Живиль Богун - Песнь жар-птицы

«Странный народ эти Люди ! Когда Феи вымерли, Люди ослепли, но они даже не замечают этого…»

М. Метерлинк, «Синяя п тица»

…Луан бежала, петляя между деревьями, чьи густые кроны веками хранили от напастей обитель сестёр-чародеек. Но воинам иноземного короля было чихать на неприкосновенность священной рощи, они чтили лишь приказы своего повелителя. А последний приказ гласил: доставить королю старшую, самую могущественную жрицу! Воинов было много, и они скакали на резвых конях, а она была одна и пешая. В конце концов они окружили беглянку плотным кольцом, торжествуя и злорадствуя, ибо теперь ей некуда было деться.

И тогда Луан превратилась в золотую птицу и взвилась в небо огненной стрелой! Напрасно взбешённые иноземцы посылали ей вдогонку стрелы с железными наконечниками: оперенье девы-птицы сияло в лучах восходящего солнца, слепя лучников, тяжёлые стрелы падали обратно на землю, не долетев до цели.

Однако Луан понимала: только здесь, в небе, она свободна. Стоит ей спуститься, и её поймают, рано или поздно. Поэтому, очертив прощальный круг над священной рощей, она полетела прочь, всё дальше и дальше от родных гор чародейного племени.

Луан летела весь день – над лугами и лесами, над бедными селениями с покосившимися хижинами и над каменными городами с дворцами и храмами, и везде видела отряды воинов, рыщущих в поисках разбежавшихся чародеек. Её маленькое птичье сердце трепыхалось от страха за сестёр, крепясь лишь надеждой, что большинство из них всё же успели скрыться.

К вечеру Луан достигла берега моря. Пенные волны бились о высоченные голые утёсы, над которыми вились стаи морских птиц: там, на скалах, было их гнездовье. Дева-птица стала плавно спускаться на крутой берег, чтобы дать отдых крыльям, как вдруг заметила королевских слуг, притаившихся меж камней – нетрудно было догадаться, кого они здесь караулят.

Луан не осталось ничего другого, как лететь дальше. Теперь под ней простиралось лишь море, холодное северное море с торопливыми барашками волн. А над ней нависало тяжёлое серое небо, окрашенное пурпурно-красными сполохами заката. Дева-птица прощалась с жизнью, готовясь к неизбежному мгновенью, когда уставшие крылья вконец откажут и она золотой звездой низринется в тёмную пучину.

И вдруг последний луч заходящего солнца высветил впереди кусочек тверди – крошечный островок среди бескрайнего моря. Но крылья её уже не держали, и сил не осталось никаких – кроме воли к жизни, что питала магию её племени. Лишь приказом этой воли, существующей как бы отдельно от её угасающего сознания, Луан заставила себя распрямить крылья и долетела до берега с порывом попутного ветра. А там рухнула вниз.

Она очнулась утром на мягком ковре из цветущих трав, согретая тёплым солнышком, снова в человеческом облике. С высоты холма, на вершине которого она оказалась, был виден весь остров – круглый, сплошь поросший травой и почти лишённый деревьев, орошаемый многочисленными родниками.

– Здравствуй, моя новая обитель! – сказала Луан.

Спустя некоторое время, восстановив волшебные силы, дева вновь обернулась золотой птицей и облетела свою землю тридевять раз. С каждым разом на оперении птицы появлялись новые россыпи камней-самоцветов. И с каждым разом вид острова удивительно менялся: сначала на голой равнине проросли молодые деревца, потом они вытянулись, разветвились, покрылись зеленью, цветами и плодами; затем меж деревьев появились ажурные кустики, увешанные гроздьями ягод, а следом цветы всевозможных очертаний и оттенков, какие только сумело родить воображение чародейки.

Обозрев свой чудесный сад, Луан осталась довольна. Теперь предстояло решить главную задачу: сделать так, чтобы на остров не смогли проникнуть враги её племени.

Призвав всё своё волшебство, она сотворила мощное заклятие, снять которое было никому не под силу.

– Отныне ни один мужчина не ступит на землю сестёр-чародеек! – сказала Луан. – Самоотречение, Верность и Любовь – вот три моих вечных печати! И будут границы обители Луан нерушимы, пока не родятся в мироздании три сердца, самоотречение, верность и любовь которых окажутся сильнее!

Произнеся эту клятву, дева-птица облетела остров-сад в тридесятый раз, горя огнём и сверкая бриллиантами всех цветов радуги. С последним взмахом золотых крыльев остров накрыл туман, густой и белый как молоко.

Когда же свежий морской ветер рассеял мглу, оказалось, что здесь больше нет никакого острова: лишь тёмные волны колыхались от горизонта до горизонта…

Зрелище было, как говорится, не для слабонервных. Длилось оно от силы полминуты, но так отчётливо впечаталось в память Виктора, что даже годы спустя он помнил всё до мельчайших подробностей.

Сначала послышался вибрирующий гул, будто высоко над горами пролетал невидимый самолёт со сверхмощными двигателями – вот только звук шёл не сверху, а снизу. А миг спустя вздрогнула гранитная толща под ногами, мелко-мелко затряслись корявые кустики вдоль тропы, и к стремительно нарастающему гулу добавился дробный рокот: это камни катились по склону, подскакивая и разбиваясь друг о друга. Отец едва успел толкнуть Вика в сторону, под нависающий выступ скалы.

Уже из укрытия они увидели, как четырёхметровый овальный валун, к которому, собственно, и вела тропинка, раскололся надвое и половинки распались, повалив, словно костяшки домино, обе пары вертикальных каменных столбов, слева и справа. Грянул оглушительный грохот, облако серой пыли взметнулось до небес. Когда же пыль осела, взору Эрхартов открылся пологий склон, поросший нежно-зелёной весенней травкой. Причудливой формы скалы, похожие на латинские буквы НОН, больше не закрывали вид на долину. Скал больше не было: от них осталась лишь груда дроблёной породы.

– Немного пафосно, не находишь? – оценивающе изрёк Вик, едва оправившись от потрясения. – На мой взгляд, ребята явно переборщили со спецэффектами.

– Ну, если бы они просто повесили здесь табличку с надписью: «Входа нет!», было бы не так драматично, – отозвался Эрхарт-старший, стряхивая каменную крошку с любимой широкополой шляпы. – И не так однозначно…

Да уж! Они могли куражиться сколько угодно, однако картина была предельно ясной: Дхам Двара, врата в мир дхамжан, просто перестали существовать.

– А другие? – Вик напряжённо наморщил лоб. – Другие входы…

Теренс подумал о том же: поспешно нахлобучив на голову шляпу, он уже доставал мобильник из кармана куртки.

– Кларк? Здравствуйте, это Эрхарт. Мне необходимо связаться с господином Луисом.