Стефани Гарбер - Финал

– Просто вернись со мной, чтобы попрощаться со Скарлетт, – умоляла Телла. – Она же тоже скучала по тебе!

– Я бы с радостью, но не могу. – Палома протянула руку и взяла Теллу за подбородок. – Я бы пошла с тобой, но должна сделать то, о чем говорила, в противном случае ты и твоя сестра никогда не будете в безопасности.

Она нежно погладила Теллу по щеке, после чего ее рука в перчатке легла на затылок дочери, чтобы привлечь ближе к себе.

– Я очень сильно люблю тебя. Прости!

Что-то острое выскочило из кончиков пальцев на перчатках Паломы и укололо Теллу в затылок. Она тут же ощутила холод – ей в кровь впрыснули какую-то жидкость.

– Ч-что… – Язык внезапно стал тяжелым и бесполезным. Она хотела спросить, что такое мать с ней сделала, отчего она теперь даже не в состоянии пошевелиться, но не смогла выдавить из себя ни слова.

Палома привлекла ее к себе только для того, чтобы удобнее было ввести парализующее вещество. Должно быть, схожим образом она поступила и с ныне бесчувственными гвардейцами.

– Все будет хорошо, – заверила она, подхватывая дочь под мышки.

«Едва ли», – мысленно возразила Телла, с трудом веря в происходящее: мать бросила ее, затем накачала каким-то дурманящим снадобьем, а теперь тащит почти бесчувственное тело ко входу в пещеру. Телла пыталась сопротивляться, но руки и ноги не слушались – она вообще их едва чувствовала.

Палома, наконец, остановилась у одного из треснувших колес, к которым циркачи обычно привязывали женщин, а затем, хорошенько раскрутив, метали в них ножи. Она не стала подвергать дочь схожему испытанию, а просто спрятала ее, засунув между колесом и гранитной стеной.

«Нет! Не делай этого!» — мысленно взывала к ней Телла, но язык стал таким толстым и тяжелым, что не получалось даже пискнуть.

– Скоро ты заснешь, а когда проснешься снова, немедленно забирай сестру и уезжай из города. Я разыщу вас, когда смогу. – Палома поцеловала Теллу в щеку, прижимаясь к ней губами чуть дольше, чем раньше. Несмотря на это заверение, поцелуй вовсе не показался Телле обещанием новой встречи.

«Мама!» Телла попыталась стряхнуть овладевшую ею немоту, продолжая оставаться в сознании – похоже, мать израсходовала большую часть яда на гвардейцев. Телла чувствовала покалывание в пальцах ног, но не могла ими пошевелить. Она даже не была в состоянии ползти за матерью, когда та уходила. Ей удавалось лишь прерывисто дышать – жалкий тихий звук, потонувший в топоте шагов вошедшего в пещеру. Кто-то уверенно и звучно продвигался вперед.

Телла не знала, в дурмане ли дело, но воздух становился все горячее по мере приближения и усиления угрожающего звука. Незваный гость подошел достаточно близко, чтобы Телла увидела пару запыленных сапог. Мужчина прошагал дальше, походя крутанув треснувшее цирковое колесо, и оно издало протестующий стон, как сломанные часы.

Клик.

Клик.

Клак.

Телле этот звук не понравился, однако благодаря вращению колеса ей удалось, глядя через растрескавшуюся секцию, осмотреть пещеру. Она тут же отметила сверкающие яркие искры, как будто воздух был на грани возгорания. Крошечные язычки пламени танцевали вокруг мужчины, заставляя сверкать золотые вставки на его красном военном мундире. И этот человек стоял прямо перед ее матерью.

Выжидающе подняв к нему лицо, Палома, казалось, разом стала меньше ростом.

– Я боялась, что никогда тебя больше не увижу, – сказала она.

Колесо продолжало вращаться, скрывая от Теллы происходящее в пещере. Когда у нее в следующий раз появилась возможность обзора, она увидела, что незнакомец гладит ее мать по волосам, а та смотрит на него с обожанием во взоре, как будто ждала этой тайной встречи даже больше, чем Телла – воссоединения с ней.

Ситуация казалась вопиюще неправильной.

– Гавриил. – Палома произнесла его имя, как будто оно было ей одной известным секретом. – Я так по тебе скучала. Надеялась, что ты вернешься в эти руины.

Колесо продолжало вращаться. Когда треснувшая секция снова оказалась у лица Теллы, она увидела, что мужчина запустил руку в волосы ее матери.

– Ты такая же красивая, какой я тебя помню, – заметил он и прижался губами к ее губам.

Телла могла бы поклясться, что пламя в пещере вспыхнуло ярче. Рассыпанные в воздухе искры сияли, как звезды. Даже будучи прижатой к холодной стене, Телла чувствовала их жар.

И испытывала головокружение. Она хотела, чтобы колесо остановилось, и тогда бы ей не пришлось ничего больше видеть, но вместо этого оно начало вращаться быстрее, словно очарованное поцелуем. Телла молилась святым, чтобы объятия прекратились или чтобы она, по крайней мере, восстановила способность двигаться, так сильно ей хотелось закрыться от этого зрелища. Но ее конечности оставались онемевшими, а поцелуй все длился, интимный, обжигающий и… совершенно неуместный.

Очевидно, мать пришла сюда вовсе не для того, чтобы кого-то убить, а потому что хотела быть с этим мужчиной больше, чем с собственными дочерьми. У Теллы свело бы живот, если бы она еще была способна хоть на какие-то ощущения.

– Мои воспоминания о тебе не воздавали тебе должного. – Его губы переместились к ее подбородку.

– Я тоже рада, что ты скучал по мне, – ответила она.

– Я думал о тебе каждый день. – Его губы приблизились к ее уху, но то, что должно было быть сказано шепотом, эхом разнеслось по всей пещере. – Я неустанно представлял себе все способы, которыми мог бы отомстить тебе.

Клик.

Клик.

Клак.

Любовная история вдруг обернулась катастрофой. В течение нескольких напряженных секунд сердце Теллы бешено колотилось. Некоторое время она не слышала ничего, кроме треска вращающегося циркового колеса, а потом голос матери громко произнес:

– Гавриил, я совершила ошибку.

– Ты засунула меня обратно в проклятую Колоду Судьбы, как только узнала, что я Мойра. Едва ли подобное можно счесть непреднамеренной ошибкой, Парадайз.

Божья кровь и зубы!

Так этот мужчина, который на самом деле Мойра , тоже томился в заточении карты! А мать его только что поцеловала. Что она творит? Отвергла собственную дочь, предпочтя ей одного из чудовищных бессмертных существ, которые считали людей лишь пешками в своих играх, хрупкими источниками развлечений. Телла не знала, какой именно Мойрой является этот Гавриил. Он мог быть Наемным Убийцей, Упавшей Звездой, Отравителем, Аптекарем или Хаосом. Да и какая разница, если все они – страшные демоны.

Телле хотелось крикнуть матери, чтобы та немедленно уходила, но язык по-прежнему оставался неповоротливым, а губы онемевшими. Она чувствовала лишь легкое покалывание, и даже если бы сумела издать какие-то звуки, едва ли Палома вняла бы ее предупреждению. Ей и без того известно, что стоящий перед ней мужчина – Мойра, очевидно, знала она, и какая именно, и какими разрушительными силами он обладает. Но, похоже, ей было все равно.