КузнецМиша - Максометр

Вот только главный вопрос, верить ли мне во всё это? И если верить, то, что с этим всем делать? Вот только озвучивать все эти вопросы я не хотел. Посмотрел на Николая Николаевича, глянул на Кузьмича, только приготовившись сказать «Мне надо подумать…», как Николай Николаевич, не дав мне открыть и рта, сказал:

– Миша давай так, я все понимаю, что и не веришь ты, да и я тебе не все рассказал, давай на сегодня закончим. Только вот пообещай мне несколько вещей: первое – ты возьмёшь вот этот вот конверт, второе – ты пойдёшь в свой новый дом, и третье – ты возьмёшь отпуск на работе. И, предвещая твой вопрос, «Да» тебе дадут отпуск, достаточно только позвонить, Кузьмич тебе в этом поможет. Ну и последнее, Кузьмич теперь твой самый лучший друг и соратник, так что, не гони его от себя!

Когда я вышел от Николая Николаевича, даже немного оторопел, ощутил себя как выплывший из облака, то есть, нет, все было супер и состояние нормальное и мысли странные, только вот ощущение, какой-то не реальности, как подушкой ударенный. Вот в таком состоянии я и побрёл домой. Уже у дома сообразил, что жрать-то дома нечего, хорошо, магазин прям в доме, вместо первых жилых этажей. Ну что, может взять двадцатипятилетний холостой молодой человек в магазине, конечно, все для «Греческого салата», мясо для приготовления стейков и картошечку. Дайте мне пельмени, сметану и корейскую морковку, пожалуйста!

– Эй, Мишаня, с такой едой тебе и до язвы недалеко.

– У меня уже две было, и ещё одну переживу – ответил я на автомате, как сказал, так и понял, что рядом Кузьмич стоит, до этого я его и не замечал!

– А ты тут зачем?

– Тебе же сказали, я теперь твой лучший друг.

– Молодой человек, что значит зачем, деньги давай или выкладывай пельмени!

Расплатившись за пельмени, я вышел из магазина, рядом шёл Кузьмич, хмурый Кузьмич.

– Так значит, тебя никто не видит.

– Ага.

– И не слышит.

– Ага.

– И ты теперь всегда рядом будешь.

– Ага.

– А кепку снимешь?

– Ага, ммм. Не сниму!!!

– Кузьмич, а ты чего такой хмурной?

– Ты меня беспокоишь, Мишаня.

– И чем же?

– Да, не серьёзный ты какой-то и идёшь непонятно, куда. Тебе дом надо идти принимать, налаживать быт, а ты гуляешь, вот ещё и еду вредную покупаешь.

– Так это, Кузьмич, иду-то я как раз домой, где у меня и быт налажен и там мне очень даже хорошо, а еда – да, возможно, и вредная, только вот есть-то я скоро захочу, а готовить точно не захочу, вот тогда-то пельмени и будут в самый раз, и тебя угощу, чтобы ты добрее стал, может за столом и кепку снимешь!

– Да не твой это дом, а снимаешь ты его, знаем мы все про тебя. За твой дом Петрович отвечает, домовой он в доме, да вон и сам меня встречает.

– Слушай, Кузьмич, а тебя как зовут?

– Меня-то? Меня зовут Кузьма.

– А понятно, значит Кузьмич-это не отчество.

– У нас нет отчеств, зачем они, так проще!

– Так вот, послушай, Кузьма Кузьмич, со вчерашней встречи, с встречи с Вами, я только и делаю, что слушаю, то тебя, то Николая Николаевича. Честно говоря, я ещё до конца не понял, псих ли я теперь? Или Вы все есть на белом свете? Я честно даже пока не понял. Не умер ли я после той драки, и не глюк ли ты вместе с Петровичем? И, если обратить внимание, как сейчас смотрит на меня вон та бабушка, сидящая на лавке у подъезда, так я точно псих, сам с собой разговариваю.

– Да не бойся ты бабушек, я им внушить могу, что ты их лучший друг!

