Эльвира Осетина - Хозяйка «Белой усадьбы»

– Ну хотя бы есть. Уже хорошо, – криво улыбнулась я, – а греть воду, сейчас поставим. Если найдем, в чем.

– Нет, там есть ружки, их достаточно затопить, лишь бы вода из крана лилась. Но здесь на кухне, вроде льется, значит и там должна быть, – немного успокоил меня мужчина.

– Тогда покажешь нам? – начала я медленно вставать вместе с ребенком на руках, и с сомнением посмотрела на Маришу.

Но та вроде бы справилась и тоже спокойно поднялась, беря на руки сонную сестру.

Просить Тодора забрать ребенка, я не стала, вдруг нам его руки защитника понадобятся, как и мальчишек взрослых. Они в любом случае сильнее девочек.

Тодор повел нас по коридору, и вывел в большой пустующий холл с широкой лестницей ведущей на второй этаж, и большими тяжелыми дверями, через которые можно было выйти на улицу. Еще одни двери были напротив коридора, из которого мы вышли, тоже двухстворчатые и высокие, как и уличные, но не такие тяжелые. Они были почему-то заколочены досками.

Наверное, раньше тут встречали гостей, и возможно даже стояла какая-нибудь мебель. Но сейчас это было просто пустое и грязное помещение с прогнившим полом и обшарпанными стенами.

Мне очень сильно захотелось побывать на воздухе, чтобы не дышать этой пылью и грязью, но заметив сонные и уставшие мордашки детей, я решила, что это подождет, еще успею… Да и сильно я сомневаюсь, что смогу найти детям ночлег в не этого дома. Тодор ведь сказал, что до ближайшей деревеньки полтора дня ехать.

Не на улице же спать.

Мы поднялись по лестнице, и я заметила, что она ведет еще и на третий этаж, а Тодор остановился и задумчиво посмотрел на большую дверь которой заканчивалась лестница.

– Что-то не так? – тихо спросила я.

– Третьего этажа не было, – сказал мужчина. – Эта лестница появилась только сейчас. Клянусь.

– И что будем делать? – тихо спросила я, чтобы не будить малышку, сопящую у меня на руках.

– Первым делом, проверить, что там, – ответил с небольшой заминкой Тодор. – Я быстро, ждите меня тут, никуда не ходите.

Мужчина открыл дверь тем самым ключом, который еще в подвале забрал и шмыгнул внутрь, закрыв её за собой.

– Интересно, что там такое? – тихонько спросил ни к кому не обращаясь Алекс.

– Зря один пошел, мог бы меня с собой взять, – недовольно пробормотал Цедрик.

– Чтобы запнуться, когда под ногами будешь мешаться? – весело хмыкнул один из близнецов.

– В отличии от тебя, хотя бы не болтаю языком, – ответил Цедрик.

– Ой-ой, какие мы нежные, – пробурчал рыжий.

– Мальчики, расскажите, вы бандитов развязали, когда в камеры садили? – решила переключить я мальчишек на другую тему, пока они не подрались, а то глазами друг на друга, так и сверкают.

– Вот еще, пусть так сидят, – ответил за всех Алекс.

– Как так? – опешила я. – У них же руки и ноги затекут! Это же опасно.

– Тодор в кандалах несколько месяцев сидел, – вдруг вмешалась в разговор Мариша.

Я застыла на несколько мгновений думая о том, как быстро он пришел в себя… Разве такое возможно? Несколько месяцев в кандалах и сейчас бегает и прыгает, как сайгак, да еще и нескольких сытых бугаев смог на лопатки уложить?

– Одно дело кандалы, – решила объяснить я детям мои «переживания» за работорговцев, – и совсем другое – веревки. В кандалах у Тодора не были пережаты артерии и конечностей он бы не лишился. А веревки это делают. Если человеку перетянуть, например руку или просто палец веревкой и так оставить на долгое время, то он легко может её лишиться.

– Ну и пусть, – пожала плечами девочка, смотря вперед без каких-либо эмоций.

Такое ощущение, что выгорели они у неё все.

Я инстинктивно поежилась.

Непривычно, когда ребенок так смотрит. Как взрослый, давно потерявший надежду и любые иллюзии.

Даже в больнице дети и то старались верить в лучшее, и могли улыбаться, радоваться мелочам, хотя все были на пороге смерти.

А Мариша…

– Так нельзя, – сказала я, хриплым голосом.

– Почему? – посмотрела она на меня исподлобья. – Они издевались над нами столько времени… почему мы не можем им отомстить?

Я растерялась, не зная, что сказать.

Но затем уверено начала объяснять:

– По закону так делать запрещено. Это называется расправа. Должен быть суд. Человек должен ответить перед законом за содеянное. Вы выступите, как свидетели. Расскажите в подробностях, что они делали. И когда суд решит, что они виноваты, то к ним будет применено наказание, положенное по закону.

– У нас как-то мимо села проезжал лордик заезжий, – начал Цедрик, с презрением выделив слово «лордик». – Ришка, соседская девка на выданье была. Первая красавица на деревне, с вот такенной косой, – мальчик показал руками толщину косы девушки, растопырив пальцы и соединив их между собой. – Она гусей пасла, вышла на окраину. Лорд её прихватил, и снасильничал. Еще и намучил. Всю ножом порезал, и лицо тоже. Её еле живой нашли на следующий день. Батька её Васильич, поехал к барону нашему пожаловался. Лордик к нему в гости ехал. А тот Васильича приказал плетьми наградить, за то, что он посмел на благородного наговаривать. Отца Ришки забили до смерти. Ришка померла в горячке, так и в себя не пришла.

– Вот и весь суд, – невесело хмыкнул один из близнецов.

– И с этими так же будет, – кивнул второй, самый молчаливый близнец. – Хозяин-то бывший из благородных был. Небось с бароном тутошным в друзьях. И подельники его тоже… Ножом их всех по горлу, да закопать. А ты новая Хозяйка, тебя никто не тронет.

Мальчик посмотрел на меня, как заправский уголовник.

И я опять поежилась от его холодного и колючего взгляда.

Господи… они же дети совсем.

Внутри всё перевернулось от обиды за этих совсем еще маленьких, но таких уже взрослых детей.

В моём мире дети подростки в «Тик-Токе» сидят, да глупости всякие смотрят, не о чем не думают, а эти, уже предлагают людей убить, чтобы избавиться от свидетелей.

– Там всё чисто, – избавил меня от ответа Тодор, появившийся из-за двери. – Усадьба тебя встречает. Покои приготовила чистые и даже вода горячая в кранах есть.

– Отлично, – выдохнула я, – тогда идем?

– Прошу, – сказал Тодор, открывая дверь и пропуская меня первой вперед.

Когда я вошла в коридор, то застыла бы на пороге, если бы не ребятишки, которые шли за моей спиной, и невольно подтолкнули меня вперед.

Этот этаж, мягко говоря, в корне отличался от первого и второго. Хоть на втором я еще и не была, но уже успела заметить в каком плачевном состоянии он находится, когда шла мимо открытой двери.

Здесь же, как будто кто-то вчера закончил косметический ремонт. Даром, что свежей краской не пахло.

Светлые стены, светлый пол, идеально белый потолок. Светильники, развешанные по стенам.