Тори Озолс - Сведи меня с ума

Сухой летний ветер обволакивал мужчину, донося такой любимый аромат его женщины, смешанный с запахом молодого волка. Зверь внутри него рвал и метал от злости и ревности, желая выбраться наружу и уничтожить соперника, посмевшего прикоснуться к его паре, а человек испытывал чувство глубокой вины перед молодым самцом. Незрелый волчонок, скорее подросток, нежели мужчина, еще только учащийся контролю над своим зверем, подвергся сексуальной агрессии со стороны взрослой женщины. Вот только его животному доводы рассудка были чужды. И мужчина давно бы лишился своего контроля, если бы не опасность, нависшая над его самкой. Опасность, причиной которой была она сама.

Темноволосая женщина стояла на краю крыши. Ветер трепал ее волосы и легкую ткань ночной рубашки. Ее кожа была неестественно бледной, а ладони исцарапаны до крови. В руках она изо всех сил сжимала его пистолет, который должен был быть надежно запертым в сейфе. Направляя дуло своей дрожащей рукой прямо на него, она лихорадочно дышала. Его бета и маршал стояли позади него, готовые к любому повороту событий, но первоочередной их задачей была защита своего альфы.

– Я ненавижу тебя, Алек Кепшоу! Боже, как я тебя ненавижу! – кричала ему в лицо обезумевшая женщина.

Ее прекрасные карие глаза, сейчас наполненные беспредельной яростью, злобой и отчаянием, горели безумным огнем, заставляя сердце мужчины леденеть в груди.

– Милая, пожалуйста… – спокойно начал говорить Алек, хотя это спокойствие давалось ему с большим трудом, но он не хотел давить на нее своей силой альфы, заставляя подчиниться и тем самым, возможно, полностью ломая ее волю.

– Ты животное! Монстр во плоти! И я теперь такая же… – голос женщины сорвался, переходя в хрип.

– Химена, пожалуйста, спускайся оттуда, – умасливал он, – мы все решим, я обещаю.

– Это невозможно решить! – снова взорвалась она. – Я все еще чувствую его запах на себе, все еще желаю снова ощутить его внутри. Я – животное, гребаное животное, и это ты сделал меня такой!

– Химена, я приказываю! – зарычал Алек, видя, как утекают сквозь пальцы драгоценные минуты ее благоразумия. Еще чуть-чуть и безумие, что поразило его пару, станет уже необратимым и он навсегда потеряет ее.

– Да кто ты такой, чтобы мне приказывать?! – прозвучал в ответ злобный рык, сразу же перешедший в истерический хохот. – Не действуют на меня твои узы, альфа. Не действуют, слышишь меня?! Я не принадлежу тебе! Ты никто для меня! Никто!

– Химена, сегодня полнолуние, это все из-за него, – снова примирительно начал мужчина, стараясь твердостью своего голоса успокоить ее, вернуть в свои объятия. – Я обещаю, что как только мы соединимся сегодняшней ночью, тебе станет легче. Обещаю, любимая!

– Легче? Мне уже никогда не будет легче, потому что я попаду в ад. Ты был послан мне самим Сатаной. Его цепной зверь, испоганивший мою душу. Да лучше бы я умерла!

Красные глаза, ясно свидетельствующие об охватившем женщину безумии ликантропии, метали в него молнии. Расширенные зрачки и появившиеся на пальцах когти свидетельствовали об утрате контроле. Капли крови падали на разогревшуюся под летним солнцем крышу. Рука с пистолетом дрожала от усилий удержать холодный металл непослушными пальцами с острыми когтями, что от этих попыток ранили руку самой женщины.

Измученная женщина, что была его истинной парой, смотрела на него с ненавистью и осуждением, убивая последние надежды на светлое будущее. Он устал. Так долго противостоять судьбе, что дала ему в пару больную человеческую женщину, было слишком изматывающе для его души. Зверь же с каждым днем все больше презирал слабую самку, но все равно не мог отказаться от нее. Он желал сделать ее ровней себе, хотел видеть власть и силу в ее глазах, хотел доказать глупым ничтожным членам своей стаи, что выбранная им «луна» достойна его, увидеть наконец в их глазах должное уважение, признание. А еще он хотел, чтобы она жила. И вот сейчас мужчина видел цену, которую ему пришлось заплатить за осуществление своего желания. Видел и презирал. Себя. Ее. И все равно не мог отпустить.

– Химена, я же люблю тебя. Я так сильно люблю тебя! – с надрывом произнес Алек, делая шаг по направлению к женщине и медленно протягивая руку.

– Не смей подходить! Ты монстр! – почти выплюнула она, словно ощущала омерзение от одного его вида.

– Родная, не смей перечить мне! – снова рык разъярённого зверя и маленький шаг в ее сторону.

– Я убила его… Собственными руками… – тихие слова, как в бреду.

Его бесконечно бедная пара разрывалась между своей человеческой природой и новой животной сущностью вместо того, чтобы принять зверя и стать с ним единой. И это сводило ее с ума. До сих пор его народ не мог объяснить возникновение безумия ликантропии. А разве можно излечить то, что не поддается конкретному объяснению? Нет, нельзя. Можно только искоренить. Стереть с лица земли и не позволить заразе распространяться.

– Он будет жить. Мы исцеляемся, ты же помнишь об этом.

Алек увидел легкую нерешительность и затаил дыхание, надеясь образумить ее. Женщина замотала головой, и проблеск надежды погас, словно его и не было. Вся его жизнь была сосредоточена в этом миге, в этом моменте. Все его существование. И пусть зверь внутри него уже сдался, смирился с безысходностью ситуации, мужчина все еще не мог признать свое поражение.

– Я искалечила ему жизнь! Из-за тебя! – выкрикнула она.

– Это твое первое превращение. Только перетерпи его и все изменится, – умолял ее он.

Да, гордый и сильный альфа клана волков Оруса опустился до мольбы и просьб. Он даже был готов, несмотря на презрение зверя, склонить перед ней голову. Все, что угодно, лишь бы удержать, заставить вернуться.

– Что изменится? Я с каждым днем теряю себя. Я хочу секса. Грубого, жестокого секса. Я хочу, чтобы мужчина корчился от боли и кончал снова и снова. А еще я хочу мяса. Но не бифштекса, нет! Я хочу свежего, еще теплого мяса с кровью, мяса добычи, которую я убью в пылу охоты. Это изменится?

– Прошу…

Алек видел приговор в ее взгляде, видел решительность. Краткий проблеск разумности не был спасением, он лишь окончательно добил эту сломленную женщину. Он знал, что сейчас теряет самое важное в жизни. Свою любовь. Свою пару. Свою жену.

– Монстр, я гребаный монстр. Но больше этого не будет. Я больше никогда никому не причиню боль.

Рука быстро поднялась, пистолет прижался к виску. Громкий выстрел прозвучал над крышей, ярко-алые брызги окрасили серый бетон.

– Не-е-е-е-ет!!!

Крик мужчины слился со звуком выстрела. Он кинулся к ней, но было уже поздно. Тело женщины качнулось назад и полетело вниз. Так быстро и так чертовски медленно. Впервые Алек Кепшоу был полностью бессилен перед судьбой. Все, что ему оставалось, это смотреть, как хрупкое тело с силой ударяется об асфальт и застывает в неестественной позе, как под ним медленно расползается лужа крови, и чувствовать, как терпкий запах смерти пропитывает место, где должны были царить покой и любовь. Дикий вой, полный невыносимой боли, разнесся над всей территорией стаи, сообщая ее членам, какую тяжелую потерю понес их вожак.