Арам Яврумян - Игра воображения

Через месяц Клюву удалось найти преступницу. Получилось это случайно, хотя, если верить философам, случайностей не бывает. Попытавшись еще раз встретиться с Миной и получив довольно резкий отказ, он опять зашел в ту самую забегаловку, где услышал странную формулировку “Бог не фраер и так просто не раскрывает свои карты”. Был вечер, и трактир был забит до отказа шоферами, торговцами из ближайших ларьков, мелкими жуликами и тому подобным людом. Было в большом зале и несколько женщин под пятьдесят, намалеванных и грубых. Густой папиросный дым, от которого першило в горле, навис над залом, стоял гомон, в разных концах помещения то и дело возникали перепалки. Впрочем, до потасовок дело не доходило. Сыщик с трудом нашел свободный столик и заказал порцию кябаба, провернутого мяса в виде длинной котлеты, в котором явно было все что угодно, кроме самого мяса, и двести граммов водки. За соседним столиком, стоявшим почти вплотную, сидели два мужика средних лет, оба навеселе, и разговаривали, не обращая никакого внимания на окружающих. “Ты, брат, не видел такую сучку. Клянусь. Всего восемнадцать лет, сиськи торчат, как ракеты, тело упругое, гладкое, не то, что у тех сук (кивок в сторону накрашенных дам в зале). Шелк, клянусь мамой. Не поверишь, трахал ее всю ночь. Такого давно со мной не было”. Эрик покосился на говорившего. По его виду никак нельзя было догадаться, что он пользуется таким спросом у молоденьких девушек. Видимо, он удивил и своего собеседника, такого же задрипанного работягу, потому что тот недоверчиво ухмыльнулся. “Да ладно тебе, брось врать-то. Давай лучше выпьем”. “Не веришь, да?” – возмутился первый. “Да какого хрена восемнадцатилетняя девка будет с тобой таскаться?” – высказался второй более определенно. “Значит, не веришь. Хочешь, устрою так, что она и тебе даст?” – с пьяной решимостью проговорил первый. “Хочу. Но ведь брешешь ты все”, – с непередаваемой ноткой в голосе сообщил первый. “Да она сделает все, что я ей скажу”, – заверил второй гордо. “Я держу ее вот где, сучку”. И, сжав кулак, он помахал им перед носом собеседника. “Сказать, почему?”. “Давай”, – кивнул второй, немного посерьезнев. “Помнишь, как испортили морду той шлюхи, что королевой заделалась? Вижу, помнишь. Так вот, моя сучка это и сделала. Сам видел. Подфартило мне здорово. Сначала думал пойти в полицию рассказать, а потом, дай, думаю, с ней встречусь. Денег потребую. За молчание. А как ее снова увидел, в коротенькой юбочке, с выпирающими из майки сиськами, решил, что не надо мне денег, пусть натурой расплачивается. Понял теперь?”. – “Понял. Подфартило, точно. Так ты серьезно? Насчет того, что она под меня тоже ляжет?” – “Ляжет. Если не хочет в кутузку, ляжет. Куда денется. Я тут подумал, может, ее, того, за деньги продавать, а? Баксов за тридцать с рыла… Если десятерым в день, это триста баксов, а в месяц… Какие бабки, сечешь?”

Вот таким образом Клюв и раскрыл это дело, получив с покровителя Мисс ГОРОДА-2005 три тысячи долларов. Оказалось, что ей в лицо плеснула кислотой одна из девушек, участвовавших в конкурсе красоты. Если бы не покровитель потерпевшей, именно она бы и стала реальной победительницей конкурса, но у нее не было своего покровителя. И знака звезды на ладони тоже не было. Зато линия зависти была слишком сильно выраженной. Это сыщик выяснил, когда встретился с ней лично…

Глава 3

С первой встречи с Миной 1 апреля прошло три месяца. За это время Эрик ознакомился с азами хиромантии, раскрыл порученное дело, заработал три тысячи долларов, но в любви не продвинулся вперед ни на шаг. Семь раз за эти три месяца он посылал ей цветы. Семь разных букетов, так как понятия не имел, какие именно цветы она любит. Но ни разу она не позвонила и не выразила свою благодарность, хотя к каждому букету Клюв собственноручно прикреплял свою визитку. Один раз он увидел Мину во сне. Как-то его мучила бессонница, уснул он наконец где-то перед рассветом. И ему приснился странный сон. Он шел по дороге. Она тянулась куда-то под горизонт. Такой длинной дороги Эрик еще не видел. Обсаженная деревьями, купающаяся в лучах солнца, удивительно тихая и какая-то пасторальная, она то петляла, то шла прямо. И на каждом повороте стояли женщины. Много женщин. Они разговаривали, но почему-то их голоса не были слышны. Среди них были разные: симпатичные и не очень, высокие и маленькие, стройные и толстые, молодые и пожилые. Эрик приглядывался к ним, они – к нему. Так он прошел два поворота, размышляя над тем, куда это он попал и что все это значит. На втором он хотел было сойти с дороги и подойти к ним, потому что среди них были довольно притягательные. Но что-то не позволило ему это сделать. И толкнуло вперед. К третьему повороту. И там он увидел женщину. Одну. У нее было удивительное лицо. Преисполненное внутренней силы и в то же время очень женственное. Он пригляделся к ней внимательнее и понял, что перед ним Мина. Несколько другая, чем обычно, но все же Мина. Она была в странной одежде. Где-то Клюв видел точно такую. Вдруг вспомнил. Некоторое время назад он смотрел фильм о Египте и фараонах. Так одевались египетские жрицы. Заметив его, она улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ и сделал несколько шагов в ее сторону. Вдруг все исчезло. Он проснулся.

