Лия Арден - Илос. Начало

Мне несвойственно изливать эмоции подобным образом, но я решил, что должен вам, мои потомки, хотя бы это. Вероятно, я эгоист, потому что из-за своего решения поставил клеймо убийцы не только на себя, но и на весь свой будущий род. Хотя в момент смерти моей сестры я не думал о будущем, не думал о вас. Мгновения до этого, казалось, я держал подлинное счастье в руках, а потом наблюдал, как оно рассыпалось в пепел, и не верил, что проживу настолько долго.

Однако теперь я не в силах донести до могилы и закопать правду вместе с собой и оправдываюсь через чернила и бумагу. Как трус перекладываю тайну на вас и отдаю бремя решения, что делать с такой истиной. И также жажда вашей любви толкает меня на это.

Настоящий эгоист…

…хочу, чтобы мои дети и дети моих детей любили меня, ведь я пытался сделать как лучше.

Бумагу, кстати, я выкрал у Исара пару лет назад. Он всегда отличался умом, а я, услышав о том, что он создал бумагу, способную сохраниться несколько тысячелетий, не смог удержаться и не проверить. Если честно, с трудом верю, что она не истлеет раньше, но если спустя столетия мои записи всё ещё целы, то передайте потомкам Исара, что их предок постарался на славу!

Уверен, вы знаете о моей семье и о Первых. Я сам уже слышал, как историю нашей судьбы передают словно легенду. И как всякий рассказ, который передаётся из уст в уста, из раза в раз, она обрастает новыми событиями и небылицами, а что-то полностью исчезает из повествования, будто и не было.

Поэтому я решил рассказать всё сам, чтобы хоть вы, мои дети, знали правду такой, какая она есть, потому что я не стану ничего скрывать. И, несмотря на свою недолгую жизнь, именно моя прекрасная младшая сестра Теяла, наша маленькая Тея… стала ключевой фигурой, изменившей всю нашу жизнь.

Её красота была поистине неземной. Каждый проникался к ней доверием, стоило ей только улыбнуться. Влюблялся, слушая её мелодичный смех. Они вставали на колени, видя звёзды в её глазах, чувствуя аромат волос, когда она проходила мимо. Однако вся правда в том, что Тея была отравой в нашей семье, ну а я – главный глупец, потому что единственный, кто пил её яд добровольно.

Но уверен, что лучше будет, если я начну с самого начала.

Здравствуй, меня зовут Илос, и я четвёртый ребёнок в нашей семье.

Наша мама была прекраснейшей из виденных мной женщин, и даже когда годы медленно брали своё, по красоте с ней могла тягаться лишь её единственная дочь. Нашу маму звали Рокса́на, и говорили, что это имя означает «рассвет». Каждый, кто слышал об этом, начинал понимающе кивать, соглашаясь, что такое имя идеально ей подходило. Её длинные волосы отливали медью, а под лучами алого солнца напоминали пламя костра. И сколько бы другие ни говорили про «рассвет», я видел в своей матери горящий вечерний закат, особенно глядя на её широкую улыбку.

Эта ли красота покорила двух мужчин, ставших её мужьями? Или, может быть, маленький рост и хрупкость, которые у меня и братьев вызывали желание её защищать? А может, огонь в сердце и сгубившая её безграничная любовь к каждому из пятерых детей?

Почему я начал рассказ со своей мамы?

Я и сам не уверен, но, вероятно, именно её кончина разорвала последнюю нить некогда существовавшей крепкой привязанности между мной и моими братьями. Мне хочется верить, что если бы этого не произошло, то даже после потери сестры мы могли бы остаться вместе, прийти к соглашению. Но мама умерла. И тогда между нами не просто оборвалась связь, а разверзлась целая пропасть. Отчасти я сам был не прав, когда, одинокий и рассерженный, с разодранным на куски сердцем, не попытался сделать шаг к ним, а развернулся и ушёл на юг. Следом ещё и гибель отца…

Но вернёмся к разговору о Роксане.

Задолго до моего рождения, в юном возрасте, мама вышла замуж за высокого, голубоглазого северянина. Я бы сказал, что ничего не помню о нём, но, по правде, я ничего особо о нём и не знал. Мне рассказали только то, что он был солдатом, а, окончив службу, стал историком. Он писал книги и увлекался изобретательством. Мне неизвестно его имя, пару раз я видел единственный сохранившийся портрет, спрятанный на чердаке нашего дома. Тот холст и два моих старших брата – Иса́р и Каи́д – остались напоминанием о существовании того мужчины.

Судя по портрету, Каид вырос копией своего отца – с ясными синими глазами и светлыми волосами. Исару – старшему из нас – досталась внешность мамы. Разве что медный оттенок его волос вышел более блёклым. Я хотел узнать больше об отце моих братьев, но мама расстраивалась и замыкалась в себе всякий раз, как слышала вопросы о нём. Поэтому я до самого конца так и не понял, бросил ли он её с двумя детьми или же умер.

Затем мама вышла замуж во второй раз. Её избранником стал путешественник, прибывший из-за моря. Будучи выходцем из другого народа, он стал полной противоположностью первому мужу. Его кожа хоть и была светлой, но волосы казались чернее самой ночи, а раскосые глаза были пугающего бледно-серого оттенка. Вопреки первому впечатлению, он часто улыбался и когда-то верил, что не сможет жить на одном месте без движения, без бесконечного пути, но, встретив и полюбив Роксану, не смог её покинуть даже на миг. У них родился мой брат Ше́йн, а спустя годы ещё двойня – я и Теяла́. Отца звали Райян, и знакомые с нашими родителями часто повторяли, что он был готов бросить весь мир к ногам Роксаны, а всех её детей любил как своих собственных. Вот такой многочисленной семьёй мы встретили конец старого мира.

Удивительно и почти невозможно, но мы все выжили.

В момент катастрофы самому старшему, Исару, было пятнадцать лет, а мне и Теяле едва исполнилось по семь. Мы умели писать, читать и считать, с неохотой, но часто помогали родителям и старшим братьям по хозяйству на нашей ферме. Мы могли бы жить в многолюдном городе, но отец не желал долго находиться среди каменных стен, поэтому мы росли в не самом новом и просторном, но отдельном доме на личной территории. Жили обособленно, но всего в часе ходьбы от ближайшего малонаселённого города, куда мы с сестрой уже год ходили в школу вместе с остальными братьями.

Несмотря на блага развивающейся цивилизации, родители слишком любили природу, поэтому все мы с детства помогали им в поле, имели навыки в возделывании почвы, разбирались в травах и диких ягодах, а лошади были нам привычнее велосипеда.