Маргарита Буклина - Настанет век пырларла. Книга 1. Верьте легендам, или Два одинаковых брата

В храме Ксайлан раздраженно расстегнул плащ и кинул жрецам.

– Высушите это барахло, я весь промок в этом облаке! – он отбросил мокрые седые пряди со лба.

Его супруга Пайя, худая седовласая женщина с потускневшими от бесконечных слез глазами, попыталась обнять его.

– Ксай, дорогой, может, не нужно этого делать так часто? Их осталось так мало…

– Ты в своем уме, Пайя? – насчет своего-то ума Ксайлан никогда не сомневался, – забыла, как хрупок наш авторитет? Пихомор только и ждет оплошности, чтобы раскрыть пасть! Изображает друга, а сам мечтает ударить в спину! Думаешь, не знаю, чего он хочет? Извести нас всех, вот чего!

– Успокойся, милый, тебе нужно отдохнуть, – Пайя взяла его руки в свои, но он оттолкнул ее, и она отступила на несколько шагов.

– Убери руки! Ты ничего не знаешь! Ты ничего не можешь! Из-за тебя у меня нет наследника! – Ксайлана начинало охватывать безумие, – как я не изгнал тебя до сих пор!

– Ксай, ты же знаешь, я старалась, – Пайя затравленно посмотрела на мужа.

– Видеть тебя не могу! Возвращайся без меня! – Ксайлан развернулся и пошел прочь, – позвать Шушко! – это уже был приказ жрецам, и те незамедлительно побежали разыскивать шута.

Вернувшись во дворец Пахтыхтамайев, Пайя заперлась в покоях. За многие годы она привыкла к выходкам Ксайлана, но с возрастом переносила все тяжелее. Пайя не могла больше плакать – пролитых слез хватило бы на тысячу жизней. Мать народов Мааданда – мать, которая не смогла стать настоящей матерью. Все лучшие годы прошли в попытках подарить Ксайлану наследника. Безуспешных попытках. Двенадцать раз она носила дитя под сердцем – и двенадцать раз младенцы рождались мертвыми или жили считанные минуты, и с каждым умирала частичка ее души.

Пайя вспомнила сегодняшнюю церемонию. Горе Шикиэртов не слишком ее взволновало, хотя покойная Шираиша когда-то была ее близкой подругой. Она почти потеряла способность к сочувствию. Все время, пока стояла у подножия трибуны, она не могла оторвать взгляд от счастливой четы Челангов и их шестерых прекрасных дочерей. От ее глаз не укрылось, что пышные одежды Хенгалии были призваны скрыть вновь округлившийся живот. Похоже, Ченгал не оставлял попыток заполучить сына. Пайя с трудом подавляла душившие ее зависть и горечь. И они еще не довольны, что у них рождаются только девочки! Да будь у нее хоть один живой ребенок, неважно, сын или дочь, она была бы самой счастливой в мире! Но, видно, род Пахтыхтамайев проклят.

Прежде Ксайлан любил ее, Пайя помнила, как светились нежностью его голубые глаза. Но с каждым потерянным ребенком они все больше приобретали серо-стальной оттенок, и в них росла ненависть, с годами превратившаяся в настоящее безумие. Ни одна живая душа в Мааданде не знала, что ей приходится выносить от светлого верхала, которого боготворила вся страна. Много раз она хотела свести счеты с жизнью. Сдерживала клятва верности, данная Ксайлану много лет назад. Но чем дальше, тем больше Пайя осознавала, что жизнь прошла зря и теперь лишена смысла. Пайя закрыла глаза. Как было бы хорошо никогда больше не открывать их…

Матерь народов провела рукой по ожерелью, в которое были вплетены двенадцать крупных жемчужин. Она считала, что в каждой обитает душа одного из ее младенцев. Поглаживая их по очереди кончиками пальцев, представляя, как ее обнимают маленькие ручки и детские голоса повторяют «мама», она стала шептать их имена:

– Найвин, Касилиэйн, Тэвайна…

Кигилы возвращались домой в молчании, придавленные мрачной торжественностью церемонии. Их сородичей всегда хоронили намного проще и, хотя старшим сегодняшняя церемония была не в новинку, Ки-Клат и Ги-Мла были просто ошеломлены. Их юные головы не были загружены философией о жизни и смерти, но сейчас, под влиянием увиденного, они смотрели в стороны, погруженные в свои мысли.

– Это потрясающе, – сказала Ги-Мла задумчиво, – хотела бы я, чтобы и меня так похоронили.

– Родители не зря отправили тебя сюда вместе с братом, – ласково произнес дядя, истолковав мысль девушки по-своему, – здесь, в Мааде, мы устроим твою судьбу наилучшим образом. Если войдешь в клан Шикиэртов или Челангов, у тебя будет роскошная жизнь и роскошные похороны.

Ги-Мла вздохнула. Ки-Клат станет преемником, будет управлять кланом, а ее жизнь всего лишь «будет устроена». И зачем она родилась девочкой?

Пихомор засиделся в кабинете за полночь. Его работоспособность поражала даже самых выносливых советников, он считал, что годы не властны над ним, хотя в черных как смоль волосах появились седые пряди, а время подсушило когда-то великолепные мускулы. Из окна веяло особой свежестью, какая бывает в самом начале осени, из сада поднимался аромат ночных цветов. По приказу Митверхала садовники высаживали множество растений, которые днем погружались в сон, являя миру красоту лишь в темное время. Особой любовью Пихомора пользовались мракилии – длинные лианы с ланцетными листьями и крупными полупрозрачными, излучающими мягкое свечение цветами. На столе митверхала в широкой золотой вазе всегда плавали несколько цветов – он считал, их аромат придает ясность мысли.

Расследование убийства Шираиши не принесло плодов, он устроил разнос главе тайной канцелярии и посулил подыскать занятие под стать способностям – например, конюхи всегда нужны, пырларлы с завидным постоянством калечат своих прислужников. Казначей заботливо заложил счетную книгу на том месте, где надлежало проверить и подписать, хитрец давно оставил попытки скрыть от господина хоть крупицу. Доклад лазутчиков с границы настораживал, но сведения требовали проверки, не стоило пока созывать Совет Пятерых. Все эти вопросы были слишком обыденны, чтобы увлечь, и мысли митверхала то и дело возвращались к сегодняшней церемонии. В мечтах он много раз скидывал Ксайлана с трибуны и объявлял народу, что отныне Маадандом правят Ар-Раары.

Двум сильным кланам давно удалось подмять под себя остальных. Но не высказанный вопрос – кто главный в Мааданде – невидимой дымкой висел между дворцами повелителей. По завету Основателей правил светлый верхал. Ар-Раарам приходилось кланяться, хотя они давно превзошли «божественных» и в мудрости, и в мощи. Из поколения в поколение напряжение росло, Ар-Раары неуклонно двигались вперед. Теперь и последнему забулдыге было ясно, что род Пахтыхтамаев чахнет, бездетный Ксайлан до сих пор не решил, кто станет верхалом после него. Пихомор улыбнулся: близок час, когда соперники канут в небытие. Он вынул из вазы цветок и втянул любимый аромат.

Около двух ночи к отцу заглянул Бикир. Когда близнецы были маленькими, отец частенько путал их, да и сейчас различал с трудом, по прическе – Бикир носил длинный хвост, Бакар стригся коротко. В остальном братья были совершенно одинаковы: жгучие брюнеты с черными глазами, гибкие и сильные, завораживающие настоящей мужской красотой и грацией молодых жеребцов. Ночное посещение не удивило Пихомора, не спать по ночам было для Ар-Рааров делом обычным.