После этого сна Эрик с трудом достал хрусталь в виде пирамиды и, упаковав его в пакет в форме пирамиды, отослал Мине. Никакой реакции не последовало и на этот раз. Тогда Клюв решил, что должен встретиться с ней во что бы то ни стало. Несколько раз он будто случайно оказывался на перекрестке улиц Поэта и Писателя и, пыхтя сигаретой, с независимым видом прохаживался по тротуару, делая вид, что у него тут назначена встреча. К нему действительно подходили знакомые, кто с просьбой, кто просто поинтересоваться, как дела, но та, которую он ожидал, так и не появилась. Однажды он видел ее мать, два раза – отца. Он жадно приглядывался к ним то недолгое время, пока они оставались в поле его зрения, пытаясь понять, что такого есть в них и что они передали своей дочери, что она сумела так серьезно его зацепить. Но так ничего и не понял. Но однажды, была уже середина июня, Эрик и Мина случайно, а может быть, и не случайно, оказались в зале кинотеатра, на просмотре французского фильма в рамках Недели французского кино в ГОРОДЕ. Он был один и пришел туда потому, что очень любил кино. Пожалуй, кино было единственной страстью Клюва после Мины. А если следовать хронологии, то эта страсть возникла задолго до Мины. У него имелась даже кинокамера, и он снимал все, что видел, все, что попадалось на глаза, начиная с человеческих лиц и кончая вывесками общественных туалетов, в надежде, что когда-нибудь скомпонует все это в один большой фильм с достаточно шаблонным названием “Жизнь, как она есть”. Мина была с подругой. И места их оказались в одном ряду, правда, между ним и ею сидела пожилая пара с интеллигентными лицами. “Я раскрыл это дело, Мина”, – сказал он, перегнувшись через них. “Да? Поздравляю”, – сдержанно ответила она. Ему захотелось съязвить, что ее прогноз все же не сбылся, но вместо этого он уведомил ее, что теперь разбирается и в хиромантии, правда, не так, как индус, но все же… Но не хиромантия помогла раскрыть это дело, а случай, все-таки не удержался и съязвил он, потому что столько месяцев безответной любви немного подпортили его нервную систему. Пожилая пара стала дергаться, ибо ей не было дела до хиромантии и она пришла в этот зал приобщиться к новым достижениям французского кинематографа. Мина же, уловив скрытую иронию в его голосе, покосилась на него, но смолчала. Хотя через несколько минут, оторвавшись от фильма, который уже не очень ее интересовал, она менторским тоном уведомила его, что, если бы он разбирался в хиромантии изначально, ему не надо было бы дожидаться случая, который был не случаем, а подсказкой судьбы, но так как за такой короткий срок даже гений не в состоянии понять всю глубину хиромантии, то судьба была вынуждена помочь ему, столкнув его с жалким алкоголиком. На что Клюв возразил, что, если она такая умная и так хорошо во всем разбирается, тогда почему же она не сдала преступницу в полицию, элементарно вычислив ее при помощи хиромантии, или еще чего-нибудь такого экстравагантного. Тут интеллигентный пожилой мужчина позволил себе слегка кашлянуть, а интеллигентная пожилая дама еле слышно вздохнула. Этим они дали понять, что их терпение на исходе. Но Мина, глубоко оскорбленная его выпадом, хмыкнула на весь зал и заявила достаточно громко, что всегда терпеть не могла детективы, полицию, частных сыщиков, Агату Кристи и Шерлока Холмса и не ее дело заниматься преступлениями и вычислять преступников, а если человек за случайно раскрытое дело получает три тысячи долларов наличными, то он должен благодарить судьбу и заткнуться, а не заводить дискуссии и мешать просмотру картины, на которую она мечтала попасть с детства. Подруга, которой Эрик понравился, доброжелательно заметила, что картина все-таки снята полгода назад и никакого отношения к детству Мины не имеет. А Клюв очень удивился, что она знает сумму его гонорара, и выразил свое удивление вслух. На что кто-то из задних рядов заметил, что ГОРОД все-таки маленький, горожан всего-навсего миллион, и так как почти у всех длинные носы, то неудивительно, что все знают обо всех все, что только можно знать. Половина зала радостно заржала на это замечание, другая половина зашикала, и завязалась дискуссия и перепалка, не имеющая никакого отношения к фильму. “Я получу инфаркт”, – заявил интеллигентный пожилой мужчина, на этот раз громко. “Ты еще нужен народу, дорогой”, – всполошилась интеллигентная супруга.