Анна Владимирова - Желание зверя

– Дай ей время. – А это Вика.

Да уж, зря ты его ко мне приставила. Теперь мы оба сломлены чувством вины друг перед другом. Джастис сжимал мои пальцы между своими и тем самым окончательно развеивая чувство чужого, но такого необходимого касания.

Кто он? Почему мне кажется, что он рядом? Зачем мне это?.. Я не понимала. Невозможно тянуться к тому, кого не знаешь, кого, может, нет в живых. Видимо, схожу с ума.

– Не пойму, в чем проблема, – устало выдохнул он. – Они оба здоровы, но будто несовместимы…

– Значит, проблема в другом. – Вика говорила тихо, не хотела, чтобы я слышала. – То, что она пережила…

– Ты пережила то же самое, – перебил он ее раздраженно.

– Над Рэмом никто не издевался, – возразила Вика чуть громче.

– Я помню, – усмехнулся он зло. – Рэм загнал тебя на крышу осознанно. А этот – в бреду. Здесь что-то другое. Мы ничего не знаем о тех, кто живет дальше Климптона… Может, они не могут создавать пару с человеческими женщинами?

– Вы можете. Почему они не могут? – Послышался шорох, и голос Вики стал дальше – похоже, Джастис отталкивал ее намеренно. – Лали просто родила недоношенного ребенка. Но мы его выходим. Все будет хорошо… И Лали тоже поправится.

Ее слова о том, что с ребенком все будет хорошо, запустили жизненный ток – я вздохнула глубже, найдя в себе, наконец, силы открыть глаза.

– Привет, – склонился надо мной Джастис. – Как ты?

– Что с ребенком? – мотнула головой. Показалось, все тело начинили свинцом – даже держать глаза открытыми было тяжело.

– Малыш в порядке. Сейчас на аппарате… Но ему ничего не грозит.

– Мне надо его увидеть…

Было чувство, что вместе с ним у меня сердце вынули. Тоска невыносимо сжимала грудь. Я ведь ему нужна…

– Лали, пока нельзя двигаться. – Джастис достал стетоскоп и принялся меня обследовать. Вика стояла рядом. – Ничего не болит?

Я отрицательно мотнула головой и перевела взгляд на Вику. Она мне осторожно улыбнулась, но я не нашла в себе сил ответить. В душе зашевелилась зависть – у нее все хорошо. И дети, и мужчина, который не вызывает вопросов и готов ради нее любому горло перегрызть, что бы там ни говорил Джастис. А у меня – сплошные вопросы. К себе, мужчине, который потратил на меня семь месяцев жизни, не получая ничего взамен, к самой жизни, которая протащила меня через это все… Я не испытывала никакого оптимизма и не понимала почему. Вика же сказала, что все будет хорошо. Что ребенок восстановится, я поправлюсь… Я перевела взгляд на Джастиса, и чувство, что все не так, усилилось. Все неправильно, так не должно быть! А как должно – непонятно.

– С тобой все хорошо, – удовлетворенно заключил Джастис. – Молодец…

– Я хочу увидеть малыша, – прошептала, посмотрев ему в глаза.

– Хорошо, – сдался он.

И я знала, что сдастся. Слишком жалел меня, прогибался и, сам того не подозревая, оставлял мне пустоту, на которую невозможно опереться.

– Он плакал? – глухо спросила, когда он усадил меня в каталку.

– Очень, – улыбнулся. – Сильный.

– Мальчик? – поинтересовалась опасливо.

– Ну конечно, – усмехнулся он. – Ты думала или надеялась, что я ошибся?

– Ну мало ли…

Когда коридор закончился, я вцепилась пальцами в подлокотники, изо всех сил стараясь усидеть и не добавить Джастису забот. Но когда увидела ребенка в кувезе, подключенного к датчикам и аппарату дыхания, чуть не рванулась к нему.

– Дышит сам, не переживай, состояние хорошее, просто еще слаб… – Джастис присел рядом.

– А это нормально? – тяжело выдохнула я, не моргая.

Какой же этот комочек был маленький!

– Нормально. Все будет нормально с вами, не переживай. Ты справилась…

– Это ты справился… – Я тяжело вздохнула и перевела на него взгляд. – Спасибо.

– Пожалуйста, – устало кивнул он и приложил пальцы к артерии на моей шее. – А теперь в койку, пульс поднимается.

– Я с тобой не расплачусь…

– Тебя только это интересует? – усмехнулся. – Хорошо… Мы что-нибудь придумаем…

Потянулись дни, еще больше похожие один на другой, чем раньше. Когда стало можно, я сама уже ходила к ребенку и часами смотрела, как он дышит. Изучила каждую ямочку на его личике, каждую венку на прикрытых веках… Как же хотелось обнять, прижать к себе… Я говорила с ним, рассказывала, как он окрепнет, и мы выйдем из этой ненавистной больницы – рисовала картинку нам обоим, в которую хотелось верить.

Но чуда снова не случалось. Не случалось даже заурядного ожидаемого прогноза. Ребенок оставался слабым, но стабильным. Развивался, но не был готов жить самостоятельно. У него будто не было ради чего отсюда выходить, и в мои картинки он не верил.

Прошла неделя, потом следующая. Мир все никак не хотел играть красками, заметенный сугробами за окном и внутри меня. Я перестала быть здесь пациентом, но оставалась жить в гостевой комнате. Хотя жизнью это вряд ли можно назвать. Стоило труда смириться с тем, что я снова жду, когда моя жизнь начнется… Вроде бы рукой подать, но она упиралась в прозрачный бокс.

– Эй…

Я обернулась, устало вздыхая. Джастис прошел ко мне и подал чашку кофе:

– Держи.

– Спасибо…

Он оперся на стол, сложив руки на груди, и прикрыл глаза. Мы почти перестали общаться. Первые дни он еще пытался отвлечь меня, таскал на улицу, заботился, но мне хотелось лишь одного – чтобы оставили в покое и тишине. Мне все больше нравилось смотреть на снегопад – как снежинки тихо падают на землю, бьются в стекло и носятся в завихрениях у окна. Почему-то тишина казалась важной, будто я хотела что-то услышать…

Сны больше не пугали – я ждала их не меньше, чем встреч с сыном. Только в них все вставало на свои места и казалось правильным – чужие касания успокаивали и согревали, и смотреть на бурю становилось не страшно.

– Сегодня все так же, – тихо сообщил Джастис. – Развивается нормально…

– Но сам дышать не хочет, – закончила я обреченно. Он промолчал. – Джастис, мне не станет лучше… Не надо ждать.

– Я не жду. Я просто хочу быть рядом. Это мой выбор.

Чашка невыносимо нагрела руки, и я отставила ее на столик, хоть это и выглядело отказом от его заботы.

– Ждешь. Я же знаю.

– Чего мне ждать?

– Что что-то изменится…

– Изменится, – упрямо возразил.

– Мне уже кажется, что нет. С ребенком что-то не так. И никто не знает, что именно…

– Дай ему время. Ты устала – это нормально.

– А если нет? – я медленно поднялась, глядя в его глаза. – Долго ты будешь меня успокаивать?

– Сколько понадобится, – решительно взглянул на меня.

– Не надо.

– Хочешь тонуть в горе в одиночку? – нахмурился он.

– Да, хочу, – разозлилась я.

– Нет. Пока твой ребенок в больнице – я буду тут. Поняла?

Я только сглотнула ком в горле, опуская глаза. Кого я обманываю? Я же совсем упаду духом без него, но использовать его – еще хуже.