Рейвен Кеннеди - Блеск

– Нет, Тиндалл, пожалуйста .

Назвав царя Мидаса по имени, слышу изумленные возгласы от Полли и Риссы. Ни одна живая душа не смеет так небрежно с ним разговаривать. Людям и не за такое отрубали головы. Но имя вырвалось само по себе. Давным-давно, когда я была еще совсем девчонкой, а Мидас – моим защитником и рыцарем в сияющих латах, он разрешал мне называть его Тиндаллом. Но это было давно.

Мой промах – наверное, попытка разума воззвать к Мидасу и вернуть ему роль моего защитника, но, заметив его крепко стиснутые челюсти, понимаю, что зря я так его назвала.

Он пронзает меня взглядом карих глаз, как ножом, лежащим рядом с его тарелкой.

– Аурен, помни свое место. Ты – царская наложница, и я могу делиться тобой с кем посчитаю нужным.

Глаза щиплет от слез. Не плачь , урезониваю себя я. Не падай духом.

Фульк наклоняет лысую голову и смотрит на меня с нескрываемым интересом. В его мыслях я уже принадлежу ему.

– Если хочешь, могу ее наказать. Мне прекрасно удается ломать волю своим наложницам.

По щеке стекает первая слезинка, хотя я стараюсь не дать ей упасть с века. Она тянется вниз, как петля, как веревка раскаяния, после чего безвольно падает на щеку.

Мидас упрямо качает головой.

– Никаких наказаний. Она все же моя фаворитка. – Полагаю, это и есть моя светлая сторона.

Фульк незамедлительно кивает, словно беспокоится, что Мидас передумает.

– Конечно, я и пальцем ее не коснусь. Только членом. – Он громко смеется, и его огромный живот трясется в такт нервному смеху советников.

Царь Мидас не подхватывает веселья Фулька, потому что его внимание приковано ко мне. Я застываю под его пристальным взглядом, чувствуя боль, страх и желание угодить. Могу даже дать себе затрещину за то, что ныла вчера вечером, как мне одиноко. Вот что я получаю за то, что не была благодарна за свою клетку.

– Мой царь… – говорю я тихим, умоляющим голосом. Это моя последняя попытка заговорить с его душой, а не с этим непоколебимым монархом, который поступится всем ради укрепления власти.

В карих глазах Мидаса нет ни капли теплоты. Они напоминают холодную кору бревна, насильственно разлученного с корнями.

– Я не разрешал тебе останавливать игру.

От его слов я замираю и от боли приоткрываю рот, опустив руки с прутьев. Он всерьез. Совершенно всерьез.

– А теперь садись на табурет и играй свою дурацкую музыку. Не вмешивайся в мужской разговор, Аурен.

Я вздрагиваю от его слов, словно он подошел и дал мне пощечину. Мои ленты трепещут, как будто хотят скрыться долой с его глаз. Я медленно поворачиваюсь и бреду к табурету. На дрожащих ногах сажусь, как камень, оседающий на дно пруда, – ил вздымается, а толща воды теснит меня от солнца.

Увидев, как мои окровавленные руки вновь ложатся на арфу, я чувствую, будто душа покидает тело. Вена на виске пульсирует, а спина неестественно выпрямлена, словно твердые линии плеч могут послужить мне щитом от пронизывающих взглядов.

Из-под пальцев невольно вырывается песня «Дрожь озарения».

Каждый щипок струны – это еще одна насечка не только на моей коже, но и на сердце. Каждая нота – жалобная песнь, каждое движение – скорбь, каждая модуляция – звучащая боль. Капельки крови стекают по струнам мелодичной жертвой.

Я играю для своего царя. Своего защитника. Спасителя. Для мужчины, которого люблю с пятнадцати лет. Играю, вспоминая, когда впервые разучила эту песню, когда Мидас сладко подпевал красивым строкам, а его голос служил аккомпанементом костру и треску сверчков.

По щеке стекает еще одна слеза. Запавший в память звук его голоса – давнее воспоминание, ушедшее в далекое прошлое.

Мужчина, обещавший всегда меня защищать, отдает другому, и я никак не могу ему помешать.

Король Фульк остается, хотя изначально планы были иными. Теперь, мобилизовав свою армию и согласившись помочь Мидасу в тайном нападении на Четвертое королевство, он не уедет. Не уедет, ведь его ждет ночь с фавориткой Мидаса, которую он с нетерпением предвкушает.

С каждым днем его солдаты приближаются, чтобы примкнуть к войскам Мидаса, а мне кажется, что нападению подвергнусь я .

Я стискиваю руками книгу, лежащую на коленях. Взгляд прикован к странице, но не могу прочесть ни строчки. Я очень занята подслушиванием.

Я притворяюсь миловидной безделушкой, сидя в библиотеке посреди клетки. Выпрямившись и разложив ленты по спинке кресла, внимательно слушаю все разговоры.

Здесь на протяжении шести дней царь Мидас и король Фульк встречались со своими советниками, детально изучали карты и разрабатывали план нападения и последующую победу.

По всей видимости, воины Фулька примкнут к армии Мидаса завтра утром. Сообща они вторгнутся в границы Четвертого королевства, фактически нарушив мирный договор, заключенный между шестью королевствами Ореи.

А теперь садись на табурет и играй свою дурацкую музыку. Не вмешивайся в мужской разговор, Аурен.

Возможно, Мидас не рассчитывал, что я так тщательно последую его совету. Этими словами он хотел указать на мое место, но всю неделю я сидела и играла, пока мужчины разговаривали.

Они разговаривали, ну а я слушала. Смотрела. Собирала по крупицам их планы против Четвертого королевства. Забавно, сколько тайн выдают люди в присутствии женщины, в которой они видят лишь объект желания.

Поскольку для пущей конфиденциальности Мидас решил проводить военные собрания в библиотеке на верхнем этаже, это означало, что я могла слышать все их планы. Мягко говоря, они были познавательны.

Вскоре я поняла, что Мидас неделями, а может, и месяцами, продумывал это вторжение. А если вспомнить, как быстро он дал ответ на предложение Фулька относительно меня… то это наводит на мысли, что Мидас и тут все продумал наперед.

А это значит… что он заставил меня прийти на этот завтрак в качестве приманки. Я была блестящей монетой, которую Мидас положил на землю у ног Фулька. Король Фульк не удержался, поскольку давно меня вожделел, поэтому подобрал ее, запихнув в карман.

В своих мыслях Фульк получает не только меня, но и возможность завладеть половиной земель и богатств Четвертого королевства. Признаюсь откровенно: я мало знаю о том, как устроен королевский разум. Мне неведомо, что им рекомендуют советники. Но знаю одно: все мужчины – от короля до селянина – жаждут получить чужое. А Мидас и Фульк вожделеют Четвертое королевство.