Карина Демина - Вдова его величества

– Я уверена, – Катарина чуть склонила голову, – что жены моих дорогих кузенов с удовольствием примут от вас советы. И помощь. И проявят должное понимание… к мужским слабостям.

Ужин все-таки подали, и пусть был он далеко не столь роскошен, как во дворце, но Катарина почти наслаждалась тишиной и возможностью просто есть.

Есть и не думать о том, как она выглядит со стороны.

Прилично ли брать второй кусок мяса. И отказаться от рыбы, которая сегодня чересчур остра. Не давиться вареной фасолью, ибо целители решили, что именно фасоли не хватает, чтобы Катарина наконец исполнила свой долг перед королем и государством.

Фасоль с тех пор она ненавидела.

– И все-таки, девонька, – тетушка Лу то ли не умела обижаться долго, то ли обладала теми удивительными способностями к притворству, которых самой Катарине не хватало, но она улыбнулась и погрозила вилкой. – Я не представляю, как ты собираешься жить здесь… одна…

– Я не одна, – Катарина разрезала мясо, приказав себе всецело сосредоточиться на процессе. – Со мной мьесс Джио.

– Ужасная женщина.

– Почему?

– Она магиня!

Джио хмыкнула.

– Это неприлично… женщина не должна вот так явно выставлять свои способности!

– Почему? – Катарине удалось изобразить улыбку.

– Что подумают мужчины?

– А какая разница, что подумают мужчины?! – ей было действительно интересно.

И тетушка Лу раздраженно смяла салфетку:

– Я не знаю, о чем думала моя сестра. Ей следовало бы выписать приличную гувернантку, которая бы объяснила тебе эти элементарные вещи…

– Мне жаль, – Катарина с трудом сдержала улыбку. – Но в колониях не так просто найти приличную гувернантку…

– Я вижу. Но она могла отправить тебя сюда! Я бы позаботилась о твоем воспитании, а теперь… девочка, женщина не может быть в чем-то лучше мужчины! Женщина создана Господом, чтобы быть надежной опорой, и только. Ее главная задача – семья, а все остальное… это пустая трата сил. Вот зачем женщине магия?

– А если даром наделил Господь?

– Он сделал это, чтобы женщина могла передать дар детям, и только!

– Он сам вам сказал?

– Катарина!

– Что? Мне просто интересно. У нас в колониях люди как-то не рискуют говорить, что в полной мере постигли замысел Господень. И мне подумалось, что здесь все должно быть иначе, – сдерживать улыбку становилось все сложнее.

А тетушка Лу раздраженно отбросила салфетку. Она явно разрывалась между желанием немедля уйти, демонстрируя свою обиду, и подозрением, что никому-то здесь до этой обиды не будет дела.

– Тебе следует найти приличную компаньонку, – наконец произнесла она. – Зачем тебе мьесс?

– Защищать.

– От кого?!

– Мало ли, – Катарина пожала плечами. – Вы же сами сказали, что здесь глушь неимоверная, вдруг да разбойники водятся?

– Разбойники? Что, вправду? – от дверей раздался веселый голос. – Матушка, а ты молчала!

– Кевин! – в голосе тетушки Лу послышался легкий упрек. – Нет здесь никаких разбойников. У нас приличная страна, все разбойники повешены.

– Совсем все? – уточнила Катарина. – Совсем-совсем?

А Кевин к ужину приоделся. И не только приоделся. Он словно сиял изнутри, и это сияние завораживало настолько, что Катарина моргнула, силясь избавиться от наваждения. А потом нащупала под столом браслет и сжала нужный камень.

Ее пытаются приворожить? Это незаконно!

С другой стороны, если никто не узнает… она посмотрела на Джио, а та кивнула. Тоже чувствует?

– Понимаете, – Катарина захлопала ресницами, – у нас в колониях разбойники – это серьезная проблема. Только одних повесишь, так другие появляются. И папенька, помнится, говорил, что сделать с этим ничего нельзя, что необходимо проявлять осторожность.

К слову, отец и вправду такое говорил, пусть и не Катарине. А еще добавлял, что одной осторожности недостаточно, нужно больше войск. Стражи. И виселиц.

– Ах, дорогая, – с появлением сына тетушка Лу ожила. – У вас в колониях дикие места, и очевидно, что жить там опасно. А здесь… не буду спорить, что порой случаются некоторые неприятности, но вас не тронут!

– Кто?

– Никто, – уверенно заявил Кевин, обходя стол по кругу, и сияние вокруг него стало вовсе нестерпимым, а руки опять зачесались, несмотря на браслеты.

Сказать им, что ли? Или нет?

Катарина тайком поскребла запястье.

– Пока мы здесь, мы не позволим, чтобы с вами что-нибудь случилось, – он коснулся руки Катарины и поднес к губам. И взглядом одарил таким, что у Катарины уши покраснели. От злости.

Даже во дворце ее не считали настолько дурой.

– Как мило с вашей стороны, – руку она забрала и вытерла о платье, что не осталось незамеченным. – Но вы же не собираетесь оставаться здесь вечно?

Судя по взглядам, которыми Кевин обменялся с матушкой, они собирались.

– А потому мне уже сейчас следует подумать о своей безопасности.

– Сели бы вы куда, молодой человек, – меж пальцами Джио блеснул огонек. – У нас в колониях неприлично так над девушками нависать.

– Прошу прощения… – от следующего взгляда полыхали уже не только уши. – Я многое слышал о порядках, заведенных в колониях…

Катарина поскребла вторую руку и велела себе сидеть смирно, а то ведь и до крови разодрать недолго. Надо вернуться к альбому.

К узорам.

Понять, как от них избавиться.

– А ваш брат где? – она вымучила улыбку и потянулась за вилкой, потому как беседа беседой, а ужин ужином.

– Понятия не имею. Скорее всего в город отправился.

– Зачем?

Кевин остановился за спиной матушки, положив руки на спинку ее стула:

– По делам…

– Какие у него могут быть дела в городе, куда он только сегодня приехал? – поинтересовалась Джио, перекатывая огонек в пальцах, и Кевин следил за ним неотрывно.

– Помилуйте, это просто неприлично! – вспыхнула тетушка Лу. – Вот так спрашивать мужчину о делах… если он уехал, значит, так надо.

– Кому?

– Ему!

– Что ж, надеюсь, он вернется до одиннадцати, – Джио позволила огоньку вырасти, чтобы затем собрать в горсть и впитать в ладонь. – В противном случае ночевать он будет тоже в городе. Охранный периметр можно считать законченным, а мы в колониях привыкли рано отходить ко сну.

Тетушка Лу открыла рот. И закрыла.

А вот Кевин рассмеялся, и смеялся долго, слишком долго, чтобы Катарина поверила, будто этот смех и вправду означает веселье.

Мальчишка в ливрее был горд оказанным ему доверием. Он крутился в седле, волнуясь, как бы не отстал господин королевский дознаватель, как бы не затерялся он в густом лесу, где было и темно, и сыро, и комарье звенело на разные голоса.

Мальчишку дал градоправитель, пусть и без особой охоты, ибо искренне полагал дело закрытым, а пропавший намедни караван – досадной случайностью. Но королевским дознавателям отказывать не принято. Вот и выдали кого не жалко. Причем, как Кайден подозревал, не жалко было не только мальчишку, но и солового старого мерина, что и по хорошей-то дороге шел медленно, что уж говорить о лесной тропе, которая вскорости и вовсе в чаще растворилась.