– Не надо, Кузьмич! Давай так, сегодня я обойдусь без лучших друзей, подумаю, может даже выпью, а вот завтра заходи часиков в семь утра перед работой, можешь даже с Петровичем.

Кузьмич ещё что-то пытался мне сказать, но я уверенной походкой, не слушая его, направился к подъезду к себе домой.

Домой я зашёл как с работы, кинув ключи в прихожей, поставил телефон на зарядку и, закинув пельмени в морозилку, налил себе в стакан виски с колой и упал в кресло.

Странно всё, ещё вчера я был нормальным парнем тридцати трёх лет, разведённым, у меня были друзья, приятели, иногда встречался с девушками, в длительные отношения старался не вступать, в памяти ещё были яркие воспоминания о разводе годовалой давности. Работа, а что работа?! В свои 33 я был руководителем отдела продаж в стабильной компании по продаже зданий и сооружений со своим производством, с хорошим портфелем заказов, с контрактами на пятилетие вперёд. Работа на государство – она хотя и не такая прибыльная, но постоянная. Заработная плата достаточно высокая по меркам нашего города. В подчинении у меня пять человек, как не парадоксально, все девчонки, они старательней, чем пацаны, да и пацаны, чуть подучатся и сразу в Москву, там больше платят.

Родители мои на пенсии, папа при этом продолжает преподавать, а мама занимается собой, церкви посещает, больницы. Стараюсь каждый день у них обедать, кроме выходных, конечно! О бывшей жене даже и рассказывать-то нечего. В двадцать пять познакомились, она моя одногодка. В 27 женились, жили хорошо и мирно, детишек не нажили, жили как хорошие, добрые соседи. Все у нас было хорошо, только вот чувств не было. В тридцать два года развелись. И вот сейчас мне тридцать три года, должность, старенькая машина – цузуки джимни, достойные друзья – часть холостые, часть женатые, съёмная квартира, на собственную ещё копить и копить, две поездки в год за границу, как правило, в сентябре и в феврале, и никаких обязательств! Кто я? Прожигатель собственной жизни? И меня это устраивает. И что сейчас? Первое – надо поверить в то, что существует ещё какой-то параллельный мир, второе – я каким-то образом к нему отношусь, третье – на основании второго я теперь должен изменить свою жизнь! Эх, надо виски долить. На обратном пути с кухни захватил телефон с зарядки и плюхнулся снова в кресло, с виски и теперь уже с телефоном. При включении посыпались SMS – ки, так, мама три раза звонила, Максометр – пять раз и какой-то неизвестный номер. Первая мама, ну там дежурные вопросы: где, с кем, когда, зачем, почему не брал трубку – ночевал не дома?

– У девушки? Когда познакомишь?

– Думаю, никогда.

– Что не понравилась? Зачем ночевал?

– Ей нужен миллионер, а у меня ток 999000, не понравился.

– Ну ладно, значит не твоя.

Милая и добрая у меня мама и поржать с ней можно и не лезет туда, куда не просят. Переживает – это да, но не лезет. И папа в этом плане ровный, ну спросит, ну предположит какой-нибудь вариант решения, если нет, то нет, не особо и хотелось. Следующий на очереди Максометр, ну тут…

– Ты куда пропал? Как до дома добрался? Какие планы на вечер?

– Никуда, нормально, планы есть! (Нет у меня желания сегодня кого-либо видеть, хочу подумать, понять, что-то для себя решить).

Макс понял, что и разговаривать я особо не хочу и быстро распрощался. Так и остался я сидеть, в одной руке, уже пустой бокал, в другой, телефон. Странным было то, что мне предложил Николай Николаевич, пока никаким образом не ограничивало мою жизнь, единственное – это отпуск взять. Кузьмич ещё про свой дом говорил, но это просто надо понять, тут, вообще, ещё больно много вопросов. Так, в общем-то я и провёл весь вечер, сидя в кресле, даже свет не стал включать. Когда темнеть начало и уже совсем поздно, лег спать, прям в одежде.