь становились: все знали, что мясо у нас будет вкусное, а сальце на языке таять начнет, стоит засолить правильно. И что странно – в чужих руках приплод становился самым обычным. Куры неслись как положено, поросята вырастали не лучше, чем все остальные, а овцы, как и у всех, могли похвастаться свалявшимися боками да такой грязью, что шерсть трижды вымывать приходилось.

Луг встретил уже привычным запахом трав и далекими цветами иван-чая, растущего у самого края Безымянного леса. Лес тот поражал сельчан своими ужасами – то медведь по весне оттуда появится, то лютая стая волков. Не ходили туда люди, гиблое место считалось. Я вздохнула, но делать нечего, я же не в сам лес пойду, а с краю поброжу. Надо было выбрать другой луг, но туда не добраться пешком так быстро, да и как с охапкой травы идти обратно – непонятно.