Галина Гончарова - Танго с призраком. Канженге

Тебя не слышат.

Если ТАМ, где он пребывает, в его грезах, и есть другая Тони, то слышат ее. А здесь, в реальности…

Антония даже не понимала, что плачет, пока дядя ее не обнял и не погладил по волосам.

– Бедная девочка. Ничего, теперь у тебя есть семья. Все будет хорошо.

И тогда Тони разревелась уже осознанно.

– Вот он!!! ВОТ!!!

Рита так сжала ладонь Тони, что едва кости не переломала. Но повод у нее был.

Роман шел среди остальных каторжников, закованный в цепи и одетый в серое тряпье. На груди и на спине – большие желтые ромбы. Зачем?

Так светиться в темноте будут, если решит бежать, охранники станут стрелять. Такие у всех.

На рубахах, на куртках…

Правосудие в Римате медлительностью не страдало. Рассмотрели дело, выслушали подсудимых, выслушали свидетелей – и вперед, на каторгу. Или на плаху, но тут никого не убили, так что казни Роман избежал. А вот каторги – нет.

Никакого затягивания дела, одно слушание, если кто-то что-то не представил – это его проблемы. Ну и следователя, но тут все было чисто и ясно.

Антония пришла за Ритой с утра, узнав, куда и когда отправляют каторжников. И потащила за собой.

– Ты его будешь проклинать?

– Посмотрим…

Тони действительно не знала. Будет, не будет – как сложится!

В любом случае Рите надо посмотреть в глаза своему страху – и отпустить его. Раз и навсегда.

На каторгу!

Больше эта тварь не причинит ей вреда! Кончено!

В каторжников летели комья грязи, гнилые овощи, охрана была, но не то чтобы сильно их защищала. Так было принято.

Эта падаль многим зло сделала.

Если человек хороший, так над ним и измываться не станут, а ворье, разбойники… получите, что заслужили!

Тони вытащила из кармана заранее запасенный помидор и протянула Рите.

– Кинешь?

– Эммм…

– Подгнил, потому и отдали дешево. Думаешь, стоило свежий купить?

Рита махнула рукой и прицелилась. Снаряд прилетел точно, расплескался о спину и частично голову Романа. Тот дернулся, огляделся… увидел Тони и Риту – и какая же ярость исказила его лицо!

Не был бы скован – кинулся бы!

Зубами бы загрыз!

Понятно же, девушки во всем виноваты! Он-то белый и чистенький, что та лилея, а они, стервы гадкие, сами его соблазнили, сами изнасиловали, сами нажаловались!

Рита дернулась. И теперь уже Тони стиснула ее ладонь.

– Смотри! Хорошо смотри!

Если здесь и сейчас это не переломить, считай, у девчонки жизнь закончится. Она должна понять, что любой может упасть в грязь. И любой может найти в себе силы подняться, отряхнуться и идти дальше. С гордо поднятой головой.

К чистому такое не прилипнет!

– Я…

– И сейчас смотри.

Тони выпрямилась, сдвинула в сторону мешочек и постаралась, чтобы поток силы шел исключительно на Романа. Зашевелила губами, неслышно, но отчетливо.

Между нами говоря – обычная детская считалочка. Из тех, что дети любят: раз-два – голова, три-четыре – руки шире…

Но тут важно не что говорить, а как…

А когда в тебя бьет ледяная сила некроманта, когда ты понимаешь, что в эту минуту тебя проклинают… ой, мамочки…

Под Романом расплылась весьма вонючая лужа.

Гадостно запахло.

Рита выдохнула и как-то распрямилась, что ли… Тони это ощутила всей своей сутью. И поток прекратила.

– Дамочка, вы это… – один из конвоиров погрозил пальцем.

Тони вернула на место амулет и развела руками. Приблизилась, сунула в перчатку песету.

– Офицер, эта гадина изнасиловала мою подругу. Я просто его немного напугала, и только.

– Слово?

– Слово.

– Насильник, говорите?

– Грабитель, насильник, чудом убийцей не стал…

Конвойный, нежданно-негаданно произведенный в офицеры, окинул взглядом умильно улыбающуюся Тони, бледную Риту и понял – не врут. А еще песета…

– Сеньорита, я тоже словечко кому шепну. Вы не переживайте…

– А? – растерялась Тони. Но вторую песету в ту же руку сунула. И третью. Так, на всякий случай. – Офицер, надеюсь, вы выпьете за здоровье моей подруги? Чтобы она в себя пришла после такого… девушкой была, а эта сволочь…

– На каторге, сеньорита, тоже люди разные. И статьи у всех разные. Шепну я словечко-другое, так вашего недруга там любить будут, – недобро оскалился конвойный. – Будет спать, не надевая штанов.

Тони не поняла, при чем тут это, но еще песо сунула.

– Офицер, я в вас верю. И очень вам благодарна.

Пятая монета завершила ритуал благодарности, Роману добавили прикладом по почкам, и все потекло своим чередом. А Тони утащила Риту в маленькую харчевню, которую разведала неподалеку.

– Два супа из моллюсков, жареные мидии, хлеба. Квашеные водоросли еще, они у вас чудесные. Запивать – сок или воду.

– Отвар шиповника есть. Подать с медом?

– Несите.

Тони отдала несколько монет, едва дождалась кувшина с горячим отваром – и тут же подсунула кружечку подруге.

– Пей!

Рита послушалась.

– И еще…

– Утону.

– Зато в ум придешь. И запомни – это прошло! Закончилось! Навсегда! А ты любить будешь, замуж выйдешь, детей родишь – и не вспомнишь через сорок лет, что там тебе приснилось.

– Приснилось?

– И только так! Этого не было! И думать иначе не смей. Помни – Роман расплатится за всё, а ты можешь ему еще одним способом отомстить.

– Каким?

– Жить и быть счастливой. И никак иначе. Пей шиповник.

– Ритана… я…

– Скажешь глупость – еще чашку налью. Поняла?

Рита поняла. Антония, при всей ее колючести, была благородным человеком. Но – колючим. Как каштан, пока до ядра доберешься, шесть раз уколешься и девять – пожалеешь. Или – не пожалеешь.

– Поняла, ритана. Но я не о глупостях. Батюшка мой просил передать, кажись, брат нашел то самое место, какое вы просили.

Тони и думать про Романа забыла.

– Правда?!

– Да…

– А когда мы…

– Да хоть сейчас, ритана!

Тони едва не взлетела со стула, но потом выдохнула и села обратно. Нет, ни к чему.

Надо с Реем поговорить, может, его с собой взять, надо еще кое-что…

– Нет уж! Я зря за суп платила? Кушай нормально, потом в больницу сходишь, вещички заберешь, у доктора отпросишься по всей форме, если отпустит, я-то тебя, считай, выкрала, а уж завтра тогда и к твоим родным можно.

Рита фыркнула прямо в отвар шиповника, чудом не заплевав половину стола.

Действительно, суп – это причина. Важная.

– Рей, ты со мной?

– Конечно, Тони! О чем разговор? Думаю, я буду тебе полезен, хоть мне и не хочется вновь на то место…

– Во-первых, неизвестно точно, то ли это место. Во-вторых, если то… Рей, мне нужна какая-нибудь личная вещь Мединальо. Хоть пряжка с сапога! Хоть трубка. Хоть очки! Ну хоть за что зацепиться…

– За такое время… там мало что осталось.

– Все равно. Надо с чего-то начинать, не на кладбище же могилу раскапывать. Я и на такое пойду, но давай попробуем сначала что попроще?