Александра Гусарова - Замужество за мужество

– Я как-то больше склоняюсь ко второму варианту! – фыркнула недовольно в ответ. И чего он так радуется? И, главное, чему?

– Поэтому я пришел к выводу, – продолжил он свою тираду, абсолютно игнорируя мой выпад, – мне придется срочным порядком за оставшиеся 12 часов ликвидировать проблему, которую ты за все годы так и не соизволила решить. И мне уже абсолютно без разницы, кто будет моим зятем. Важно, чтобы он просто был. А ты получишь свою магию в полном объеме, и когда придет время, сможешь занять мое место.

– А что я буду делать с мужем? – все же рискнула уточнить у него.

А он лишь снова пожал плечами и сказал:

– А там видно будет. Что-нибудь придумаешь! – и весело насвистывая незатейливую мелодию, вышел из кабинета.

***

18 лет назад.

Я – маленькая девочка, которая впервые в жизни пойдет учиться. Мне страшно и любопытно одновременно. Мы с мамой стоим на пригорке и смотрим вниз, где расположена школа. Неужели меня на самом деле выпустят из удушливых объятий нянюшек и совершенно одну отпустят в свободное плавание? Я буду каждый день ходить в это таинственное темное здание, куда по утрам со всех стоящих за забором домов стекаются ручейки местной ребятни, и мне позволят с ними общаться и играть? Мне, к которой детей не подпускали до этого даже на пушечный выстрел?

Несколько веков назад основатель нашей империи повелел, чтобы начальное образование получали все дети вместе, независимо от сословия и состояния родительских кошельков. Это якобы сближает правящую верхушку и массы, позволяя им становиться ближе друг другу. Повинуясь воле пращура, родители отправили меня в учебное заведение, расположенное на стыке четырех государств. Такая дислокация заведения была выбрана неслучайно, чтобы никто не знал и не догадывался о статусе ребенка. Это позволяло быть всем на равных.

Школа была не просто зданием, а целым городом, в котором жили и трудились маленькие граждане в течение года. А после все разлетались кто куда, навсегда сохраняя добрую память о своих друзьях и подругах.

Единственным послаблением, которое давалось отпрыскам правителей, в городке разрешалось поселять одного из охранников, чтобы если что, он смог защитить подопечного при нападении. Все-таки раскидываться наследникам правители были не готовы.

Но юные принцы и принцессы бежали жаловаться в последнюю очередь. Когда тебе 7 или 8 лет, ценится не размер кошелька родителя или титул, а немного другие качества.

Моя мама по природе своей магии была боевым огненным магом. Ее мгновенная реакция и вспышки по любому незначительному поводу сводили с ума и отца, и прислугу. Но эти ее самые качества не раз спасали жизни подданных и семьи. Времена бывали смутные. Поэтому было решено, вернее сказать, она настояла, что со мной в школу не поедет никто из охраны, а приглядывать будет она сама.

Папа, конечно же, возражал. Как он мог отпустить от себя сразу обеих любимых девочек? Да только кто был бы в состоянии переспорить матушку? Таким образом, мы вместе оказались на территории школы. Маму поселили в специальный домик для охраны. А меня разместили в общежитии для девочек. И на тот памятный год моим местом обитания стала спальня на двадцать человек, где обитало ровно столько же брошенных на произвол судьбы нежных созданий.

***

После неприятного разговора с отцом, я пришла в свою комнату и обессиленно рухнула на кровать, раскидав по сторонам руки и ноги, словно морская звезда, выброшенная на песчаный пляж. Состояние мое было похоже на состояние этой морской хищницы, если бы она оказалась на берегу.

Он что, совсем не понимает, кто может оказаться этим самым первым встречным? У ворот замка обычно отираются разнообразные темные личности в расчете на подаяние или возможность своровать что-то ценное. И один из этих прохиндеев и разгильдяев скоро станет моим мужем? А как же быть с «Амирочка, ты свет моих очей, мой любимый и нежный цветок!»? В жизни не поверю в его безрассудство. Не могли же эти любящие глаза врать мне целую четверть века? Что-то здесь не так. И я не узнаю его коварных планов, если не пройду до конца. А любопытство моя вторая натура.

Сразу после нашего разговора отец велел слугам нарядить меня для обряда бракосочетания. Наша главная горничная Нина растерянно посмотрела на господина и лишь решила робко уточнить:

– Ваше величество, а кто жених? – нервно комкая ткань белого крахмального фартука, повязанного вокруг ее объемной талии. Мне всегда казалось, что ткань этого предмета одежды, если ее смять, должна хрустеть, настолько он был белым и хорошо накрахмаленным. Как ни странно, но звуков никаких не раздалось.

– Я думаю, Амирана нам его сразу представит после бракосочетания! – ушел от ответа отец. Не рассказывать же слугам, что его любимую дочурку отдают на заклание первому встречному.

И сейчас я лежала на кровати в ожидании служанок, которые будут меня готовить. Я бы поняла, если бы это был какой-то соседский принц. Но стоит ли готовить меня к свадьбе с проходимцем? Я ему и в ночной рубашке должна понравиться. Они все сшиты из дорогих тканей и украшены искусной вышивкой. А может, у папы в рукаве припрятан какой-то соседский принц, отвергнутый мною ранее? Тогда это все объясняет. Остается надеяться только на то, что он будет достаточно симпатичным и не совсем старым. Но видят боги, я всеми силами пыталась этого избежать! И мне действительно не нравился ни один из предложенных кандидатов.

В моем понимании правитель (а моему мужу предстоит в будущем им стать) должен быть альфа-самцом. Это даже не по внешним данным, а по внутреннему складу характера. Меня нянюшка в свое время учила, что будущий возлюбленный в первую очередь должен нравиться не барышням, а мужчинам, которые признают его своим лидером и склоняют перед ним головы. Не по приказу, а по природе. Но в длинной очереди женихов не было ни одного такого. Все мужчины в итоге оказывались маменькиными сынками или бабскими угодниками. Понятно, что добровольно я не выбрала ни одно из них.

А свадьба по приказу… Папа, ты сам так захотел! И если я до конца своих дней буду жаловаться и ныть о горькой своей судьбе, виноват будешь лишь ты сам!

Повинуясь приказам Нины, молодые горничные принесли в мою спальню наряд, который должен был стать не то моим венчальным одеянием, не то саваном. Я точно знаю, что ничего подобного мне не шили. И, забыв о раздражении, стала разглядывать платье.

Плотный шелковый лиф с открытыми плечами и длинная юбка-колокол играли роль подклада. А сверху было нашито как бы второе платье из тончайшего кружева, нити которого переливались на свету словно снежинки. Я осторожно провела пальцем по ткани, боясь, что она растает от тепла моего тела, настолько все было тонко, ажурно и, казалось, соткано изо льда. К платью шла фата из такого же кружева. Я, наверное, долго бы простояла, разглядывая эту красоту. Да из задумчивости меня вывел Нинин голос: