Терин Рем - Грани одиночества

– Сэпий, ты хочешь меня выгнать после того, как я выполню свою миссию?

– Нет. Наше гнездо всегда будет твоим домом, но тебе лучше жить с людьми. Найти свою любовь, родить человеческих детей. Это нужно любой женщине, – успокаивающе сказал арахнид и несмело погладил меня по щеке.

– Мне это не нужно. Люди меня предали, отказались. Простого шрама хватило, чтобы близкие люди стали меня презирать и сторониться. Родная мать без раздумий отдала меня в больницу для умалишенных. Думаешь, после того, как я узнала об их подлости, меня тянет вернуться в тот мир? Здесь я ни разу не вспомнила о родных. Думаю, они тоже по мне не скучают. Ты ведь не прогонишь меня? Позволишь остаться твоей Аллаидой? – от страха потерять тех, кто стал мне так дорог, я начала повышать голос. Сэпий странно на меня посмотрел, потом обнял и начал укачивать, как ребенка, поглаживая по волосам.

– Успокойся Алла, я тебя никогда не выгоню и буду с тобой, сколько смогу, – сказал арахнид, продолжая утешать.

А я впервые за десять лет разрыдалась, как ребенок. Нет, изредка я плакала от боли или обиды, но не отпускала этот страх и пустоту, что поселились во мне в тот день, когда я поняла, что больше не нужна. А сейчас я их больше не держала, и они стали постепенно уходить. Вспомнив, что арахнид не переносит женских истерик, я постаралась поскорее взять себя в руки.

– Прости меня, Сэпий, я знаю, что ты не переносишь слез. Я умоюсь, и все пройдет, – лепетала я.

Арахнид сам осторожно вытер мокрые следы с моих щек и аккуратно опустил меня на подушки.

– Ты – не они. От тебя я готов принять все что угодно, даже истерику, – с улыбкой сказал он, отодвигаясь от постели, чтобы Диззи мог приблизиться с переносным столиком, полным горячей еды.

Я с удовольствием выпила бульон и даже съела половину булочки, но после второго глотка травяного отвара провалилась в спокойный сон.

Следующим утром я чувствовала себя как никогда прекрасно. Я бодро подскочила, подарила удивленному Сэпию улыбку, потрепала по мохнатой голове тень и отправилась в ванную комнату.

Там я не торопилась: обстоятельно вымывшись в горячей воде, долго расчесывала свои непослушные рыжие пряди, пока они не заблестели, и сделала то, чего обычно стараюсь не делать, – посмотрела в зеркало.

От удивления я, как рыба, открывала и закрывала рот, не произнося ни звука. На моем лице не было ни огромного шрама, рассекающего кожу уродливыми багровыми жгутами, ни покалеченного глаза, а из зеркала удивленно смотрела изящная молодая девушка с большими карими очами и светлым миловидным лицом.

Не веря отражению, я принялась трогать свое лицо в попытке обнаружить противные шероховатости, но их не было. Тогда я поскорее оделась и поспешила к Сэпию. Он ведь говорил, что сможет их убрать. Наверное, это он постарался, пока я спала.

Но как только я подошла к двери, то услышала, как Диззи что-то выговаривает гнездовому.

– Почему ты ей не рассказал? Она к тебе привязана, девочке будет очень больно, – проскрипел паучок.

– Я не хочу, чтобы ты ей говорил. И предупреди остальных. Ей так мало радости выпало в жизни, и я не хочу, чтобы она страдала. Хотя бы этот год с небольшим, – сказал Сэпий.

Я стояла, не решаясь открыть дверь. Даже радость избавления от уродства померкла. Неужели они все же выгонят меня? Но ведь Арахнид пообещал, что не сделает этого, а он просто не способен на ложь. Мало ли какие у них тайны. Может, речь вообще не обо мне.

Приняв для себя такое решение, я успокоилась, с довольной улыбкой подошла и, встав на кровать ногами, чтобы дотянуться, поцеловала Сэпия в щеку, крепко сжав в объятиях. Арахнид, как и в прошлый раз, замер и окаменел, но через несколько секунд расслабился и ответил на мой порыв.

– Спасибо, – сказала я, разжимая руки.

– За что? – искренне удивился мужчина.

– Ты снял печать.

– Она разрушилась от выброса твоей магии. Я убрал только шрамы, но твоя благодарность очень приятна, – хитро улыбнулся арахнид.

Я немного смутилась, но только оттого, что Сэпий подшутил надо мной.

Диззи накрыл на стол.

Я с удовольствием поела свежей выпечки со сладким джемом, напоминающим вишневый, выпила сок и вгрызлась в сочный плод, похожий на персик.

После завтрака мы поиграли с Сэпием в шахматы, но выиграть ему так и не удалось; потом, спросив раз десять, как я себя чувствую и убедившись, что я действительно в норме, он позвал тень, и тот нарядил меня в какие-то подушки на стратегически важные места.

В зеркале я себя не видела, но полагаю, что выглядела забавно, учитывая, что даже Диззи издавал звуки, подозрительно похожие на смешки.

Мне выдали деревянный меч, который я с трудом удерживала обеими руками. Сэпий приказал нападать на него, и я несмело замахнулась, стараясь не причинить ему боли.

– Так не пойдет. Если ты не будешь нападать в полную силу, то я позову воина, только тогда не жалуйся на синяки и ссадины. Ты маленькая и слабая и даже настоящим мечом не сможешь причинить мне вреда, а тем более этой деревяшкой. Прекрати меня жалеть: я гнездовой арахнид – сильный и ловкий, мне не нужна жалость маленькой человечки, – уже довольно сердито сказал Сэпий.

Я собралась и ударила со всей силы, но промахнулась и без малого не полетела вслед за мечом.

Так мы кружили около часа. В теплой одежде, с подушками, от которых прохладней не становилось, я взмокла как мышь и устало опустилась на пол, признавая поражение.

– До тех пор, пока ты не будешь наносить мне минимум три удара по корпусу, заниматься будем трижды в день, – строго сказал мой восьминогий учитель и присел отдохнуть.

С этого момента началась моя муштровка. Как и обещал Сэпий, мы занимались минимум три раза в день. Первые дней десять я просто падала от таких тренировок. На одиннадцатый смогла один раз ударить арахнида, а через месяц еще, конечно, не стала мастером, но уже вполне сносно управляла небольшой саблей.

Моя магия оказалась весьма характерной. Тренироваться просто так не получалось, зато я легко научилась лечить раненных в стычках с инсектоидами пауков. Одному воину даже прирастила оторванные конечности.

Нападать мне, правда, было не на кого, потому что арахниды на меня буквально молились и не позволяли нам с Сэпием и близко подходить к местам прорывов тварей через мои ловушки.

Близился день нашего слияния. Не могу сказать, что я не нервничала, но не от страха перед арахнидом, а от волнения, что у нас не получится.

Обычно спокойный, почти невозмутимый Сэпий стал немного раздражительным. И мы с Диззи и другими паучками старались его поддерживать и успокаивать. Самым эффективным методом оказались все те же обнимашки.

Его они успокаивали, а меня все сильнее волновали. В человеческой части Сэпия мне уже нравилось абсолютно все: его крепкие мышцы, строгое лицо, терпкий запах и шелковистые волосы, в которые я иногда зарывалась, наслаждаясь их мягкостью, пока арахнид дремал в моих объятиях.